изо рта, где был недочет зубов: "Да не прошу же я, не прошу, я сама
угощаю, свежачок, сама угощаю, ставлю для затравки, а потом и сам ты, если
будет твоя воля, ты не смотри, ты знаешь, где я раньше ходила, скажу -
ахнешь, я и сейчас, если бы не..." Но Форама уже приметил двоих, что
привлекли его внимание некоторой человекообразностью, хотя и тщательно
замаскированной; один, во всяком случае, привлек. Форама рванул рукав;
женщина пошатнулась, взмахнув руками, но устояла, лишь переступила ногами,
несусветно выругалась и неожиданно заплакала, рванув платье на вислых
грудях; Форама успел еще подумать, что такой встречи достаточно, чтобы
потом месяц или полгода не смотреть на женщин (о Мин Алике он в тот миг не
думал, она не женщина была, она была - Все). И тут же перестал думать о
жрице любви, потому что подошел и остановился подле тех двоих.
состоянии ни находился его наряд, но не было в нем главного: одежда не
была пропитана той массой, что возникает от смешения пыли, пота, пролитого
питья, размазанных закусей, если человек неделями не переодевается и
ночует под кустами, порой даже не отходя в сторону от места возлияний.
Яснее ясного было для опытного, что Форама - не завсегдатай, и это тех
двоих, кажется, устраивало, как и его самого. Мог он оказаться либо
свежескатившимся и лишь начинающим свой путь по кругам Шанельного рынка,
либо гастролером, искателем разрядки, острых ощущений и непринужденного
общения; и то, и другое было равноприемлемо.
взвешен, и не отвергнут: приглашавшие пальцы стоявших сжались, головы
кивнули. Было два-три вопрошающих взгляда, без единого слова; затем Форама
прикоснулся к карману, давая понять, что не напрашивается на дармовщину,
но может соответствовать. После этой процедуры все трое неторопливо
зашагали, каждый по-своему и про себя переживая предстоящее начало.
продуктом, они, как аристократы Шанельки, подошли к дощатой, крепко
сколоченной будке, одной из немногих, где торговали казенным продуктом.
Один из тех двоих, рослый и статный, в дешевом, но почти новом, неловко
сидевшем на нем мешковатом костюме, приблизился к окошку. Перед тем, шагах
в пяти, эти трое остановились было, переглянулись снова, разом опустили
пальцы в карманы и вытащили по бумажке, по небольшой: мелкие у всех были
приготовлены заранее, тут не место было хвалиться козырями, тут признавали
скромную постепенность во всем. На широкую ладонь рослого легли еще две;
он, однако, не сжал пальцев, они опять переглянулись, второй кивнул,
бродяга он был или кто, но держал себя достойно; Форама пробурчал "мгм", и
еще по бумажке легло. Был резон в том, чтобы не бегать слишком часто, а
больше брать за раз тоже не следовало, тогда не отбиться стало бы от
попрошаек. Рослый купил две полуфляги, они канули в объемистых внутренних
карманах его обширного даже для столь мощной фигуры пиджака, и трое отошли
на несколько шагов в поисках чертополоха поразвесистей. Сели на грязный
песок. Длинный расставил бумажные стаканчики, сковырнул жестянку. Спросил
у Форамы: "Надолго?" Между собой те двое, видимо, все уже выяснили. "Как
получится, - ответил Форама, - вообще не спешу". "Нас тоже пока не ждут",
- сказал рослый; третий - бродяга не бродяга, с лицом
грустно-выразительным - согласно наклонил голову и сглотнул слюну. Длинный
спросил: "На два раза?" - остальные кивнули, он налил по полному, все
торопливо разобрали стаканчики. "Шамор", - сказал немолодой,
представляясь; "Горгола, можно - Горга", - длинный; "Форама", - сказал
Форама. Кивнули вежливо друг другу, выпили, вздохнули, утерлись - до
закуски было еще далеко, люди приходили сюда не ради обжорства. Минутку
посидели, прислушиваясь каждый к самому себе, потом Горга разлил остатки,
чтобы сразу же покончить с первой полуфлягой: вышло по полстаканчика.
Кивнули, выпили. Теперь можно было уже не спешить: начало положено, дальше
уж сама пойдет...
исходным пунктом множества действий, связанных с его реализацией. Поэтому
и выводы, к которым пришло совещание Высшего Круга, свидетелем которого
оказался Форама, лишь дало начало многим действиям, уточнениям и
доработкам, которые, вместе взятые, и должны были привести к лучшему
результату. Среди этих уточнений и доработок были и важные, но самым
значительным, пожалуй, явился вопрос - каким образом практически
осуществить нападение на бомбоносцы противника над своей планетой.
