Десанта Композиторы Истории приводили в порядок привезенные с других
планет родословные чужих вельмож, перетягивая их на Ассартскую колодку,
Хен Гот, получив разрешение самого Властелина, успел если не разобраться в
планах Лабиринта (просто потому, что таковых не существовало), то во
всяком случае исследовать несколько ходов из числа тех, которыми совсем
или почти не пользовались. Тогда, в числе прочего, он наткнулся и на этот
скрытый переход и при первом знакомстве чуть не погиб: он шел по верхнему
туннелю - и вдруг пол под ногами начал быстро опускаться, и историк
заскользил вниз, в открывающуюся пустоту. К счастью, в последнее мгновение
он увидел, что кроме колодца, в который он вот-вот упадет, внизу
существует окружающая жерло провала кольцевидная площадка, почти в метр
шириной, и на ней-то возможно было удержаться. Уже падая, он перевернулся
в воздухе, грудью и животом упал на плоскость и, судорожно дергаясь, на
нее вылез. Несколько придя в себя, стал оглядываться - и обнаружил, кроме
прочего, систему рычагов, при помощи которой - как он, хотя и не сразу,
сообразил - можно было ловушку использовать и в качестве входа в нижние
ярусы. Потом, наверху, ему пришлось повозиться, пока он не обнаружил
свободно лежавший в кладке камень, который и приводил в действие систему
рычагов и противовесов. Правда, в тот раз ему довелось поблуждать, пока он
не нашел нормального выхода в верхний ярус и оттуда - в само Жилище
Власти; зато сейчас Хен Гот мог действовать вполне уверенно.
Властелину и со стороны Охранителя, и из лагеря Миграта; хотя Магистр и
погиб (неприятно было вспоминать, что погиб именно от его, историка, руки,
но уж такой, видно, была их общая судьба), люди его остались, а раз есть
люди, то найдется и кто-то, кто их возглавит - из той же среды скорее
всего. И, разумеется, сообщить о том, где находится его любимая женщина и
- самое важное - его сын и Наследник. А за все это Хен Гот собирался
просить очень немногого: возможности спокойно жить, не думая о куске хлеба
и об ударе из-за угла, и по-прежнему заниматься историей; пусть даже не
Новой (Хен Гот почти совершенно охладел к ней, увидев, к каким страшным
результатам приводит борьба за новую науку), но той, истинной, какую можно
было - он успел ясно увидеть эту возможность - построить на основании
документов никем не изучавшегося Архива Властелинов. Ту малую его часть,
что он смог, убегая, забрать с собой, он разобрал уже довольно
основательно. Но - помнилось ему - в тесных комнатках оставалось еще очень
много важнейших подлинных бумаг, от которых и сегодня немалое могло
зависеть в жизни Ассарта и его правителей. Еще массу услуг смог бы историк
оказать Властелину - и не ему одному; только бы согласились выслушать его,
дав время высказаться спокойно и обстоятельно...
скорее - ночь. Узкая, с низким потолком крутая лестница, заключенная в
каменную трубу, вывела его прямо на третий этаж. Судя по толстому слою
пыли, ею давно не пользовались; Хен Гота это не удивляло: всяких
ходов-переходов в самом Жилище и под ним накопилось за века столько, что
на каждого обитателя, если сосчитать, их приходилось по два, а то и по три
- что же удивительного в том, что многие давно уже выпали из обихода? О
них забыли - оттого и постов никаких не стояло. К счастью.
чтобы не очень-то наступать ей на пятки: Власть чувствительна и обидчива
до крайности. Поэтому Хен Гот решил в первую очередь добраться до бывших
своих апартаментов. Ему очень хотелось по-человечески отдохнуть. Места в
Жилище Власти всегда было куда больше, чем людей, его населявших, даже
считая со всею челядью: некогда ведь в этих стенах квартировало и все
войско, не такое уж, кстати сказать, малочисленное. Так что вряд ли можно
было ожидать, что в отсутствие историка кто-то польстился на его две
комнаты - далеко не самые удобные или престижные.
след, и везение кончилось.
