Чтение 40–й страницы книги ~И маятник качнулся...~

Рогар меня не обманывал. Ни в чем. Матушка действительно согласилась доставить вашего покорного слугу по месту назначения и, что характерно, была не слишком довольна таким положением дел. Но, видно, Мастер заплатил столько золота, что недовольство спряталось подальше в темные коридоры души, и спустя несколько часов я уже трясся в фургоне, провожая хмурым взглядом убегающую в горы дорогу.

Я протестовал. Ругался. Умолял чуть ли не на коленях. Без толку. Мастер был непреклонен в своем решении: и я и Рианна отправляемся из Мирака в сопровождении Матушки и ее занятной компании. Причем подразумевалось, что принцесса закончит свое вынужденное путешествие там же, где и я. То есть в усадьбе доктора. Пожалуй, лишь это обстоятельство выглядело наиболее разумным: поскольку Гизариус уже имеет опыт "приема" коронованных особ в своем скромном жилище, ему и карты в руки. А если предположить, что к тому времени как наша компания преодолеет сотни миль, принц на пару с Боргом все еще будут обитать там, где я с ними расстался, то... Да, в этом Мастер прав: никто не сможет позаботиться о девочке лучше, чем нежно любимый (и, что очень даже вероятно, - любящий) брат. Тем более с таким телохранителем...

Мне позволили смыть с себя тюремную грязь и плотно перекусить результатами искусного труда Каролы (кажется, в этот раз мне удается доставить ей удовольствие, потому что ем с аппетитом). В довершение всего Рогар настоял на том, чтобы я переоделся в новехонький дорожный костюм, по моему мнению приличествующий скорее свободному и вполне обеспеченному человеку, нежели чьей-то собственности. Впрочем, как только я попробовал завести разговор на эту тему, Мастер грозно выкатил глаза и заявил, что раб должен беспрекословно выполнять любые причуды хозяина, и, следовательно, никакие возражения (а равно - предложения и просьбы) к рассмотрению не принимаются. Я высказал все, что думаю по этому поводу. Правда, высказал исключительно мысленно, чтобы не доставлять Рогару удовольствия лишний раз вступить в перепалку. Хотя, чего скрывать: оные перепалки доставляли нам взаимное удовлетворение...

С Мирримой я так больше и не поговорил - времени не хватило, да и... Она не рвалась продолжить неоконченный разговор, а у вашего покорного слуги не было сил ломать возведенные укрепления. Все бы ничего, но на душе остался кислый осадок: я никак не мог понять, изменилось ли отношение Мирримы ко мне или нет. И если изменилось, то в какую сторону? Оставалось только надеяться: хуже уже стать не может. Некуда...

Так уж получилось, что городские стены остались далеко позади, а солнце все никак не хотело прятаться за зубчатой линией гор - Рианна так и не увидела всего великолепия "Рассветного камня". Смутно подозреваю, что надутые губы и подчеркнуто безразличное выражение лица в сочетании с детской обидой во взгляде были вызваны именно этим обстоятельством. И, конечно, виноватым - по негласному, но очевидному соглашению компании, рассредоточившейся по фургону - опять был признан некто по имени Джерон. Можно подумать, срочность отъезда объяснялась моим непреодолимым желанием оказаться в подчинении у сельского доктора! Как бы не так! Не хотел я возвращаться. Нисколечко не хотел. Правда, при этом сгорал от любопытства, требующего ответа на вопрос: какого цвета глаза Дэриена? Такие же ореховые, как и у близнецов? Очень может быть, хотя полной уверенности я не ощущал. Далеко ходить не будем: у Магрит, моей единоутробной и жутко старшей сестры, глаза синие, как самое высокое небо, - говорят, что отец обладал таким же сокровищем - а у Майрона... Какого же цвета глаза у братца? Фрэлл! Я начинаю забывать родственников? Не рановато ли? О, при встрече узнаю с первого взгляда, но вот мысленно нарисовать портрет не удается. Кажется, тоже синие. Нет, вру: зеленые, но с отклонением в синеву, похожие на морскую пучину, которую я имел счастье несколько раз видеть... Нет, пусть у Дэриена окажутся золотистые глаза! Я так хочу! Имею я право чуть-чуть покапризничать и настоять на своем капризе? Имею. Потому как никто ничего никогда не узнает. Хм, что-то в этом есть... Подходит для девиза на боевом щите. "Никто. Нигде. Никогда". Надо будет запомнить и при случае записать...

Рогар был прав: дорогу вчерне отремонтировали. Конечно, груженные дробленым камнем и песком подводы и группки дорожных строителей то и дело попадались нам по пути, но проехать уже было можно. По кочкам и впадинам, в сопровождении стука зубов и прямо-таки морской качки, но - можно. Что мы и сделали. С минимальными потерями - только у одной из лошадей расшаталась подкова, но на первом же привале Нано умело привел обувку тягловой силы в порядок.

Матушка приняла решение остановиться на ночлег, когда повороты дороги стали совершенно неразличимы в сгустившемся вечернем тумане. Место для привала она выбирала, даже не глядя на местность, - очевидно, окрестности торгового тракта были ей знакомы так же хорошо, как и внутренности собственного фургона. Я не участвовал в подготовке лагеря для ночлега и терпеливо ждал в сторонке. По очень простой причине: никто не посчитал нужным освободить меня от наручников. Конечно, трапезничать со скованными руками было не слишком удобно, но я ухитрился ничего не пролить и не просыпать. А несколько позже, завернувшись в одеяло (спальное место мне отвели на достаточном отдалении от костра, но рядом с фургоном, с одной из стоек которого я и был соединен "поводком"), ваш покорный слуга велел сну погулять и погрузился в размышления о дне минувшем.

Скорый отъезд - главная странность. Зачем Мастер выпихнул нас из города на ночь глядя, подвергая тем самым еще большей опасности? Ответ прост и примитивен: в городе опасность представлялась ему куда большей, чем за пределами крепостных стен. Откуда исходила опасность? Ну, тут мне даже не надо выбирать из нескольких вариантов: от Чародейской гильдии Мирака. И я таки их понимаю, как говаривал один из моих последних неблагодарных работодателей.

В самом деле, вчера ночью произошло из ряда вон выходящее событие - проснулся Фонтан. И не просто проснулся, а выполнил свое прямое предназначение: защитил город от разрушения. Скорее всего, на памяти местных летописцев это было первое пробуждение дареного артефакта. Будем надеяться, что и - последнее... Поскольку ударные силы местных магов были отозваны из города для проведения дорожных работ, активировать защиту мог только Мост. Вроде бы все просто? Нет, не просто. Мосты на дороге не валяются. Более того: даже не по каждой дороге ходят. То, что в критической ситуации подвернулась неинициированная заготовка, - чистой воды везение, и даже больше: огромное счастье. Для города, я имею в виду. А вот для кого-то, кто послужил причиной гнева Сердца Гор, случившееся вовсе не счастливая случайность. Себя в расчет не беру: наглотался последствий досыта. Но я всего лишь "стоял у истоков" неприятности, а ведь для того, чтобы камень покатился вниз по горному склону, нужно не только убрать подпорки, но и, собственно, толкнуть. И кто-то - толкнул. По злому умыслу или же - без? Следовало бы разобраться, потому как небрежность заслуживает сурового наказания, а намерение... Намерение причинить вред заслуживает того, чтобы быть стертым из памяти мира. Вместе с персоной, оное намерение осуществившей. Впрочем, все перечисленное - не моего ума дело. На это есть комендант, на это есть Орлиное Гнездо, на это есть... Да Рогар, на худой конец! Раз уж он с завидной регулярностью шляется по просторам Четырех Шемов, пусть и займется расследованием! Не собираюсь помогать. Ни капельки. Во-первых, "спасибо" мне не скажут. Знаю. Пробовал. Во-вторых: мне совершенно наплевать на внутреннюю и внешнюю политику Королевских Домов. Ссорятся, мирятся - на здоровье! Только меня не впутывайте, пожалуйста... Любопытно, ради чего следовало обрушить городские стены? Заваленный проход в Россонскую долину никому не нужен. Или все-таки нужен? А может, дело в том, что долина должна была быть изолирована? На некоторое, достаточное для грязных дел, время. Запросто...

Нет, все, пора спать! Политическая ситуация в стране мне неизвестна (по причине невероятной лени), а гадать на облаках - слишком глупое занятие. Тем более что в черноте неба этих самых облаков и не наблюдается. Прохладная будет ночь, однако...

* * *

Когда горы окончательно скрылись за линией леса, дела пошли веселее: проезжий тракт стал гораздо шире, и к нему начали отовсюду сбегаться всевозможные дороги, дорожки и дорожечки - приятное свидетельство густонаселенных земель. И постоялые дворы стали попадаться едва ли не чаще, чем грибы после дождя. Последнее было мне на руку больше, чем всем остальным, потому что вносило в мою скучную жизнь некоторое разнообразие. Например, я мог послушать, о чем говорят люди, - из спутников Матушки никто (и она сама - также) не соизволил развлечь меня беседой. Ни разу за прошедшую неделю. Впрочем, я не настаивал. Не считал возможным. Меня кормили, укладывали спать, потенциально - оберегали от неприятностей... Чего же еще желать? Легкой дружеской беседы, вот чего! Я с удивлением для себя отметил, что привык находиться "не в одиночестве". И когда успел, скажите на милость? А ведь успел... Да что уж говорить: я был бы рад общению даже с опасным противником, только бы не разговаривать самому с собой. Не потому, что собеседник - никакой, а потому что прокручивать в голове одни и те же наблюдения, время от времени обзаводящиеся (или же теряющие их) гипотезами, кои объясняют все или ровным счетом ничего, - занятие неблагодарное. После часа усиленной работы мозг начинает натужно скрипеть и недобрым словом поминать своего настырного хозяина. Проще говоря: перенапрягается. А содержимое моей головы уже было опасно близко к подобному перенапряжению.

"Мы всегда рядом друг с другом. Если хотим. Достаточно - вспомнить..." Кажется, ты так говорил, старый кот? Я - помню. Я - вспоминаю. Но, фрэлл подери, почему одиночество не желает сдаваться?! Почему? Можно перебрать в памяти все наши встречи - долгие и не очень, - но даже в моих мыслях ты всегда уходишь от разговора... Почему? Обижаться пристало бы мне, а не тебе, ведь я обещал найти пропажу... Я приведу его к тебе за ручку, и тогда... Тогда ты будешь мной гордиться? О чем я только думаю? Какая гордость?! Разве что...

Ты признаешь меня способным... Хоть на что-то. Признаешь не бесполезным орудием, а другом. Улыбнешься не через силу, а потому что увидишь улыбку на моем лице... Я хочу заслужить твое одобрение. Я нуждаюсь в нем. Слишком большая плата за исполнение Долга? Может быть. Но если ее не будет... Почему-то сердце болезненно сжимается. А кожа начинает чесаться. Я уже не просто хочу найти потерявшегося шадда - я не могу даже притушить это желание!

Старый друг... Почему в моем воображении ты не хочешь ничего сказать? Я так устал от одиночества... Я соскучился по понимающему теплу твоих глаз. Смогу ли дождаться встречи?

Скажете: а как же Мантия? Отвечу: никак. Моя милая подружка считает нужным отвечать на мои вопросы только в том случае, когда мне грозит опасность или же рядом имеет место быть активная магия. Во всех остальных обстоятельствах до вашего покорного слуги не снисходят. Нечего лишний раз баловать, так сказать...

Настоящее одиночество перенести легче: я бы нырнул в Саван, и все дела. А как быть, если вокруг - уйма людей, которые постоянно косятся в твою сторону, обсуждают тебя вполголоса, удрученно качают головами, но игнорируют любые попытки завязать разговор? Так и с ума сойти недолго. Хотя... Что бы я им сказал? Всем вместе и каждому в отдельности? Начал бы искать себе оправдания? Наверное. И ведь нашел бы, клянусь всеми богами! Но беда в том, что оное оправдание ничего не изменит и не исправит. Помочь может только время. Время или... Удачный вираж судьбы...

На очередном постоялом дворе меня даже не отвели в комнату. Оставили во дворе вместе с фургоном. Официальное объяснение, последовавшее в ответ на мой удивленный взгляд, гласило: Матушка куда-то задевала ключи от оков. Этот гениальный поступок здорово поднял настроение как бродячих артистов, так и принцессы. Еще бы: не нужно терпеть мое соседство на протяжении вечера и ночи. В принципе, я тоже был доволен. Совершенно по аналогичной причине: мне опостылели их постные физиономии. Уж лучше проведу ночь на свежем воздухе, в относительном покое и комфорте. А они пусть парятся в душной комнатенке...

С этими мыслями я сменил положение на горизонтальное, блаженно вытягиваясь вдоль борта фургона. М-да, в горах было значительно холоднее в ночные часы, а здесь лето еще не попрощалось, даже листья на деревьях сохранили сочный зеленый цвет. К сожалению, ненадолго: пройдет неделя-другая, и леса накинут багряно-золотой плащ, а еще через месяц и вовсе начнут сбрасывать свои одежды, чтобы подставить тела студеному дыханию зимы. Впрочем, в Западном Шеме зима - не такое уж суровое время года, вот в Северном...

Мои географические поползновения были бесцеремонно прерваны появлением Хок. Девица плюхнула рядом со мной миску, накрытую полотенцем, и кувшин, в котором что-то бултыхнулось.

- Ужин! - Короткое и ясное сообщение. Какая прелесть! Я бы поучился лаконичности у тебя, милая, да вот только...

- Не торопись, красотка. - Из густой тени дворовых построек выступили двое.

Судя по всему, они прятались там уже достаточно давно - с того самого момента, как прослышали (или, вернее, подслушали), что Хок должна будет идти на двор. Мужчины средних лет, крепенькие, но не чрезмерно: для работников, сопровождающих торговые обозы, нужна не гора мышц, а прежде всего сноровка. Я пристальнее вгляделся в осклабившиеся лица. О, да эти парни прибыли на постой чуть позже, чем мы, но, на свою беду, Матушка и Хок еще возились с вещами - тут-то соскучившиеся по женскому телу мужики и приметили "рыжее чудо". Могу понять: Хок выглядит вполне аппетитно. Ну и что ты теперь будешь делать, милая?

Девушка застыла на месте, отчаянно перебирая в уме варианты действий - это было видно по напряженному и одновременно чуть растерянному взгляду. На меня она даже не посмотрела. Зачем? Уж я-то помочь не смогу. Хотя бы потому, что мои запястья надежно схвачены стальными браслетами...

Левая рука Хок скользнула в ворох одеял рядом со мной. Что-то ищешь? В любом случае, поискам не дано было увенчаться успехом: движение заметили, и один из "любителей погорячее" прошипел:

- А вот шуметь не нужно... Иди-ка сюда, красотка!

Хок обреченно вздохнула и сделала шаг в сторону мужчин. Полог фургона вернулся на свое место. А ведь вашего покорного слугу эти негодяи видеть не могли. Точно! Фургон я не покидал, да и сейчас щелка в пологе была столь мала, что никто не мог бы меня разглядеть в складках тени. Хм. Вот тебе и удобный случай... Для чего? Чтобы "повалять дурачка". Или, как в данном случае, дурачков.

Я скоренько скинул браслеты и запустил пальцы туда, где пыталась найти спасение Хок. Кожа? Металл? Что за фрэлл?

В руках увесистым, но идеально сбалансированным грузом расположилась лорга30. Ничего себе! Откуда у юной девицы такое оружие? Насколько я знаю, подобные "инструменты" можно встретить только в профессиональном арсенале: вещь в изготовлении сложная, капризная, в пользовании - хрупкая: один неверный прием, и можно сломать всю конструкцию. Нет, лорги в ходу только в определенных кругах. Среди наемных убийц, например. Или... Тайных Стражей.

Подхватив найденный "сюрприз", я осторожно, но стараясь двигаться как можно быстрее, прополз через фургон, выбрался на козлы и выглянул из-за натянутого тента. Да, мужички - не новички в том, что касается приятного дела порчи нежных барышень! Позицию выбрали весьма и весьма удобную: задняя часть фургона почти упирается в глухую и слишком высокую, чтобы через нее перескочить, ограду, левый борт - тоже. Проще говоря, фургон стоит в самом углу двора, и у Хок нет путей к отступлению. А крепыши, которые не дают ей вернуться на освещенную часть двора, вполне разумно расположились по периметру, блокируя две трети доступного девушке пространства и потенциально перекрывая последнюю треть. Нет, ну почему в мире каждый второй - любитель халявы? Пошли бы внутрь, откуда раздаются веселый стук кружек, начинающие хмелеть голоса и стоны расстроенной лютни. Неужели на постоялом дворе не найдется парочки пышнотелых служанок, которые за небольшую плату... Нет, хочется даром. Кретины...

Я осторожно спустился с козел на землю, не высовываясь из спасительной тени фургона. О, а мальчики решили-таки перейти в наступление! Как же они нетерпеливы... Со своего места я видел Хок, столбом стоящую на расстоянии вытянутой руки от ограды, и обоих насильников, которые медленно, но верно приближались к рыжей. Растягивают удовольствие? Неверный подход! Удовольствие нужно получать сразу и много. Сейчас покажу, как...

Я шагнул, оставив тень в обиженном одиночестве.

- Доброй ночи, почтенные! - В мутном воздухе, на фоне жадного дыхания мужиков мой голос прозвучал неожиданно звонко и насмешливо.

Они встревоженно обернулись, уставившись на невесть откуда возникшую и совершенно нежелательную персону, и, чем больше времени две пары растерянных глаз разглядывали меня, тем больше вытягивались рожи сих уважаемых людей. Я невольно задумался над тем, как выгляжу, видя, что произвел впечатление. В самом деле как? Костюм у меня справный - спасибо Мастеру! - в кои-то веки я не путаюсь в штанинах и рукавах. Волосы чуть-чуть отросли, вследствие чего лохматятся во все доступные стороны, но в рассеянном свете сумерек так даже и лучше. Страшнее. Ошейника не видно за поднятым воротником куртки, и это тоже - существенный плюс. Клеймо... Что-то они, определенно, заметили, но света недостаточно, чтобы определить, каким именно рисунком я "награжден". Что еще? Ах, простите, совсем забыл: правая рука небрежно поигрывает лоргой. Похоже, мои противники - не самые тупые парни по эту сторону гор и сообразили, что палка, которую я держу в руке, вовсе не украшение. По крайней мере, они притормозили свои посягательства, а вот Хок... Девица вытаращилась на неожиданное подспорье в выяснении отношений с мужиками, как на чудо, внезапно явленное безнадежно неумелым жрецом. Хорошо хоть ничего не сказала: не хватало еще устроить свару перед такими зрителями!

- Ночь, конечно, добрая, - ответил тот из мужчин, что не позволил Хок дотянуться до оружия, - да вот только на дворе слишком тесно стало...

- Разве? - Я лучезарно улыбнулся. - Впрочем, вы правы. Так что попрошу вас и вашего приятеля вернуться в дом.

- А сам не желаешь? Сыровато что-то и холодно: того и гляди, какую болячку подцепишь... - Он не сдавался. Хм, либо чересчур смел, либо слишком полагается на свои умения. Это может быть проблемой. Ну да нет такой проблемы, которая сравнится с моей непредсказуемостью!

- Вы так заботитесь о моем здоровье? Лестно слышать. Вот только - зря. Мне свежий воздух по нраву, это в вашем возрасте пора бережнее относиться к себе. Особенно к своему телу. - Я почти мурлыкал.

- На что это ты намекаешь? - Голос мужика стал настороженнее и злее.

- Я не намекаю, я советую: ночи надо проводить в постели, под добротной крышей, и если не одному, то уж, во всяком случае, с той, что не будет против. - Ну вот, прямее говорить не надо, и так все понятно. Если он не олух, то должен сделать выводы.

Он и сделал. Но - неверные выводы.

- А с чего ты взял, мил человек, что девица не согласная?

- Достаточно посмотреть на нее. И на вас. - Я пожимаю плечами.

- Ах, рылом не вышли? Сказал бы прямо: для себя ее присмотрел!

- Признаться, до сего момента не думал о юной госпоже как о предмете вожделения. Но если вы настаиваете... Думаю, со мной она пойдет охотнее, чем с вами обоими.

Вообще-то, в благородных компаниях уже давно бы зазвенели мечи: сказанного мной хватило на несколько смертельных оскорблений. Но здесь я имел дело с простыми людьми, и, чтобы раззадорить их, пришлось вести долгую и утомительную беседу. Но, кажется, своего я добился...

- Да что ты с ним лясы точишь? - встрял в разговор второй, менее умный насильник. - Смотри, какой он хилый! Мы его в два счета скрутим, а потом девкой займемся...

- Ну... Может быть, может быть... - Лорга явно смущала главаря сей компании, и все же он, приседая, потянул руку к голенищу сапога.

Я не стал дожидаться, пока в меня воткнут ножи: сделал шаг навстречу мужикам, поднимая лоргу на вытянутой руке до уровня груди. Вертикально. Не прерывая движения, положил оружие "на горизонт", внимательно следя за поведением противников. Они медлили, и мне хватило времени, чтобы показать фокус, которому вашего покорного слугу когда-то учили. Рукоять лорги резко и коротко дернулась из стороны в сторону. Щелкнули пружины, высвобождая опасную "начинку" занятного оружия, и блики факелов заиграли на гладкой поверхности убийственно острых клинков, выскочивших с обеих сторон из полированного дерева. Пируэт плавного полета - и острие одного из стальных жал остановилось в дюйме от кадыка заводилы.

Прием был исполнен не слишком гладко - никак не могу научиться грациозности и плавности движений - но эффектно: мужик сглотнул, но не сделал и попытки двинуться, так и застыв на полусогнутых.

- Продолжим разговор или пойдем баиньки? - ласково спросил я.

- Д-да...

- Что - "да"?

- М-мы... уже... уходим...

Он попятился назад, не дожидаясь, пока я уберу клинок и, в сопровождении не менее обескураженного и напуганного друга, поспешил покинуть двор. Готов поспорить, что сейчас они высосут целый жбан эля, чтобы заглушить обидный страх и неудовлетворенное желание.

Я вернул лезвия на положенное место, воспользовавшись бортом фургона как упором, и протянул оружие Хок:

- Кажется, это - твое?

- Мое. - Она приняла лоргу из моих рук, но не спешила уходить. Напротив, смотрела настороженным серьезным взглядом, напомнившим мне о некоем рыжем великане.

- Тебе следовало бы тоже вернуться в дом.

- Позже, - уверенно отрезала Хок. - Сначала ты ответишь на несколько вопросов.

- А как же благодарный поцелуй в щечку? - съехидничал я. - Ну, хотя бы лишнюю кружку выпивки я сегодня заработал?

- Возможно... - Она отчего-то колебалась. Я воспользовался моментом и властно потянул Хок к себе.

- Всего один поцелуй, милочка... - Влажно поблескивающие глаза оказались совсем рядом, и я не нашел в них отказа, но... Не посмел продолжать, потому что... Кусочки мозаики собрались воедино, являя моему взору любопытный рисунок.

