поежился. Джил, как он заметил, смотрела с возбужденным интересом. Она
выглядела, будто уже приняла участие в этой игре, и ей досталось больше
всех.
откажется от этой службы.
любовью!
Гнифт шагнул вперед под арку их деревянных мечей, схватил за черную тунику
капитана и толкнул его вперед в схватку. Результат был кровавым,
болезненным и изнурительным для обоих бойцов.
кровожадно, Руди.
огромным наместником Геттлсанда, вчера вечером примерно в это время на
исходе дня после долгого марша. Может, Джил была права.
тренировочной арены. Лагерь вокруг них в очередной раз устраивался на
ночь. Скоро настанет время получать пайки и разводить сторожевые костры.
почти бесполая тень с огромной спутанной гривой черных волос. Он знал, что
вдобавок к маршу и караулам она по ночам тренировалась сама, на голодном
пайке, с ноющей, полузажившей раненой рукой, словно сознательно доводя
себя до изнурения.
возвышались над ним, грандиозно близкие, затемняя западное небо. В то утро
они миновали перекрестки, которые охраняли потрескавшиеся каменные кресты,
и побрели по большой дороге, ведущей на Перевал Сарда. Тут было холоднее и
безлюднее.
ударами меча своего противника. Пот градом катился по его лицу, белому в
обрамлении волос цвета слоновой кости, его глаза выражали отчаяние от
изнурения.
легко ступил за капитана и ловкой подножкой сбил его с ног. Ледяной Сокол
упал, противник обрушился на него, как неумолимая смерть. Последовало
молниеносное движение. Молодой человек вскочил под взмахом длинного меча и
резко ударил стражника, превратив выпад в круговой бросок, его противник
рухнул плашмя на спину в грязь. Ледяной Сокол подобрал оба меча и поднялся
на ноги, тяжело дыша. Здоровяк лежал на земле, пыхтя и ругаясь. Гнифт
кричал:
дурак. Если ты это сделаешь...
прошептал:
Церкви?
строже, чем другие, и стража славится тем, что имеет лучшего инструктора
на Западе Мира. Конечно, для разных стилей боя разные методы. В Алкетче,
например, они тренируют свою знаменитую кавалерию, приковав раба за
запястье к железному столбу в центре зала, дают ему меч в свободную руку,
и кавалеристы отрабатывают на нем в конном строю сабельную атаку.
Кто-то советовал мне никогда не посещать Алкетч.
колдуна на его спокойное лицо и сказала:
занимался в течение своей долгой, но никчемной жизни. Руди, если ты можешь
уделить мне минутку, я бы хотел поговорить с тобой наедине.
последовал за ним. Они прошли мимо стоящих вдалеке повозок Алвира, Руди
разглядел мрачные знамена Дома Дейра и понял, что Минальда со своим сыном
находится здесь же.
отворачивалась, молчаливая и застенчивая, как бы отстраняясь от
разрушительной близости последней ночи. Руди был в замешательстве, но не
больше - она отдалась ему в страсти, которая последовала за напряжением и
ужасом, такие вещи могли совсем по-другому выглядеть с наступлением утра.
Это было, возможно, горе от смерти Медды, хотя Альда не могла не знать
после того, как стражники привели несчастную спотыкающуюся зомби, которая
была ее преданнейшим другом в лагере, что не было никакой возможности
взять ее с караваном. Это мог быть стыд, и если не за близость, так за
невольную измену Королю. Руди уже задумывался над этим. Альда редко
говорила об Элдоре и заметно краснела при упоминании его имени. Кроме
того, это мог быть стыд просто за то, что она переспала с простолюдином, -
хотя, судя по историческим свидетельствам, походя упомянутым Джил, это не
совсем волновало женщин королевской крови - или, скорее всего, страх и
своего рода отвращение от того, что она спала с колдуном. Альда была
послушной и преданной дочерью Церкви. Руди помнил ее полный благоговения и
ужаса взгляд через новый блеск огня.
по отношению к себе, только страшное смущение. И он знал, оглядываясь на
квадратный серый силуэт повозки на фоне чернеющего неба, что должен ждать
своего часа. Хотя ему не терпелось снова быть с ней, он понимал, что
поспешный натиск может быть роковым. Он знал Альду и знал, что под ее
обманчивой мягкостью кроется железная воля. При всей ее тихой робости, она
не была женщиной, которую можно против воли затащить в постель...
лагерем и сторожевой линией, где уже разводили костры. Здесь они были
одни, и лагерь и костры пропадали в расплывчатых вечерних сумерках. Ветер
нес холодный запах дождя, шелестя по траве и светлым пятнам каменистой
земли под ногами. - Ты сказал, что вызвал огонь прошлой ночью. Покажи, как
ты это сделал.
нашел участок сухой земли. Он взял немного высохшей коры, чтобы сделать
трут, и сел, скрестив ноги, перед кучей дров, завернувшись в плащ. Руди
расслабился, отгородившись от запахов лагеря, дыма и сырой травы, мычания
скота. Он видел лишь ветки и кору и то, как они загорятся.
пятно, вроде тех, что делают увеличительным стеклом от солнца... не такой
запах, как от листьев..."
с беспокойством. Колдун с минуту бесстрастно смотрел на пламя, потом без
движения погасил его. Он достал откуда-то огарок свечи и поднял его в
нескольких футах от глаз Руди.
струйку дыма. Потом отставил свечу в сторону. Из мешочка на поясе он
извлек веревку со свисающим кусочком свинца на ней, похожим на рыболовное
грузило. Он держал веревку перед Руди и остановил колебания подвешенного
груза свободной рукой.
легкостью выполнил его просьбу.
нервничал, в душе смущенный тем, что он сделал.
делать?
Между ними, как искра, проскочило понимание чего-то, известного лишь тем,
кто сам чувствовал, что это такое. Для этого даже не было слов в языке
тех, кто не знал. - Вопрос - это ответ, Руди. Вопрос - это всегда ответ.
Но что до твоей силы, то я скажу, что ты был рожден с ней, как все мы.
невозможного.
когда-нибудь пытался?
голову после того, как прошло детство. Но незванные впечатления вторглись
в его память, впечатления от снов, которые были у него в далеком детстве
еще до школы. Вещи, в которых Руди не был уверен, делал ли он их наяву или
только во сне. Память о некоей потребности в его душе ударила, как стрела,
потребности более глубокой, чем любовь к Альде; бессловесное томление, так
глубоко похороненное в нем, что он никогда не чувствовал его утраты в
течение всей своей бесцельной жизни. Потребность в чем-то, что у него
отобрали, когда он был слишком юн, чтобы отвоевать обратно. И, как
ребенок, он почувствовал, что слезы душат его.
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Юрьев Сергей
Конан-Дойль Артур
Посняков Андрей
Корнев Павел