Чтение 40–й страницы книги ~Конан-храбрый~

Она опустилась на колени и открыла небольшой ларуц. Когда она это
делала, ее халат откинулся, обнажив наполовину спелые груди. Бора
снова отвернулся, чтобы не смотреть.

Когда он посмотрел назад, Мариам протягивала две кружки вина.
"Выпьем с тостом за твою победу?"

"Тогда лучше за мое счастливое возвращение."

Она прижалась к нему неловко из-за двух кружек вина, все также
находившихся в ее руках. Ее губы приютились на боку его шеи и
ласкали горло.

"Так им хватило разума взять тебя с ними? Слава богам!"

"Я никогда не считал их дураками, Мариам. Особенно этого
Циммерийца. Я лучший проводник, которого они могут найти без
использования магии."

Они выпили. Боре казалось, что Мариам сама использует немного
своей магии, так как единственная кружка вина наполнила его голову
необычайной легкостью. Он заметил, что она только чуть пригубила вина
и не успела закончить с первой кружкой, когда он выпил вторую.

Он выпил бы и третью, но она положила свою руку на его кружку.
"Достаточно, Бора. Достаточно. Ты слишком молодой и вино может
повредить тебе."

Она поставила свою кружку и положила другуя руку на рот Боры.
Провела пальцами по его губам и вдоль щеки, затем пробралась рукой
в открытую горловину его рубашки.

"Мариам, это не совсем удобно."

Меньше всего казалось, что эти слова образовались в голове Боры.
Они застряли в горле и раздался лишь слабый стон. Когда Мариам
развязала пояс он замер с открытым ртом.

Постояв, она встряхнулась, одежда слетела. Бора никогда не мог
представить себе, что женские груди могут быть такими прекрасными.
Груди и все остальное темной страсти предстало перед его взором.

"Бора," сказала она, само слово казалось ласкающим. "Бора, ты
никогда не спал с женщиной?"

Слова застыли в нем, но глаза говорили ясно. Мариам приблизилась
к нему и прижалась всем телом от плечей до колен.

"Тогда тебе нужно испытать это перед походом в горы." Она
продолжала прижиматься к нему, а ее руки незаметно снимали с него
одежду.

Наконец то он обрел разум, чтобы помочь ее раздеть себя и
последовать за ней в постель.

Раина перевернулась в постели, когда в комнату вошел Конан. Над
одеялом одиноко виднелись голые плечи. Он присел и пробежал рукой
вдоль изгибов под одеялом. Он знал, что Раина обычно спит обнаженной.

Его руки вернулись к верхнему краю одеяла и начал залезать под
него. Раина перевернулась на спину, позволив одеялу сползти на пояс.
До того, как Конан успел дотронуться до обнаженного этим движением,
она поймала его руки и притянула их к своим грудям.

"Твоя рана, полученная в Красном Соколе совсем зажила," сказал
Конан.

"Я быстро зарастаю, Конан. Жаль, что тогоже нельзя сказать о
Массоуфе."

"У него рана в другом месте. А что, он снова скулит?"

"На этот раз несколько иное. Он просто просится с нами в горы."

"Да?"

"Он разговаривал и со мной и с Иллианой."

"Предположим, что так, и что вы ему сказали?"

"Мы позволим ему сопровождать нас."

"Кром! Где Порошок?" Конан начал подниматься.

Раина перенесла захват так, чтобы он мог этого сделать без
определенного дискомфорта. Она посмотрела на его недовольную
физиономию и засмеялась.

"Раина, это плохая шутка. Массоуф стремится к смерти."

"Так мы и предположили. Раз Десса так легко запрыгнула в постель
Хезаля, он понял, что она не для него."

"Тогда почему, именем Эрлика, он не может найти себе другую
женщину? Эта маленькая проститутка не единственная во всем мире
женщина для такого парня как Масоуф. Он дурак. Это все равно что, мне
теперь зачахнуть от нежелания Иллианы спать со мной!"

При этих словах что-то пробежало по лицу Раины. Ревность? Нет,
нечто иное, более сложное, что вероятно, она раскроет в лучшие
времена. Конан мягко освободил себя из объятий Раины и присел у
изголовья кровати.

"Ты не любишь Иллиану," произнесла наконец Раина. "Массоуф не
поверит тому, что ты только что сказал. Он слишком любит Дессу."