Лорга - отнюдь не типичное женское оружие: слишком тяжелое. Да и не припомню я, чтобы в Западном Шеме оно было в чести, вот что касается... Ну, да это к делу не относится. Кроме того, "мужской" и "женский" варианты имеют некоторые различия, а тот предмет, которым я имел честь воспользоваться для наведения порядка, был, что называется, заточен именно под мужскую руку. Ну разве что - ученическую... Далее: при встрече с мужиками Хок медлила вместо того, чтобы молниеносно подыграть, обнадежить и обмануть, как часто (и совершенно правильно) поступают девушки, имеющие опыт странствий по негостеприимным дорогам Четырех Шемов. И третье: под моими ладонями оказалась сухая, сильная, развитая спина, совсем не похожая... Да, опыта в "ощупывании" у меня немного, но это тело не могло принадлежать юной девушке. А если вспомнить, что рыжая с самой первой встречи показалась мне слегка "неженственной"...

Ай-вэй! Не может быть... То девочки, одетые мальчиками, то мальчики, одетые... Я совсем запутался. Нет, меня запутали. Злостно и целенаправленно. Ну, теперь держитесь!

- У меня тоже есть вопрос... красавчик. - Хок вздрогнула (или, правильнее было бы сказать, - вздрогнул?), чем окончательно подтвердила мою внезапную догадку.

- И... к-какой же?

- На кой фрэлл ты изображаешь из себя девушку?

Хок открыл рот, потом закрыл. Ну, не хватало мне еще пантомимы в духе одной малолетней гномки!

- Ладно, можешь не отвечать. Проехали... В сущности, мне это неинтересно. - Я убрал руки с ЕГО талии и двинулся к задней части фургона, чтобы наконец-то поужинать и завалиться спать, но за спиной раздалось несмелое:

- Подожди...

Я повернулся и скрестил руки на груди:

- Хочешь-таки подарить мне поцелуй?

- Да что ты к поцелуям прицепился?! - обиженно вспыхнул парень.

- Обидно же: девушку спас и остался без награды.

- Ты... шутишь? - догадался он.

- Конечно, шучу, - спешу кивнуть, чтобы снять с парнишки излишнее напряжение. - В противном случае ты бы одним поцелуем не отделался. Веришь?

- Верю... Теперь - верю.

- Почему "теперь"?

- Ты... - Он задумался, подбирая слова. - Кто ты?

- Тот, кого ты перед собой видишь, - пожал я плечами.

- Откуда ты знаешь, как управляться с лоргой?

- Я не так уж мало времени живу на этом свете: что-то подглядел, что-то подслушал. Опыт - дело наживное. Да и прием - пустячный.

- Я так не умею, - разочарованно признал он.

- Ничего сложного: руки у тебя сильные, со временем натренируешься. Главное - делать это резко, но плавно. И все получится в лучшем виде.

- Хорошо: не хочешь говорить, не надо. Но... что-то я не вижу у тебя на руках...

- Браслетов? Они ждут меня в фургоне, - улыбнулся ваш покорный слуга.

- У тебя есть ключ? - с тревогой спросил Хок.

- Не ключом единым богат человек. - Я многозначительно поднял вверх указательный палец. - Не волнуйся, сейчас заберусь обратно, и никто ничего не узнает...

Что я и проделал, только на сей раз не лег, а сел, скрестив ноги, и углубился в изучение содержимого принесенной посуды. Опустошив миску и изрядно отхлебнув из кувшина, я обнаружил, что Хок все еще стоит рядом с фургоном.

- Иди в дом, а то простудишься, - посоветовал я.

- Все-таки не понимаю...

- Чего?

- Почему ты решил мне помочь?

- Не передергивай: я решил помочь не тебе, а девушке, оказавшейся в затруднительной ситуации.

- Хорошо, но... почему?

- Потому что так принято. Потому что воспитанные молодые люди полагают это необходимым. Да захотелось размяться, наконец!

- Но ведь... Я тебе все время грубил... И вообще...

Я вздохнул, разворачивая одеяло:

- Вот так всегда: совершишь доброе дело, а тебя начинают пытать вопросами: "Да зачем? Да почему?"... Так ведь можно отбить любое желание быть порядочным человеком.

- Я должен рассказать Матушке... - В его глазах боролись противоречивые чувства.

- Рассказывай, - милостиво разрешил я. - А пока сделай милость, дай мне поспать!

Я задернул полог, оставляя парня во дворе, вернул браслеты на положенное место и довольно смежил веки. День прожит не зря: расслабился, разрядился и получил удовольствие - что еще надо для счастья?

* * *

Для счастья и в самом деле нужно немногое. Однако, кто бы что ни говорил, немаловажным условием получения удовольствия от процесса существования является возможность не торопясь, с чувством, толком и расстановкой это самое удовольствие вкушать. Проще говоря, необходим кусочек покоя. Не помню, в каком из запыленных фолиантов семейного библиотечного собрания я сподобился вычитать сию истину, но моя жизнь с завидной регулярностью поставляет наглядные подтверждения книжных слов.

