последний раз она взглянула на облитые закатом башни Манхэттена, пока Кит,
окутанный Сетью, обращался в кашалота. Потом они ушли в глубину.
Глава двенадцатая. ПЕСНЯ ДВЕНАДЦАТИ
в двадцати милях южнее маяка Амброуз и сначала стремится на юг, параллельно
берегу Джерси, а затем постепенно уклоняется к юго-востоку прямиком в
открытое море, где становится значительно глубже. Дно пролива постепенно
меняется, переходя от серо-зеленого ила к серо-черному песку и вплоть до
совершенно голых полосатых камней. Оно усеяно обломками кораблей,
оставленных за время четырехсотлетнего плавания в водах пролива, и отходами
человеческой деятельности, скопившимися за триста лет обитания на его
берегах. Здесь вперемешку лежат почти целые корпуса кораблей, потерпевших
кораблекрушение и опустившихся поверх затонувших прежде, покрытых ржавчиной
судов, и груды гниющих бревен, и пепел, и кучи угля, и зазубренные ребра
металлического лома, и затопленные, ставшие ненужными громадные буи, и
пушки, и даже невзорвавшиеся бомбы, снаряды, торпеды. Все это покрыто и
поглощено илом и жидкой грязью, смытой сточными водами. Мусор
многомиллионного города, которому некогда в суете деловой жизни подумать о
жизни подводной.
опускалась на морскую милю. Когда-то здесь было гораздо глубже, и в
особенности в начале пролива. Однако жидкая грязь настолько заполнила его,
что первые несколько миль трудно было даже определить, где проходит русло,
погребенное под гниющими отбросами, навалом выцветших банок из-под пива и
красных от ржавчины жестяных крышек. Но постепенно, примерно в двадцати
милях вниз по проливу, это русло проявлялось и становилось похожим на некую
неровную колею, проторенную течением реки Гудзон по дну океана. Колея эта в
самом глубоком месте достигала мили и расширялась до пяти миль от края до
края. Но даже и здесь, на глубине сорока морских саженей, что вдобавок ниже
дна океана примерно на шестьдесят футов, в углублении русла, напоминающего в
разрезе букву V, толстым слоем лежит темная масса отходов человеческой
деятельности. В последние годы город уже не засорял это место, но зато и
прежняя грязь не вычищалась. Каждый камень, каждая железяка на постепенно
понижающемся морском дне поросла черным и густым илом. На такой глубине, у
дна мало рыб: им просто нечего здесь есть. Криль в этой мертвой воде не
живет, ибо она не пригодна для зарождения микроскопических существ, которыми
он питается. Неестественный оливковый цвет моря не меняется даже летней
ночью.
превратилась просто в широкую подводную долину, каких немало на морском дне.
Достигнув предполагаемого конца пролива примерно в ста тридцати милях
юго-восточнее гавани Нью-Йорка, цепочка подводных пловцов, к своему
удивлению, уже ничего не могла разглядеть впереди. Лишь неясно маячила в
зеленовато-серой сумеречной воде неровная гора мрачных, покрытых илом и
грязью камней и всевозможного мусора. Однако там, где пролив должен был
поворачивать к югу, перед ними разверзлась...
остановились у неожиданно обрывающейся громадной дугообразной скалы. И
двурогая дуга эта простиралась на две мили, от одного ее рога до другого. А
за скалистым обрывом, за границей континентального шельфа, который тянулся
на северо-восток и юго-запад, не было ничего! Ничего, кроме смутного
свечения, проникающего сюда с поверхности океана. А за границами полукруга,
в его бездонной глубине таилась лишь мертвая тишина и подстерегал черный,
непроглядный мрак, от которого пробегал по коже озноб. Ледяной холод и тьма.
Посвященных собрались вместе и зависли в воде, созерцая эту тьму у входа в
каньон Гудзон. - Не забывайте о глубине погружения. Наполните легкие самым
большим запасом воздуха. Если кто-то все же опасается, что воздуха ему
потребуется больше, чем способно дать заклинание, скажите об этом сейчас.