"Конан, Иллиана и я - мы никогда не могли позволить себе любить.
Такова наша судьба. Как мы могли плюнуть Массоуфу в лицо? Как, я тебя
спрашиваю?" Она уткнулась лицом в подушку и зарыдала.

Конан молча выругался. Он не мог себе представить мир без женщин,
и он едва ли хотел в нем жить. Определенно, однако, такой мир был бы
несколько проще!

Все хорошее отношение мира вместе взятое не может превратить
человека, желающего умереть , в хорошего компаньена для опасного
путешествия. Конан поклялся, что сделает все возможное, чтобы отослать
Массоуфа с солдатами при первой возможности.

Он также поклялся, что сделает все возможное, чтобы заставить
Раину запомнить эту ночь на всю жизнь. Сжав ее плечи, он перевернул
еее. Ее наполненные слезами глаза расширились, но когда его губы
опустились на ее, она подняла сильные привычные к сабле руки, обняла
его шею и прижала его к себе.

Часть девятнадцатая

Горный поток срывался с маленького уступа, разбивался о плоскую
скалу, затем стекал в глубокое спокойное озеро. Куда он дальше тек,
Конан не знал и не беспокоился. Он опустился на колени и поднес к
губам пригоршню воды.

"Хорошая и чистая. Пейте и наполняйте бурдюки водой."

"Если она такая чистая, я думаю, что мы могли бы здесь
искупаться," сказала Иллиана. Она присела, сняла обувь и с блаженным
видом согнула носочки ног.

"У нас не было возможности помыться, когда мы шли с солдатами.
Боюсь не будет ее у нас на пути от сюда к долине."

Конан взглянул поверх маленькой долины к пикам Ибарских гор. Чуть
впереди возвышался Повелитель Ветров, блестя своей ледяной шапкой на
полуденном солнце.

Циммериец не чувствовал затаившейся поблизости опасности, но
знал, что она не может быть далеко. Но с этим они ничег не могут
поделать. Эти горы скрывали достаточно врагов , для одоления которых
им необходима охрана тысячи солдат вместо десяти. Сержант,
командовавший их сопровождением быстро это осознал и не протестовал
против своего отделения от группы Конана на два дня раньше. Он не
возражал и против оставления ими своих лошадей. Рожденный в горах, он
понимал, что лошади в таких метах не давали ни скорости, ни
скрытности.

Скорость, скрытность ( все мастерами в этом, кроме Массоуфа,
который учился), горы и магия Иллианы - все это давало им шанс достичь
Еремиуса и поразить его.

Насколько этот шанс хорош, Конан не собирался спорить.

"Прекрасно. Сначала женщины, потом Бора и Массоуф, затем я."

Двое молодых людей поспешили на охрану противоположного конца
озерка. Раина первой разделась и нырнула в воду. Она исчезла с головой
, затем появилась отдуваясьи ругаясь как солдатский инструктор.

"Боги, как холодно!"

Иллиана засмеялась. "Ты забыла наши Боссонианские потоки?
Насколько я помню, они не походили на Вендианские бани."

Раина вновь нырнула. На этот раз она вынырнула у самых голых ног
Иллианы. Мощный всплеск окатил Иллиану. Она вскрикнула и подпрыгнула
вверх.

"Ты-!"

"Я не забыла, госпожа. Но я подумала, что вы забыли, и решила вам
напомнить."

Иллиана произнесла что-то, что как подозревал Конан, являлось
невежливым описанием Раины на неизвестном языке. Потом она поднялась,
отбросила тунику. Одетая только в солнечный свет и кольцо с
Драгоценностью, она начала увязывать волосы нашейной ленточкой.

Конан сидел, положив саблю поперек колен, рассматривая обеих
женщин с удовольствием, но без желания. Не принимая во внимание
молодость, Раина была более миловидной. И все же не будь Иллиана
обязанной сохранять девственность, ей бы не пришлоь спать однойчаще,
чем она сама того хотела.

Определенно она получила бы Массоуфа, разок щелкнув пальцами. Он
с таким усердием пытался не глазеть на нее, что это становилось более
очевидным, чем если бы он делал это открыто. Боре легче удавалось
оставаться джентельменом или , по-крайней мере, бдительным часовым.
Конан мог поставить свое месячное жалование за то, что привлекательная
Мариам имела к этому какое-то тношение.

Иллиана закончила связывать волосы и начала снимать кольцо. Конан
потянулся к нему, чтобы убрать в свой мешочек. Иллиана взглянула на