Прошло не больше минуты. Шаги Хок (или - Хока? Как же его теперь называть?) смешались с гомоном путников, отнюдь не собиравшихся отправляться на боковую, хлопнула дверь, и двор снова приняла в свои тихие объятия ночь. Где-то за оградой одинокая цикада - сначала робко, а потом все настойчивее - завела звонкую песню лета, клонящегося к закату. Как жаль... Почему я опять все пропустил? Обидно сознавать, что почти половину самого теплого времени года я провел... Как бы помягче выразиться? В состоянии окаменелости. А ведь этими сорока днями можно было распорядиться куда с большей пользой! Если бы... Если бы кое-кто не был круглым дураком. Всего-то делов - стукнуть одного белобрысого мага по башке, чтобы напрочь забыл обо мне и моих милых фокусах! И ничего бы не случилось. НИ-ЧЕ-ГО. И я бы не встретился с Рианной. И стены Мирака осыпались бы кровавым дождем. И Миррима погибла бы, так и не получив мой подарок... Стоп. Последнее предположение мне почему-то не нравится. А это означает, что...

Я не успел додумать, какое место в моей жизни занимает голубоглазая гномка, потому что в борт фургона постучали. Примерно так, как стучат в закрытую дверь. Костяшками пальцев.

Я невольно вздрогнул. Кого это нелегкая принесла? Хок? Не думаю, чтобы за четверть часа он кардинально изменил свои манеры. Матушка? С ее стороны ждать подобной вежливости было просто глупо: зачем стучаться в собственный фургон? Принцесса? Вряд ли девочку отпустили бы одну во двор, особенно после происшествия со "старшей подругой"... Круг замкнулся. Кто же потревожил покой, тщательно взлелеянный вашим покорным слугой? Узнавать не хотелось. И не потому, что я мигом растерял последние крохи любопытства, о нет. Просто висок кольнула здравая мысль: сиди тихо, если хочешь провести остаток вечера и ночь без лишних усилий.

Стук повторился, но мысль не спешила уходить. Более того, привела свою товарку, которая авторитетно заявила: добрые люди в темноте по чужим фургонам не шастают! Я согласился. Сначала с первой мыслью, потом со второй. Мысленно протянул им обеим руки и представил, как мы водим хоровод. Круге на четвертом за пологом фургона раздалось тихое покашливание, и дребезжащий старческий голос спросил:

- Молодой человек, вы спите?

Разумеется, я не ответил. Еще чего! Ответ в любом случае был бы большой глупостью. Если я сплю, как я могу разговаривать? А если не сплю, зачем об этому кому-либо знать, кроме меня самого?

Прошло еще немного времени. Старик повторил попытку:

- Молодой человек?

Надо отдать ему должное - голоса незнакомец не повышал. То ли не хотел, чтобы о его визите стало известно посторонним, то ли попросту получил в юности урок хороших манер и прекрасно понимал, что, разбуди он меня бесцеремонным вторжением в чужую личную жизнь, доброжелательного общения не получится...

Вторая пауза была чуть длиннее, но завершилась совершенно неожиданно. Для всех, полагаю. Вместо того чтобы уйти (как вариант - обругав бессовестного соню), старик вздохнул и пробормотал себе под нос:

- Неужели он уже заснул? Ай-вэй, как дурно все получается... Что же мне делать?

Я услышал то, что вызывает у меня нездоровое стремление предложить помощь. Из тихого скрипа старческого голоса наружу выглянуло отчаяние. Это чувство бывает разным. Горестным, диким, яростным, усталым, растерянным. В каждом случае рецепт борьбы с таким противником - свой. Признаюсь честно: я бы не рискнул столкнуть с настоящим отчаянием свои нелепые попытки сделать мир лучше. Кое-какие недуги лечатся тем же, чем были вызваны, это известно каждому лекарю. А поскольку из меня целитель - как... Ну, скажем, как из гнома - моряк... Хватит о грустном!

Отчаяние старика было прежде всего печальным осознанием того, что судьба снова поставила подножку. Именно в тот единственный миг, когда все зависит от твердости шага. Это ощущение мне хорошо знакомо. Просто удивительно хорошо знакомо. Поэтому, услышав привычные нотки в совершенно чужом голосе, я замер. Вздохнул. Покачал головой и... буркнул:

- Что вам угодно?

Последовала еще одна долгая пауза, во время которой я изрядным усилием воли давил в себе желание выглянуть из-за полога исключительно ради того, чтобы увидеть, в какую именно сторону головой брякнулся наземь мой собеседник. По крайней мере, затянувшееся молчание могло объясняться и таким образом. Было бы просто замечательно - завершить несостоявшееся знакомство на столь умиротворяющей ноте, но... Мне опять не повезло. Старик устоял на ногах.

