двор стояла приоткрытой.
он заметил две крепкие щеколды. Дальше начинался крохотный дворик,
заставленный старыми ящиками и полусгнившей мебелью, и вел он прямо к дому.
Мох рос на камнях мостовой, на утопленных в землю ступенях и вокруг дома.
Слуги не пользовались кухней лет десять. Над кухней зияли, мрачные и черные,
французские высокие окна; остальные были забраны ставнями.
чувство протеста при виде такой замкнутости. Эшер теперь не сомневался: это
место посещали вампиры.
переулке и ждущую...
гривой и задумчиво пожевал железо мундштука. Последний луч солнца вспыхнул
на медных частях упряжи.
сорняком дворик. Коль скоро он и Лидия нашли это место, кто-то мог сделать
то же самое. Хотя если предположение Исидро справедливо, то Гриппен сам
может разъезжать при свете дня.
это Гриппен, Туллоч Шотландец или же некто древний и безымянный), он все
равно услышит шаги человека. А их ведь двое -- дневных, если считать брата
Антония... И, как минимум, один из них сумасшедший...
окон, скрипнув зубами, когда щеколда сорвалась с хрустом и скрежетом.
Отпрянув от проема, он выжидал довольно долгое время, вслушиваясь. В глубине
дома что-то упало, затем послышался панический топот пары ног.
из смертных?"
логичное предположение. Может быть, в одной из верхних комнат испепеленное
тело Гриппена еще дымится в тусклом, льющемся сквозь сорванные ставни
полусвете?..
вслушивался в кочующий по дому человеческий топот. Ступеньки скрипели уже в
передней. Если сейчас проскользнуть в полуоткрытое окно, то он может
перехватить убийцу у парадного выхода...
сохранило ему жизнь. Он двинулся от окна, надеясь перехватить беглеца возле
коляски, но тут из темного окна протянулась рука. Все произошло с
невероятной быстротой; Эшер был схвачен за предплечье с такой силой, что
затрещали кости. В меркнущем свете он успел увидеть белую, как пораженную
проказой, лапу: вздувшиеся мышцы, узловатые костяшки пальцев, острые мощные
ногти. Создание маячило смутным белым пятном в темном окне. Вторая белесая
лапа схватила его сзади за шею, и в этот миг Эшер, выхватив из кармана
пальто один из серебряных ножей, полоснул наотмашь.
Нечеловеческий вопль из темного окна и впрямь был скорее похож на рев
раненого зверя. Эшер вывернулся из ослабевшей на секунду руки, по опыту
зная, что иначе его сейчас отшвырнут; как это сделал когда-то Гриппен. В
следующий миг Эшер уже вырвал из кармана пальто револьвер и открыл пальбу по
смутному силуэту, вылетевшему из двери черного хода.
точнее сказать, он просто пропал, и Эшер, почувствовав его сзади, обернулся,
все еще держа в левой руке серебряный нож. Последний лучик солнца осветил
черепообразное лицо невиданного вампира. Клыки, торчащие из-под вывернутых
распяленных губ, были похожи на обломанные бивни, они упирались в изрезанный
ими подбородок. Вампир отпрянул, держась за запястье и уставив на Эшера
огромные голубые глаза с раздувшимися от нечеловеческой ненависти зрачками.
Он пытался раздвинуть наваливающуюся на него черноту, а создание уже
схватило его за руку. Вновь затрещали кости, Эшер вскрикнул, выпуская
револьвер, и тут вопль вампира повторился...
ножом снова. Еще один крик боли и ярости; ухваченный за рукав Эшер все-таки
был брошен об стену; он успел вжать подбородок в грудь, но бросок был
настолько силен, что голова откинулась назад и затылок влепился в кирпичи. В
глазах померкло.
была единственным, что теперь связывало Эшера с жизнью...
прелой листвы.
разламывало, левая кисть болела не хуже правой, но хотя бы слушалась. В
памяти всплыло газетное описание зверского массового убийства.
сумерек, два гиганта в голубой форме. "Краса и гордость Лондона", -- подумал
он. Солнце ушло за Харроу-Хилл. Холод пробирал до костей.
у меня сломано запястье.
потревожил взломщиков. Один из них напал на меня, но их было двое, и уехали
они в коляске...
произношению, из Йоркшира, другой -- коренной лондонец. Эшер представил, с
каким интересом разглядывал бы их Исидро.
сообщил Эшер.
поднимая револьвер Эшера. Йоркширец взглянул, затем уставился на
окровавленный нож в руке Эшера.
друг доктор Гриппен коллекционирует старое оружие. Нож этот я купил у
антиквара и хотел показать... -- Он поморщился; правая кисть уже начинала
распухать, боль пульсировала, рука чернела. Левая, впрочем, выглядела не
лучше.
сэр, -- добавил он, в то время как Боб заторопился прочь. -- Наверное, они
знали, что дома никого не будет.
здесь и там мерцали стекло и металл. Чарли направил Эшера к массивному
дубовому стулу.
словно прошли через жернова.
явно не верил его истории. Впрочем, это было несущественно. А существенно
было то, что сейчас обыщут дом и, может быть, найдут Лидию. Ах, если бы
дневной вампир убил Гриппена, а Лидию не заметил... Если она, конечно,
здесь...
Джеймс Эшер, лектор Нового колледжа, Оксфорд. -- Он прижал распухшую руку к
груди, пытаясь унять дергающую боль. Визитную карточку он достал левой. -- Я
надеялся застать его во второй половине дня.
покинул темную комнату. Лицо дневного вампира вдвигалось в сознание:
бледное, как у Исидро, но без свойственной испанцу утонченности, скорее
вздутое, даже одутловатое. Пряди белокурых волос, прилепившиеся ко лбу. Эшер
постарался вспомнить, какие у вампира были надбровные дуги, -- и не смог.
Запомнились в основном чудовищные, несоразмерно большие клыки да еще
пристальная ненависть голубых глаз.
левой рукой из правого кармана) и, проковыляв к стоящему возле двери буфету,
пристроил ее в глубине полки. Он и так находился под подозрением, и лишняя
улика была ему ни к чему. Вернувшись на место, начал мысленно перебирать
детали: коричневая куртка, кажется, твидовая, еле охватывающая массивный
торс; уши с маленькими мочками, почти не деформированные в отличие от прочих
черт. Эшер взглянул на свою левую руку. Прорванный когтями рукав пальто был
испятнан кровью.
долго? Или это все-таки последствия чумы в сочетании с бог знает какими
вирусами в теле вампира? Тогда стоило выследить и убить Исидро, чтобы не
дать ему стать таким...
понял, потому что именно в этот миг его бросили об стену, и боль заслонила
Прозоров Александр
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Глуховский Дмитрий
Распопов Дмитрий