сплетаясь в объятиях, исчезли в непроглядной темноте безвестного зала.
доносилось ни звука.
ему заблагорассудится. Цепи на его ногах были еще длиннее - он мог ходить.
Но он не воспользовался столь заманчивыми возможностями. Весь остаток дня
Герфегест просидел в центре ложа с закрытыми глазами. Он думал.
внутренности своего миндалевидного медальона. "Значит, не так уж оно ей
необходимо, как думает Рыбий Пастырь".
безусловно, смогла сделать это уже десять раз. Но у госпожи Харманы другие
планы на жизнь Герфегеста - какие? Показать Стагевду, сколь глупы мужчины,
льнущие к ней, словно пчелы к меду? Показать Ганфале, сколь нетерпеливы и
любвеобильны его вассалы, к которым Хармана безусловно причисляет его? Так
или иначе, Герфегесту, похоже, предстоит роль потешной зверушки.
чтобы о его присутствии знали посторонние. Иначе вместо стальных цепочек
она заковала бы его в стальные цепи. Без всяких заклятий. Не так надежно,
зато экономит силы - она ведь тоже, наверное, приустала всю ночь
заниматься любовью. Она хочет сохранить присутствие Герфегеста в своих
спальных покоях в тайне. Она оставила у чугунных дверей своей спальни
всего двух стражников, воняющих луком. Стражников с алебардами. Они,
похоже, понятия не имели, что в покоях госпожи заперт некий мужчина. Об
этом свидетельствовали их разговоры.
себе бесплодных вопросов. Когда явится Хармана? Что он прочтет в ее
глазах? Что будет написано в глазах Стагевда?
по-прежнему неподвижный, сидел на ложе, спиной к двери, положив руки на
поджатые колени. Семя Ветра едва слышно вибрировало в тон морскому бризу,
рвущемуся через окно. Вибрации эти нарастали и усиливались,
трансформировались, изменялись и мутировали. Они перестали быть самими
собой и стали звуками.
наполненная мировым эфиром, услышал шаги. Чугунная дверь отворилась, и он
услышал голос Харманы. "Вы свободны", - это, конечно, стражникам.
засова. Приветственно вспыхнули масляные светильники.
которых, за закрытыми веками, буйствовал первопричинный Ветер.
ваза, расписанная магическими знаками. Горлышко вазы было схвачено кожаным
ремнем, который образовывал некое подобие ручки. Она поставила вазу на
пол. Герфегест слышал, как всколыхнулась жидкость на дне сосуда. Герфегест
не выказал интереса к происходящему ни единым движением.
шлейф, легла на пол. Она вытянула руки вперед, в сторону Герфегеста. Она
поцеловала пол. Жест рабской покорности.
меня "Поклон Повиновения" вместе с этой вазой. Магия Стали более не
властна над тобой.
скованные стальной цепочкой в стороны. Цепочка лопнула, ведь и была она
толщиной в волос. Так же незаметно и с тем же едва слышным звоном лопнула
цепь на ногах.
заря. Стройна, словно молодой побег. Она была очень высока. Но теперь она
лежала на полу, словно только что купленная рабыня. Если бы Герфегест
захотел, он бы мог придавить ее пепельные волосы к полу большим пальцем
ноги. Он мог унизить ее, лежащую, любым из пришедших на ум способов. Он
мог бы взять ее прямо на полу. Он мог бы сполна отомстить ей за
предательство. Но он не станет делать этого. Это значило бы вновь выказать
перед Хозяйкой Дома Гамелинов свою любовь, захлебывающуюся в биении
страсти. Герфегест отвернулся, не проронив ни звука.
закрыто узорчатой крышкой. "Мертвая корзина" - так назывались такие вазы в
Доме Конгетларов. И недаром. Когда Конгетлары, да и люди других Домов
тоже, хотели преподнести в подарок союзникам голову врага, за которую было
сполна уплачено и умением, и коварством, они клали ее в такую "корзину".