- Могу я обратиться к вам с просьбой?

О, уже и просьба подоспела! Догадывался же я, что ничего хорошего мне не светит...

- Смотря в чем она состоит.

- Вы не могли бы... присоединиться ко мне? В моих словах нет тайны, но их не следует доверять ночному ветру.

Даже так? Ты меня заинтриговал, старик! Надеюсь, кровопролития не намечается? Я расстегнул браслеты и выбрался из фургона на свежий воздух.

Мой посетитель и впрямь оказался старым. Очень старым. Высохшим. Выжженным безжалостным солнцем пустыни. Южный Шем, не так ли? Только там на себя навешивают необъятные куски полотна, называемые мекиль. Только там головной убор - неимоверно длинная полоса ткани, не менее сотни раз свернутая кольцами разных диаметров. Не спорю, выглядит красиво и загадочно. И во всем этом даже удобно ходить - знаю, пробовал: в тех же местах и в то же время, когда обзавелся любимой присказкой тармадских караванщиков... Да, "ай-вэй". Универсальное восклицание, могущее обозначать все что душе угодно. Как давно это было... И - как недавно...

Одежда старика была выдержана в светлых тонах, что говорило об определенном положении в обществе. Достаточно высоком, чтобы позволить себе часто менять костюмы, например. Кстати, он сам не стал меня разглядывать, а сразу взял быка за рога:

- Не откажите в любезности, пройдите вон туда. - Похожая на птичью лапку рука указала на противоположный угол двора, где светились окна комнат первого этажа.

Я нахмурился:

- Мне не нравится это предложение, дедушка. Скажите прямо, что вам нужно, или сразу разойдемся по постелям.

- Вы опасаетесь, что я причиню вам вред? Полноте, я - старый больной человек... - нарочито успокоительным тоном начал было ночной визитер, но ваш покорный слуга возразил:

- Умение отнимать жизнь с возрастом только совершенствуется. А что касается состояния здоровья... - Я принюхался к сладковатому терпкому аромату, окружавшему старика. - Что касается здоровья, то если вы и дальше будете пользоваться вытяжкой из воггского корня, то проживете еще не один десяток лет.

Старик помолчал, потом склонил голову, словно признавая поражение:

- Я предполагал, что вы искушены в некоторых аспектах бытия, но действительность превзошла мои ожидания. Покорнейше прошу уважить стариковскую причуду... Клянусь своими наследниками, вам ничто не угрожает! Но то, о чем я хочу просить, должно остаться неизвестным для чужих ушей, поэтому нам нужно поговорить без свидетелей. Двор - не лучшее место для деловой беседы, и я хотел всего лишь пригласить вас в свою комнату...

- В которую я должен попасть через окно? - Согласитесь, трудновато было удержаться от ехидной усмешки.

- Истинно так, молодой человек! Второе окно от угла дома, видите? Створки чуть приоткрыты...

- Вижу, - кивнул я.

- вы... вы примете мое приглашение? - В голосе старика прорезалась надежда. Совсем юная, слабенькая, невинная. Разве можно обманывать столь искренние и чистые ожидания? Нельзя. Самому же потом будет стыдно. К тому же, обижать стариков и детей - последний грех, которым я позволю запятнать летопись своей жизни.

- Пожалуй. - Вздох получился тяжелым, но искренним.

- Я вернусь в комнату и буду ждать вас там. - Теперь он старательно прятал радость в дрожащих уголках рта. Что же тебя так волнует, дедушка?

Выждав положенное время, я проследовал в указанное место, предварительно убедившись, что мои перемещения по двору не привлекли лишнего внимания. Залезть в окно было делом нескольких вдохов, и вскоре мои ноги коснулись грубо оструганного дощатого пола, а взгляд с интересом пробежался по обстановке комнаты.

Так, сундуков и тюков с товарами не наблюдается. Следовательно, мой старичок не промышляет оптовой торговлей. Оружия и склянок с ядами на виду тоже нет. Значит, если и душегуб, то глубоко законспирированный: обычно на постоялых дворах такие люди не скрывают своей принадлежности к свите Вечной Странницы. Спросите почему? Ответ гениально прост: ни один здравомыслящий негодяй не сунется под горячую руку к человеку, избравшему своим занятием Жатву. Впрочем, от дураков, как известно, защиты не существует...

Пока я пытался понять, почему принял странное приглашение, старик плотно закрыл окно, сдвинул занавеси и жестом предложил мне присесть за стол.

- О нет, спасибо! Я, знаете ли, в последнее время слишком мало двигаюсь, чтобы лишний раз греть седалище... Давайте перейдем к делу.