много вооруженных людей. Не штатной охраны и не тарменаров. Они стояли у
дверей, за которыми прежде пустовавшие комнаты были сейчас - судя по
доносившимся оттуда голосам, звуку шагов и звяканью металла - плотно
заселены. Завидев их, Хен Гот в первое мгновение хотел юркнуть в люк, из
которого только что вылез. Но большим усилием воли заставил себя
двинуться, порой даже отодвигая людей с пути, с таким видом, словно делом
его жизни и было - шататься по Жилищу Власти с утра до ночи и с ночи до
утра. Но на него никто и не обращал особого внимания - быть может, потому,
что он не носил оружия ни поверх платья, ни под ним (проталкиваясь, он
чувствовал ненавязчивые прикосновения; нащупай кто-нибудь на нем хотя бы
маленький пистолетик - вряд ли его пропустили бы без объяснений).
и почему их оказалось тут вдруг так много (судя по многим диалектам, на
которых они объяснялись, народ этот собрался тут со всех краев Ассарта),
Хен Гот добрался наконец до своего дворцового жилья.
обставленной комнате не осталось ничего. Здесь валялись старые матрасы и
одеяла, сумки и кожаные заплечные мешки, солдатские куртки и штаны, -
какая-то казарма учинилась там, где ему так хорошо думалось и отдыхалось.
Это было прежде всего обидно. Стоило ему ненадолго исчезнуть - и все,
начиная с Властелина, о нем забыли. Словно и не было у него никаких заслуг
перед Властью и перед всем Ассартом...
перестал о каком-то везении. Вслед за обидой пришел гнев. И Хен Гот,
выпрямившись и выпятив грудь, двинулся дальше - чтобы не кому-нибудь, а
самому Властелину высказать свои чувства.
историк всем прочим силам предпочитал законную власть - раз уж она уцелела
в таких передрягах, пусть правит и дальше, а за ним-то дело не станет.
решения которого собралось сюда множество людей со всей планеты. Не те,
конечно, кого он видел в коридорах, но другие - кого эти, коридорные,
сопровождали и охраняли.
даже не стал заходить в бывшую свою комнату и двинулся дальше, мысленно
еще и еще раз произнося те слова, с которыми собирался обратиться к
Властелину, чтобы сразу заинтересовать его. Нет, не с жалобами, конечно;
это было бы самой большой ошибкой. "Бриллиант, в знак своей преданности
Власти я принес вам самые точные сведения о том, где находится Жемчужина
Леза и ваш милый сын и Наследник..."
настроением.
Изара, солдаты дежурили всегда. Вот и сейчас он завидел их еще издали. И
даже обрадовался. Но, приближаясь и вглядываясь, тут же разочаровался.
будь Властелин тут, за стеной. Один развалился на диване, другой - в
кресле, задрав ноги в грубых башмаках на бесценный столик эпохи Амоз. Оба
курили корешки, и дым в приемной стоял столбом. А кроме солдат в помещении
не было ни души - ни даже какого-нибудь мелкого секретаришки, каким
положено днем и ночью ожидать в приемной высочайших поручений. Например,
вызвать кого-то из вельмож или просто принести чашку кофе...
конца ночи осталось еще изрядно? Это только так говорится, что Власть бдит
днем и ночью. На самом деле ночами она спит - если только не развлекается.
Властелина, историк помнил. Пришлось только переходами обойти приемную -
коридор, закуток, снова коридор - и он оказался в нужном месте.
двери пробивался свет. Но то не были покои Властелина. Свет горел в
комнатах, которые занимал Эфат, бессменный камердинер. Едва ли не
бессмертный.
себя. Вошел, заранее улыбаясь. Эфат всегда относился к историку хорошо.
на мягкую спинку. Спал.
И еще более - находящихся близ него.
церемонятся.
стояло двое. Он помнил их: люди эти были из специальной Службы
Неприкосновенности Царственных особ, головорезы генерала Си Лена. Люди, не
нуждавшиеся в огласке.
всего ему хотелось в этот миг исчезнуть, оказаться где угодно - только как
можно дальше от этой комнаты, от Жилища Власти вообще. У Охранителя. У
Миграта даже...
сделал? Правда ли, что убийц всегда находят?"
к все еще сидящему в нем Эфату. Одновременно - словно глаза их управлялись
единым механизмом - посмотрели на мертвеца. Разом уперлись взглядом друг в
Андреев Николай
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Мурич Виктор
Распопов Дмитрий