Чтение 40–й страницы книги ~Симулакрон~

почти изгнал из высокой политики фон Лессинджер. Все теперь было чистыми
причинами и следствиями. По крайней мере, она так надеялась.

- Миссис Тибо, - обратился к ней очень уважительно один из фараонов.
- С вами тут хочет встретиться один человек из "АГ Хемие". Некто мистер
Меррилл Джадд. Мы пропустили его.

- О да, - кивнув, и произнесла Николь.

Она сама назначила ему встречу; у Джадда были какие-то свежие идеи в
отношении того, как вылечить Ричарда Конгросяна. Психохимик направился в
Белый Дом, как только прослышал о том, что Конгросяна нашли.

- Спасибо, - сказала она и направилась в приемную с калифорнийскими
маками, где она должна была встретиться с Джаддом.

Вот подлецы эти Карпы, Антон и Феликс, думала она, спеша по
устланному коврами коридору в сопровождении двух полицейских сзади.
Предположим, они попытаются сорвать осуществление проекта создания Дитера
Хогбена - не исключено, что Гольц прав; НАМ, ПОЖАЛУЙ, ПОРА САМЫМ
РЕШИТЕЛЬНЫМ ОБРАЗОМ ВЫСТУПИТЬ ПРОТИВ НИХ! Но они очень сильны. И очень
изобретательны. Карпы, отец и сын, были старыми
профессионалами-интриганами, в этом деле они были доками еще большими, чем
она сама.

Хотелось бы мне знать, что именно имел в виду Гольц, отметила она про
себя, когда сказал, что ее ждут весьма неожиданные для нее осложнения
после возвращения Ричарда Конгросяна. Это каким-то образом связано с Луни
Люком? Вот еще один такой же, ничуть не лучше Карпов или Гольца; еще один
пират и нигилист, гребущий все под себя за государственный счет. Как все в
жизни осложнилось, а тут еще незавершенное, бередящее душу, как открытая
рана, дело с Герингом, нависшее надо всем остальным. Рейхсмаршал никак не
мог решиться, да он так и не решится, вся эта затея так и не примет
завершенной формы, причем его нерешительность застопорит уже запущенный
механизм, испортит игру с очень высокой ставкой, поставленной на кон. Если
Геринг не примет решения к сегодняшнему вечеру...

Он окажется, в этом она его заверила, снова в своем собственном
прошлом сегодня же, к восьми часам вечера. И будет одним из главных
виновников проигрыша Германии в войне, что в самом скором времени - и
теперь это было уже ему известно - будет стоить ему заплывшей жиром его
шкуры.

Уж я позабочусь о том, чтобы Геринг получил все по заслугам, Может
быть, я сумею когда-нибудь и для вас... - он осекся, так как Корли нырнул
назад, в свою квартиру, и закрыл дверь. Ян остался в коридоре один.

Безусловно, это очень любезно с его стороны, отметил он про себя, идя
по коридору. Пожалуй, он спасает меня, предупреждая об угрозе
принудительного выселения отсюда в самом скором времени, и притом
навсегда.

Очутившись в своей квартире, он устроился поудобнее и обложился всеми
имевшимися у него справочниками и учебниками политической истории
Соединенных Штатов. Я буду штудировать их всю ночь, твердо решил он.
Потому что я должен выдержать этот экзамен. У меня нет иного выбора.

Что бы не заснуть, он включил телевизор и тотчас же ощутил начавшее
распространяться по всей его комнате столь уже для него привычное, милое
сердцу Первой Леди, изображение которой сразу же появилось на экране.

- ...а музыкальную программу сегодняшнего вечера, говорила она, -
открывает квартет саксофонов, который исполнит попурри из опер Вагнера и в
частности, из моей самой любимой, из "Мейстерзингера". Я не сомневаюсь в
том, что вы воздадите должное мастерству исполнителей и получите подлинное
эстетическое наслаждение от этой музыки, которую еще долго будете с
удовольствием вспоминать. А после этого я так распорядилась, чтобы перед
вами снова предстал ваш давний любимец, всемирно известный виолончелист
Генри Леклерк, в его программе будут исполнены произведения Джерома Керна
и Коула Портера.

Она улыбнулась, и Ян Дункан улыбнулся ей в ответ из-под заваливших
его едва ли не с головой справочников. Хотелось бы знать, подумалось ему,
каково это играть в Белом Доме. Выступать перед Первою Леди. Как плохо,
что я так и не выучился играть ни на одном из музыкальных инструментов. Я
не умею ни выступать, ни писать стихи, ни петь или танцевать - совсем
ничего не умею. Вот будь я из музыкальной семьи, если бы меня отец или
мать научили...

Он уныло сделал несколько пометок относительно подъема французской
национально-фашистской партии в 1975 году. А затем, как магнитом влекомый
телевизионным приемником, отложил в сторону ручку и повернулся на стуле
так, чтобы сидеть лицом к экрану. Николь сейчас показывала образец
дельфтского фаянса, изразцовую плитку, которую, как она объяснила, ей
удалось выудить в одной из лавчонок в Швайнфурте, в Германии. Какие у нее
прелестные, чистые цвета... он глядел, как завороженный, на то, как
сильные, изящные пальцы Николь нежно гладили глянцевую поверхность
обожженного в особой печи глазированного кафеля.