каждый по своей орбите, за соответствующими бомбоносцами с вражеской
планеты, не подчинялась команде ни одного из стратегов в частности: это
было бы еще с полбеды, но любая атака на бомбоносцы, предпринятая даже без
помощи охотников, но и любым другим способом, практически осуществимым с
надеждой на успех, не могла бы осуществиться даже и по команде Верховного
Стратега. Вся хитроумная и совершенная система обороны планеты находилась
в ведении одного лишь Полководца, а Полководец был не человеком, но весьма
сложной системой множества компьютеров высокой мощности и надежности, в
которые была введена - и продолжала поступать - вся информация, касавшаяся
обороны, все конечные цели, все стратегические принципы, на основании
которых предполагалось эти цели достигнуть. Все принципы, среди которых
сохранность населения собственной планеты играла далеко не последнюю роль,
и вовсе, не по соображениям альтруизма, но по экономическим и военным, ибо
после первого удара кто-то должен был развить и закрепить успех, а еще
кто-то должен был обеспечить это развитие и закрепление необходимой
материальной базой. Иными словами, нужна была рабочая сила и личный состав
войск, или живая сила, как ее иначе называют, не говоря уже о том, что
после окончательного успеха кому-то придется восстанавливать то, что к
тому времени останется на своей, планете в состоянии, допускающем
восстановление, - а все понимали, что за успехи (несомненные, впрочем)
придется платить по высоким ставкам. Итак, все эти соображения хранились в
памяти машин. В ходе важного совещания этому обстоятельству особого
внимания не уделили. Казалось, что оно не создает никаких принципиальных
трудностей: ведь, в конце концов, основные стратегические принципы не
противоречили новым, обстоятельствам, и тот факт, что лица, в чьей
компетенции было - нажать кнопку, этим нажатием вовсе еще не подавали
стартовой команды, но лишь побуждали Полководца начать реализацию Большой
задачи, а уж дальше он действовал сам по своему электронному разумению, -
факт этот вначале никого не озаботил. Наоборот, немедленно после принятия
совещанием решения программистам была дана команда, и разработка
соответственной программы сразу же началась. Но уже через несколько часов
стали возникать первые сомнения в том, что осуществить задуманное будет не
так просто, как показалось вначале.
никого не заботивших, потому что недостатки эти были лишь продолжением его
достоинств. Достоинством гигантской машины был высокий порог необходимых и
достаточных условий, без учета которых она не могла и не должна была
начинать практические действия. Это являлось достоинством, ибо обещало
тщательный учет максимального количества даже самых незначительных, на
первый взгляд, обстоятельств, которые могли оказать хоть какое-то влияние
на ход событий. Человеку, даже многочисленной группе людей, с их
естественной инерцией мышления и способностью отвлекаться по поводам, не
имеющим непосредственного отношения к стратегии, с их ограниченной
емкостью памяти и несовершенным процессом оперирования этой памятью, никак
не удалось бы учесть все подобного рода мелочи при мгновенной оценке
обстановки, когда необходимо в тот же миг принять оптимальное решение и
тут же расчленить его на множество конкретных операций в должной
последовательности; человеку это не удалось бы, а компьютер мог, потому он
и существовал и потому окончательную команду подавал именно он, а не
человек с пальцем на кнопке. Но в число этих необходимых и достаточных
условий, о которых уже сказано, входили не только такие, как, скажем,
сиюминутный уровень информированности противника о замыслах и возможностях
обороняющейся стороны, и не только своя информация об уровне возможностей
противника противостоять новым замыслам и усилиям превентивно
обороняющихся, но и такие, как, допустим, уровень и характер настроений
своего собственного населения, что не без оснований считалось одним из
факторов, ощутимо влияющих на достижение конечного успеха. Уровень и
характер настроений машина устанавливала по данным, поступавшим из двух
основных источников: по каналам Высшего Круга и по собственным линиям
информации. Линии эти состояли из множества микрофонов, установленных в
самых неожиданных местах и передававших услышанное непосредственно в
анализаторы Полководца, который сам уже делал выводы. Впрочем,
непосредственно в машину поступали многие данные и другого характера.
элементы новой программы, машина начала требовать различных дополнений.
Это само по себе было в порядке вещей; однако порой характер вопросов
оказывался таким, что ответить на них можно было далеко не сразу - если
вообще можно было. Например: какова вероятность того, что в решающие
устройства бомбоносцев противника в последнее время не введены новые
условия реагирования на приближение к бомбоносцам посторонних тел?
на какой можно дать скорый и однозначный ответ. У разведки никаких новых
сведений по данному вопросу не было; но разведка могла и не успеть, в
конце концов, ее задания выполняли люди, а не компьютеры. С другой
стороны, всякая экспериментальная проверка, естественно, исключалась, а
если бы и можно было в принципе придумать такой эксперимент, какой не
повлек бы за собой немедленной массовой атаки бомбоносцев, то времени на
это понадобилось бы больше, чем было отпущено (по необходимости) на всю
оборонительную операцию. Посовещавшись, программисты кратко ответили, что
никаких новых данных не поступало, однако Полководца такой ответ не
устроил. Машина затребовала информацию вторично. Тут программисты более не
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Доценко Виктор
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия