Чтение 40–й страницы книги ~Самый далекий берег~

— Какие гаранты? — сердито бросил Мухомор. — Коли уж на то пошло,
аристократы стопроцентные...

— Простите, мне совершенно непонятен употребленный вами термин, —
сказал Рак. — Я вижу, вы сами не отрицаете, что воспользовались чужими картами?

— Да чего уж там и дальше несознанку лепить, начальник, — протянул
Мухомор, скалясь и зыркая исподлобья. — Погорели так погорели, дело житейское,
ты нам только чистосердечное запиши. Чужого нам на себя брать не стоит, но и от
своего не отказываемся...

— Надо ли понимать это так, что вы признаете произошедшее? Я не вполне
понял большинство употребленных вами выражений...

— Признаю, — проворчал Мухомор.

— А вы?

— И я признаю, — кратко ответил Кирьянов.

— Позвольте отметить, что я восхищен вашим чистосердечием и
открытостью, проявленными в общении со мной...

— Кушайте на здоровье, — ощерился Мухомор. — Можете даже и домой взять
в тряпочке...

— В таком случае... Быть может, ваша открытость и толерантность
простираются настолько далеко, что вы согласитесь короткое время побеседовать с
психологом? Или предпочтете быть незамедлительно отправленными к месту
постоянного несения службы?

Кирьянов растерянно покосился на приятеля. Не раздумывая долго, Мухомор
процедил:

— Ладно, соглашайся на базар, авось облегчение выйдет...

— Согласимся побеседовать, — ответил Кирьянов, — Вы меня чрезвычайно
обязали, уважаемые разумные существа! — воскликнул Рак, вновь вставая из-за
стола во всю свою двухметроворостость. — Позвольте выразить вам свою искреннюю
симпатию и сожаления по поводу столь незначительного недоразумения...
Проводите, пожалуйста, галактов, милейший фельдфебель... Пес буркнул:

— Пошли, что ли? Артисты, тоже мне... По уху б вам брызнуть, чтобы
фокусов не откалывали... А еще офицеры, мать вашу...

Кирьянов окончательно уверился, что Пес — существо вроде них самих,
наверняка происходящее не из самого благополучного мира: то ли совсем недавно
примкнувшего к галактическому братству народностей, то ли вообще не ведавшего о
Структуре, о ее потаенной необозримости... В точности как Земля «ан масс».

Должно быть, к тем же выводам столь же быстро пришел и Мухомор — в
коридоре он повернулся к конвоиру и непринужденно спросил:

— Слышь, кореш, так он правду болтал про гарантов, начальничек твой?

— Тебе психолог все растолкует, — ответил Пес с видом, в отношении
землянина исписавшимся бы «насупленным». — Они у нас тоже гуманисты, душу вашу
нежную беречь стремятся. Моя б воля, я б вас обоих сунул на гауптвахту на
недельку-другую-третью...

— А гауптвахта у вас есть?— вкрадчиво поинтересовался Миша.

— Нету, — печально сознался Пес. — А жалко. Развели тут, понимаешь,
слюни, чихнуть на вас не моги... А вы с чужими ксивами шныряете, да не по
столовке, а по лучшим кабакам...

— Что делать, что делать, — промурлыкал Мухомор с успокоенным видом. —
Не дают тебе воли, братан, и правильно... Куда шагать-то?

— Пришли, — буркнул Пес. — Тебе — сюда, тебе — сюда... — Открыв
указанную ему дверь, Кирьянов не обнаружил за ней ничего примечательного.
Обычный кабинет со стандартной канцелярской меблировкой, только в углу
произрастает неизвестное растение приятного багряно-золотистого цвета, с
широкими листьями и белыми цветами.

Он остановился на пороге, присматриваясь к сидящему за столом существу.
И вскоре сделал заключение: вроде медведя. Существо было пошире его в плечах и
головы на две повыше, сплошь заросшее густым мехом, бурым со светлыми пятнами,
с широкой мордой, более всего напоминавшей медвежью. Вместо синей формы на нем
красовалось нечто вроде синей рыболовной сети с очень крупными ячеями,
позволявшими беспрепятственно любоваться роскошным мехом. Кое-где к ней были
прикреплены те самые золотые знаки, к которым Кирьянов уже успел привыкнуть за
время пребывания здесь (слово «арест» все же не подходило к ситуации).

— Садитесь, пожалуйста, — сказало мохнатое существо. — Мое имя Бар
Гарумбару, мое звание — окт-комиссар, но вы, думаю, предпочтете называть меня
просто доктором?

— Пожалуй, — сказал Кирьянов, удобно располагаясь в кресле.

— У вас есть какие-нибудь мелкие пристрастия? Жевание, втягивание дыма,
нюханье, верчение в руках? Если да, вы можете ими заниматься. — Подавая пример,
он извлек из стола пригоршню каких-то гнутых серых корешков, сунул их в пасть и
стал размеренно пережевывать.

Кое-кто считает это вредной привычкой, но так уж у нас заведено
исстари, трудно отказаться...

Кирьянов достал сигареты и подумал с долей неприязни: «Ну, давай, лезь
в душу с сапогами, ты ж для этого здесь и сидишь, чего лукавить?..»