- Полюбуйтесь этим изразцом, - проникновенно говорила Николь. - А вам
не хотелось бы иметь точно такую же вещицу? Разве она не прелестна?

- Прелестна, - с готовностью согласился Ян Дункан.

- Сколько вас хотели бы насладиться ее видом когда-нибудь еще? -
спросила Николь. - Поднимите свои руки.

Ян с надеждой поднял руку.

- О, Очень много таких, - произнесла Николь, улыбаясь своей особо
лучистой, проникающей в самую душу улыбкой. - Ну что ж, возможно, позже мы
еще проведем вместе час в Белом Доме. Вам бы этого хотелось?

Подпрыгивая от восторга на стуле, Ян вскричал:

- Да, да, очень даже бы хотелось!

На телеэкране она улыбалась, казалось, непосредственно лично ему
одному и никому больше. И он улыбался ей в ответ. А затем, с большой
неохотой, ощущая гигантскую тяжесть, навалившуюся опять на него, он
вернулся к своим учебникам. Назад, к жестоким реалиям нескончаемых будней.

Что-то ударилось в окно его комнаты и послышался негромкий голос,
звавший его:

- Ян Дункан, у меня очень мало времени!

Быстро повернувшись, он увидел в ночной тьме какую-то парящую в
воздухе конструкцию, формой напоминающую яйца. Внутри ее какой-то мужчина
энергично махал ему руками и продолжал его окликать. Яйце издавало
монотонный тарахтящий гул, его ракеты перешли на холостые обороты, и
человек изнутри открыл ударом ноги дверь летательного аппарата и поднялся
со своего сиденья.

Неужели они уже прибыли принимать у меня этот экзамен, мелькнуло в
голове у Яна Дункана. Он встал, ощущая полную свою беспомощность. Так
скоро... Я еще не готов.

Человек развернул свой летательный аппарат так, что огненно-белые
выхлопные струи его ракетных двигателей уперлись прямо в стену здания.
Комната вся задрожала, посыпались куски штукатурки. Окно лопнуло он
нагрева реактивными струями. Сквозь возникший в стеклянной стене проем
человек завопил снова, пытаясь привлечь внимание оглушенного и
ослепленного Яна Дункана.

- Эй, Дункан! Поторапливайтесь! Я уже подобрал вашего дружка! Он на
борту другого корабля!

На этом довольно уже немолодом мужчине был дорогой несколько
старомодный из натуральной ткани синего цвета в тонкую полоску. Он ловко
выпрыгнул из яйцеобразного летательного аппарата и приземлился на обе ноги
в комнате Яна.

- Нам нельзя мешкать, если мы собираемся это сделать. Вы что, совсем
меня не помните? Как и Эл?

Ян Дункан изумленно глядел на него, не имея ни малейшего понятия, кто
это и кто такой Эл.

- Мамулины психологи хорошенько над вами поработали, - тяжело дыша,
произнес мужчина. - Эта Бетесда - приятненькое, должно быть, местечко.

Он подошел к Яну, схватил его за плечо.

- НП закрывает все стоянки марсолетов. Мне необходимо срочно
переправить их на Марс, и я забираю вас с собой. Попытайтесь взять себя в
руки. меня зовут Луни Люк - сейчас вы меня не помните, но память к вам
вернется, когда мы все окажемся на Марсе и вы встретитесь снова со своим
дружком Элом. Быстрее.

Люк подтолкнул его к проему в стене комнате, который всего лишь
несколько минут тому назад был окном, и к аппарату - вот он-то, сообразил
Ян, и назывался марсолетом - зависшему у самого окна.

- Ладно, - сказал Ян, пытаясь разобраться, что следует ему взять с
собою.

Что ему может понадобиться на Марсе? Зубная щетка, пижама, зимнее
пальто? Он быстро пробежал взглядом по квартирке, осматривая свое
имущество.

Где-то вдалеке послышалась полицейская сирена.

Люк забрался назад, в кабину марсолета. Ян последовал за ним
схватившись за протянутую ему руку пожилого попутчика. Повсюду по полу
марсолета, как обнаружил он к немалому своему изумлению, ползали
ярко-оранжевые, похожие на огромных "божьих коровок" существа, чьи антенны
сразу же поворачивались в его сторону, пока он осторожно их переступал.
Это папоолы, вспомнил Ян. Или что-то вроде этого.

"Вам теперь будет очень хорошо", в унисон мыслили все папоолы. "Ни о
чем не тревожьтесь; Луни-Люк успел как раз вовремя подхватить вас, в самый
последний момент. Расслабьтесь".

- Хорошо, - не стал упираться Ян.

Он прилег, прислонившись к внутренней стенке корпуса марсолета и
расслабился, а корабль тем временем взмыл в бездну ночи, направляясь к
планете, которая ждала их там.