Олеся опустила глаза, закусила губу, чуть вздрогнула, почувствовав, что холодный взгляд ветра проник под тонкий шелк одежды.
– Расскажи мне о смерти, красавица, – попросил Анку.
Олеся жестко посмотрела в воспаленные глаза старика.
– Я дарю жизнь!
– Неужели? – Анку скрипуче рассмеялся, и ветер, словно отгадав желание старика, создал перед женщиной крутящийся столб пыли. – И много жизней ты подарила смерти?
– Отстань! – Олеся попыталась загородиться рукой, но что толку отмахиваться от ветра? Стремительный хоровод закружился вокруг нее. – Отстань!!
Человек, с ужасом наблюдающий за приближающимся монстром, рот скривился в отчаянном крике, лицо перекошено животным страхом… Борис фон Доррет, за мгновение до конца понявший, что его меч не выдержит чудовищного удара Лунатика… Еще один незнакомец, безучастно, с каким-то невозможным спокойствием смотрящий на стремительно приближающуюся землю…
– Я действительно не понимаю, почему люди боятся меня, – тихо проворчал Анку.
– Все дело в репутации, – холодно объяснила Олеся. Она решительно шагнула из пыльного облака, и оно мягко осело на камни амфитеатра. – Зато я теперь окончательно поняла, почему к тебе редко ходят гости.
– Ты сильна, – протянул старик, – сильна… Это тоже встречается не часто.
– Я вернусь. Я снова полечу над облаками, – тихо, но твердо сказала женщина.
– Пока ты не ушла, – Анку вновь достал платок. – Присмотрись к часам. Это не задержит тебя надолго.
Олеся хмыкнула, секунду постояла, раздумывая над предложением старика, затем не спеша подошла к ближайшему ряду часов.
– Я ничего не вижу.
– Присмотрись.
Зина, гибкая черноволосая пантера, расслабленно, как на пляже, расположившаяся на своем песке. Ее глаза мечтательно закрыты, по губам скользит довольная улыбка, и она совсем не видит, с какой громадной скоростью падают в пустоту ее песчинки.
Екатерина Федоровна. В ее часах осталось совсем мало крупинок, но на задумчивом лице старухи не видно боли или страха, только грусть.
Девушка, тонущая в гигантской груде песка. Что с ней случилось? Оступилась? Потеряла равновесие? Коварные песчинки заманили ее в свою воронку, сдавили тело, сломали волю, не позволяя вырваться из смертоносной ловушки. А ведь в ее часах так много…
– Зачем ты показал мне это?
Ветер-шутник прошелестел в ответ что-то неразборчивое.
– Зачем?
Олеся обернулась. В центре амфитеатра мерно покачивалось пустое кресло.
Олеся открыла глаза.
В спальне было тихо-тихо. Необычайно тихо. Пугающе тихо. И только шорох занавесок на окне да легкое дыхание лежащей рядом Зины нарушали эту величественную, мрачную тишину. Осторожно, стараясь не разбудить подругу, Олеся поднялась с кровати, машинально поправила тончайший шелк, белой дымкой струящийся по ее телу, и вышла из спальни.
– Я знала, что ты придешь.
Белокурая красавица холодно смотрела из беспросветного мрака зеркала. Могучие черные крылья устало сложены за спиной, но гордая поза, вызывающий блеск ореховых глаз говорили сами за себя – сил у нее оставалось очень много.
– Ты испугалась?
– Я не боюсь.
– Ты испугалась. – Черные крылья презрительно дернулись.
– А даже если так? – Олеся протянула руку, погладила отражение по щеке. Бессмысленно врать самой себе. – Я испугалась.
– Чего?
– Я боюсь, что ты не уйдешь. Что после того, как все закончится, ты по-прежнему останешься со мной.
– Тебе придется смириться с этим. – Красивые губы высокомерно скривились.
– И не подумаю, – покачала головой Олеся.
– Значит, ты боишься меня?
– Нет. – Теперь Олеся улыбнулась. Улыбнулась широко, уверенно. Улыбнулась, потому что на этот вопрос она знала точный ответ. – Я не боюсь. Я тебя ненавижу.
– Олеся!! Ты меня слышишь, Олеся! Открой глаза!!