Помните, что давление воды в Великой Бездне так тяжело, что каждое движение
забирает намного больше кислорода, чем здесь, у поверхности. И ваша работа
потребует колоссальных запасов дыхательного топлива. Так что сейчас, если
необходимо, самое время расширить заклинание. Позже, после того как мы
пройдем Ворота Моря, у нас этой возможности не будет. Не сумеете вы и
выбраться на поверхность за глотком воздуха, не хватит сил. Работа на
глубине нам предстоит тяжелая, и даже кашалот может задохнуться, хотя он и
посильнее многих из нас. Итак, предупреждаю, подумайте хорошенько.
заклинания, оберегающего от мощного давления воды. Они очерчены разлитым
вокруг нас светом. Он к тому же позволит видеть все, что происходит в этих
пределах. А если потребуется, мы легко сможем расширить границы. Но пока я
не разрешу, за рубежи светового круга не выходите. Однако и границы эти не
устойчивы. Будьте внимательны, иначе от вас останется лишь безжизненная
мягкая масса.
движением хвоста, что означало нечто вроде: "Подумаешь! Мне все равно".
Конечно, кашалотам давление нипочем: они и охотятся на самых больших
глубинах.
жующей Р'ууут, - когда она перестанет перекусывать, могу я перекусить ее
пополам?
уготовили Силы.
скалистого склона каньона и погрузилась бы во тьму, но волшебный свет
неотступно следовал за ней. Тут же нырнула Ар'ейниии. Затем К'лыыы и
Ин'ихвииит. Не отставали от них Х'вооо и Р'ууут. Затем последовали Т'Хкиии,
Ар'ооон и дельфин Ст'Ст. Последними были Нита и Кит. Они с опаской и
удивлением разглядывали бегущую впереди и сзади волну света. Только один из
Посвященных, Бледный Убийца не стремился войти в этот световой круг. Он плыл
поодаль, то кружа над обрывом, то устремляясь следом за группой китов и
неожиданно появляясь сбоку, словно белый призрак в темно-синей полночной
воде.
Нита.
вырастали по мере того, как киты погружались в глубину континентального
шельфа. На морских картах в их волшебных Учебниках каньон выглядел вполне
невинно. Понижение его казалось равномерным - всего-то двадцать пять футов
на каждую милю. Но Нита обнаружила, что реальность, ощерившаяся острыми
зубцами скал, оказалась куда более грозной, чем это выглядело на картинке.
Стены пролива уже поднимались на три сотни футов. Это напомнило Ните стены
Большого каньона, который она видела на каникулах. Но здесь стены
становились все круче и отвеснее. Если бы кит-горбач мог ворочать головой,
приподнимать ее, как человек, то у Ниты, вероятно, уже заболела бы шея.
говорило Ните о том, какие они огромные и как мала она по сравнению с
пропастью, в которую все опускалась и опускалась. Гигантские камни, лежащие
в расселинах скал, готовы были вот-вот обрушиться, покатиться вниз от
малейшего колебания дна.
покосившись на Ниту.
высокие...
очень грозное произошло тут. Это по твоей части. Ты должен почувствовать.
этим всем я еще столкнусь... Но ты права. Не сама высота нас гнетет, но
то... то, что как бы становится символом ее... не понимаю...
чувствовать неживую природу? Нита ошеломленно молчала несколько мгновений.
Что-то здесь не то. Может быть, какой-то предупреждающий знак? Но какой? Она
ничего не могла придумать и сообразить.
стояла Атлантида, погребена на дне океана. Но это было западнее Северной
Америки и восточное Европы. Поэтому та часть океана, куда мы плывем, может
скрывать лишь западную оконечность Аффалон. Во всяком случае, пару миллионов
лет тому назад это было открытое подводное пространство.
Атлантида исчезла гораздо позже. Выходит... - она задохнулась от такого
предположения, - выходит, что это место первой Песни Двенадцати?..
проплывает через Ворота Моря. Лишь те, кто готовится пропеть Песню. Камень
впитывает и хранит часть волшебства. Если побеспокоить его, разбудить...
Земляной Андрей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Якубенко Николай
Муркок Майкл
Громыко Ольга