Сосуд имел двойное дно, если фарфоровую решетку, перегораживающую вазу в
нижней трети, можно было назвать дном. Такая решетка была просто
необходима - отрубленная голова имеет дурное свойство истекать кровью. А
ведь это весьма неэстетично, милостивые гиазиры, преподносить подарок,
перемазанный красным. Именно для того, чтобы принести голову сухой и
чистенькой, и было необходимо решетчатое дно: кровь стекает вниз и
бултыхается у нижнего дна сосуда, тогда как сам подарок цел и невредим.
Чье тело венчал раньше предмет, скрытый фарфоровыми стенками сосуда.
Ваарнарка? Молодого регента? Киммерин? Неужто Рыбьего Пастыря? Хармана
лежала, прижавшись щекой к плитам пола. По ее лицу текли слезы. Герфегест
видел, как блестели они в свете масляных светильников.
молчал. Наконец Хармана заговорила.
можешь взять "мертвую корзину" и отправиться к Ганфале. Это будет ему
лучшим доказательством твоей верности.
Что бы он ни сказал, это все равно выглядело бы фальшивым и надуманным.
Отправиться к Ганфале. Хочет ли он сам отправляться к Ганфале...
еще одна возможность, - Хар-мана сделала длинную паузу, в которой было
что-то торжественное. - Ты можешь стать Хозяином моего Дома и моим
супругом. Если хочешь.
удивительных и странных вещей. Люди говорили странные, неожиданные вещи,
совершали нелогичные поступки. Жизнь поворачивалась к нему самыми
странными своими сторонами. Но то, что сказала Хармана, безусловно было
самым неожиданным из всего, что он слышал по меньшей мере за последний
год.
лучистым взглядом в глубины карих глаз Хозяйки Дома Гамелинов.
моего Дома падут перед тобой на колени, - с жаром сказала Хармана.
крайней мере, намека на согласие. Хармана продолжала.
- я сняла собственноручно. Я убила собственного брата, но я не чувствую
раскаяния. Наверное, оно придет ко мне позже. Но сейчас я не жалею. Я
сделала это для тебя, Герфегест. Чтобы доказать тебе свою любовь. Ты
веришь мне?
ушедший день он посвятил размышлениям о том, почему не следует доверять
женщинам и, в частности, Хармане, подкрепляя свои размышления сотней
крайне веских аргументов. Тогда он, разумеется, не знал о том, что в это
же самое время, но в другом месте, Хармана занята отсечением головы своего
брата. Теперь он пытался решить, перевешивает ли "мертвая корзина",
брошенная на чашу весов рукой госпожи Харманы, сотни веских аргументов,
занимавших его ум несколько часов до этого. И все же он ответил.
потому что не могу верить ему до конца. Я Конгетлар. А у Конгетларов не
принято иметь в союзниках людей, к которым ты не питаешь полного доверия.
И хотя до последнего времени я считал Дом Гамелинов и тебя, милая, своими
заклятыми врагами, сейчас я думаю иначе. Сегодняшняя ночь изменила мое
отношение к тебе, хотя все, за что я ненавидел тебя и Дом Гамелинов,
осталось прежним.
падали на обнаженное плечо Герфегеста. - Если ты не подданный Ганфалы, как
ты говорил мне этой ночью, если ты не веришь ему до конца, если твои
интересы и интересы Хранящих Верность больше не идут в ногу, почему в
твоем голосе по-прежнему звучит ненависть к моему Дому? Почему наши
отношения омрачаются ненавистью? Разве между мной и тобой стоит что-либо?
Я и люди моего Дома никогда не делали зла Конгетларам. Когда твой Дом был
утоплен в крови, мы, как и все остальные Дома, отрядили полторы сотни
бойцов для осады Наг-Туоля. Но так поступили все Семь Домов. Это был
глупый и бессмысленный шаг, но не Гамелины затеяли уничтожение
Конгетларов. Если уж на то пошло, было бы правильнее с твоей стороны
питать ненависть к Пелнам и Ганантахониорам. В истреблении Конгетларов они
были самыми ретивыми и яростными...
и холодных рассудком политиканов. Это мой род, но я не слепец. В моем
сердце не остыла верность Дому. Но все-таки это дело прошлого, к которому
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Жюль Верн