Сквозь туман, продолжающий обволакивать сознание, медленно проступили черты лица. Знакомого, красивого лица… Зина…
– Твой песок… – прошептала Олеся. – Зиночка, твой песок…
– Что? – Брюнетка склонилась ниже. – Тебе плохо?
– Где я?
Олеся огляделась. Совершенно обнаженная, холодная, как лед, она сидела на полу ванной комнаты, крепко вцепившись пальцами в край ванны. Вторую руку держала испуганная Зина.
– Я проснулась, тебя нет. Услышала какие-то голоса, прихожу, а ты… – Зина поцеловала ледяную ладонь Олеси. – Тебе что-то приснилось?
Холод пришел, и тело сотрясла крупная дрожь.
– Ты так замерзла.
– Ко мне снова приходил Анку, – тихо сказала Олеся. – Точнее, я была у него.
– Он убьет тебя.
– Нет, – попыталась объяснить Олеся. – Он не убивает. Он предупреждает.
– Я имела в виду не Анку, – серьезно прошептала Зина. – План. Наш план. Наш чертов план! Он убивает тебя.
– Я должна пройти… – Олеся улыбнулась. – Я должна через это пройти. Я пройду. – Она мечтательно закрыла глаза. – Я пройду. И буду летать над облаками.
* * *
Спортивный комплекс «Олимпийский»
Москва, Олимпийский проспект,
7 сентября, суббота, 11.09
– Повтори, что он сказал, – потребовал Копыто.
– Помощник маршала-распорядителя заявил: он, конечно, не верит, что с нашим сегодняшним соперником что-нибудь приключится, но на всякий случай предупреждает, что мы на подозрении, – послушно повторил Иголка и приложился к бутылке «Уокера». – Намекнул, блин.
– Мы, типа, всегда на подозрении, – вздохнул Контейнер и погладил Громовержца по лысому черепу. – Надо отказываться от боя.
– Мля, да не получится! – проворчал уйбуй.
– Почему?
– Они сразу поймут, что вчера мы схитрили.
– Проклятые крысоловы, – буркнул Иголка. – Подставили нас, блин. Нельзя было с ними связываться.
– Им-то что, мля, – поддержал Копыто бойца. – Они из Темного Двора, их не тронут. А нам отвечать, если что. – Уйбуй посмотрел на Контейнера. – Надо выставлять Грэмми.
– Убьют его, – тоскливо отозвался боец.
Громовержец испуганно вздрогнул. Техническая победа, которую ему присудили вчера, стала настоящей сенсацией Турнира. «Тиградком» посвятил оливковому уродцу целых три минуты в ежедневном отчете, букмекеры подняли на четверть пункта его шансы на победу, пронырливый Иголка сумел выудить деньги у добродушных и зажиточных приставников. Дикари радостно улыбались в лучах славы, и оставался всего один, правда, очень неприятный момент, о котором Красные Шапки предпочитали до сих пор не думать: собственно четвертьфинал. Через десять минут Громовержцу предстояло отправиться на бой.
– Не пущу! – упрямо выкрикнул Контейнер.
– Мля, хватит паниковать, – отрезал Копыто. – Пусть он выйдет на ринг. А потом мы откажемся продолжать бой.
– Ага, – заулыбался Иголка, – если успеем крикнуть.
– Главное, пусть Грэмми сразу же после гонга прыгает в угол. Подальше от соперника. – Уйбуй посмотрел на голема. – Прыгнешь?
Оливковый неуверенно кивнул.
– Объявляется четвертьфинальный бой Кубка Големов! – Маршал-распорядитель выдержал паузу. – В красный угол ринга вызывается Лунатик, мастер Баррага, официальный флаг – Темный Двор!
Зрители, едва дождавшиеся появления любимца, разразились радостными криками, приветствуя долговязые фигуры голема и его создателя.
– Надеешься, что Лунатик проиграет? – Захар Треми посмотрел на Мубу.
Хван покачал головой.
– Он возьмет Кубок Големов, в этом нет сомнений.
– Тогда что ты здесь делаешь? У нас сегодня финал командных боев.
– Хочу посмотреть на схватку, – серьезно ответил Муба, не отрывая взгляд от покачивающейся куклы. – Это единственное, что стоит между мной и Молотом Трех Драконов.