— Я уверен, что мой внешний облик не вызывает у вас подсознательного
отторжения, правильно? — сказал доктор, пережевывая корешки. — Исследования
показали, что гуманоиды вашей и сходных рас как раз испытывают доверительные
чувства в отношении покрытых мехом существ. А внутреннее отторжение у вас
вызывают рептилиеподобные...

— Вообще-то правильно, — сказал Кирьянов. — Я не знаю, отчего так
получилось, может, это какой-то там галактической морали и противоречит...

— Ну что вы, что вы! Подсознание, обстоятельства формирования расы,
ничего тут не поделаешь... — Он глянул на серебристую поверхность стола, где
наблюдалась суета непонятных символов. — Значит, вы имеете честь быть офицером
Спасательного корпуса, полноправным галактом... Как же вас угораздило... По
неопытности, конечно?

— Вы о чем?

— О вашем необдуманном поступке... Вы же полноправный галакт, офицер на
серьезной службе, социально ответственное разумное существо... Голубчик, это
же, мягко говоря, неприлично — разъезжать с чужой идентификационной картой, тем
более взятой у гаранта...

Все эти дипломатические экивоки, начавшиеся еще в кабинете Рака,
начинали Кирьянову надоедать. Главным образом оттого, что до сих пор не было
никакой определенности.

— Послушайте, доктор, — сказал он решительно. — Объясните, в конце
концов, в чем я виноват и что мне грозит...

— Грозит? — мохнатые брови доктора взлетели вверх. — Помилуйте, что вам
может грозить? А впрочем, я понял... Вы считаете, что должно последовать некое
наказание? Да полноте, с чего вы так решили? Вы просто-напросто поступили
необдуманно, и вас убедительно просят более так не делать. Вы же социально
ответственное разумное существо, полноправный галакт... Вы ведь все осознали,
правда? И обещаете больше так не поступать? При чем тут наказание? Отживший
термин...

— Вы хотите сказать, что я могу невозбранно отсюда уйти?

— И даже более того, голубчик, — сказал доктор. — И даже более того. Вы
ведь недавно у нас? Ну да, ну да... Вы и не представляете, сколь обширны ваши
права в качестве полноправного галакта! Сколь они, если можно так выразиться,
необозримы и непреложны! Так вот, если вам только покажется, что ваши права
ущемлены хоть в малейшей степени, вы можете немедленно связаться с
уполномоченным по соблюдению прав в данном секторе. Да что там, вы имеете
полное право связаться непосредственно с Галактической Ассамблеей — то есть
высшим органом управления Содружества. Достаточно вам заявить вслух, что ваши
права ущемлены... Вы и не представляете, какой переполох поднимется! Ущемлены
права полноправного галакта! Сюда немедленно прибудет уполномоченный, а если у
вас возникнет такое желание, вы можете потребовать созыва Ассамблеи...

— Ради меня одного? — спросил Кирьянов не без удивления.

— Но вы же полноправный галакт! И если вы уверяете, что ваши права
нарушены, вы вправе требовать любых мер, вплоть до созыва Ассамблеи... Это
Галактика, голубчик, так уж заведено...

Кирьянов хмуро смотрел на собеседника. Невозможно было понять, что за
эмоции и чувства написаны на этой мохнатой физиономии, если они там вообще
присутствуют. Но не похоже, чтобы психолог над ним издевался... Взять хотя бы
Рака — тот тоже душой не кривил. Значит, они, в Галактике, и в самом деле
такие. Гуманисты законченные. Как Мухомор и описывал своими словами.

— Вы ведь понимаете теперь, что поступили не вполне... ответственно?

— Да, — сказал Кирьянов искренне. — Понимаете, мне так хотелось
посмотреть Галактику...

Он и сам сознавал, насколько по-детски это прозвучало. Но что
поделать...

— Насколько я успел узнать, вы представитель планеты, еще не принятой в
Содружество?

— Да, — сказал Кирьянов, глядя в сторону.

— Понятно... Кажется, в старину это называлось «смягчающими
обстоятельствами»...

— А вы со мной без смягчающих обстоятельств. И без скидок... — сказал
Кирьянов. — То вы заверяете, что я полноправный, то начинаете смягчающие
обстоятельства выискивать...

— Ну что вы! Могу заверить, к вам относятся как к любому на вашем
месте. К любому, понимаете? Совершенно не важно, входит ваша планета в
Содружество или нет. Не вы первый совершили необдуманный поступок и, боюсь, не
вы последний... В таких случаях разумному существу мягко объясняют его
неправоту, только и всего. В этом и заключается моя функция: объяснять. И,
признаюсь вам по секрету, эта тяжкая обязанность налагает на меня огромную
ответственность. Я ведь должен взять на себя смелость рассказать другому
разумному существу, почему оно в данной ситуации оказалось неправым... Это
большая ответственность, не каждому удается справиться... А что до смягчающих
обстоятельств... Сложность совсем не в том, о чем вы подумали в первую очередь:
будто к вам из-за вашего... происхождения относятся как-то иначе. Нет, тут
другое... Те, кто пригласил вас на службу, увы, сплошь и рядом грешат
формальным подходом. С новичком не проводят полного и по возможности
всеобъемлющего инструктажа. Что поделать, хватает и у нас бюрократии,