Чтение 40–й страницы книги ~Вазкор, сын Вазкора~

еще вопрос его научных философских экспериментов с моей плотью. Возможно,
он предложил за меня вознаграждение, и обнищавшие командиры Кортиса
скакали за ним. Немарль тоже мог послать людей. Однако я заметил только
десять человек. Немного за шкуру Черного Волка, сына Черного Волка
Эзланна. Возможно, где-то были и другие группы, которых я еще не видел.

Догадка омрачила меня, я рассердился на себя, на свое положение и
недостаток удачи.

Внезапно из дождя возникли еще три всадника, эти ехали медленно.
Когда они поравнялись с моим укрытием, первый спешился, встал на колени в
грязи и начал обследовать землю. Лошадь этого всадника-проводника, была
меньше и коренастее, и он был без маски. Темный раб. Два командира в
капюшонах показали мне свои черно-серебряные головы-черепа; затем один из
них рассеянно протянул руку, чтобы стряхнуть дождинки с пучка травы на
склоне. Это был бессмысленный женственный жест изящной руки в перчатке с
тонким запястьем; я узнал его - родственник Демиздор, Орек.

- Ну, - обратился второй к рабу, - что ты разглядел?

Раб что-то пробормотал на неестественном городском языке.

Этот командир сказал:

- Мы потеряли его, Орек, если только удача нам не улыбнется.

Орек яростно развернулся в седле.

- Нет, клянусь душой. Мы найдем его. Ах, почему Повелитель Кортис не
дал нам бронзовых?

- Он считал это напрасным усилием. Он не хотел посылать войска на
поимку волчьего пса Эррана.

Орек ударил себя кулаком по бедру - жест, характерный для девиц или
девоподобных мужчин, предполагающий изобразить силу характера.

- Эрран не получит его, когда мы его схватим, нет, клянусь золотой
шлюхой.

Потом его голос дрогнул как у мальчика, как будто он заплакал. Эго
удивило меня. Я подумал: неужели Орек даже плачет, когда сердится? Прежде
чем я смог ответить на этот вопрос, он немилосердно хлестнул свою лошадь
плетью с серебряным наконечником, она рванулась вперед и прочь - в дождь,
за остальными.

И в следующий момент в игру вступил абсурд.

Оставшийся серебряный командир спешился и повел лошадь по склону в
направлении моего убежища, обращаясь через плечо к рабу:

- С меня хватило купанья, парень, я за то, чтобы переждать здесь,
пока утихнет гроза. Поезжай и скажи Зренну, где я. Скажи ему, что они
будут скакать вслепую до полуночи. Мы не найдем следов, пока не
прекратится этот ливень.

Проводник сел на свою лошадь и поскакал на север, где, вероятно, вела
поиски вторая часть группы. Серебряный командир продолжал подниматься по
холму в моем направлении.

С меня было довольно сидения в луже, и я был сыт погоней.

Я быстро вынул из ножен украденный мной у бронзовой маски меч,
подождал, пока серебряный обойдет вокруг первого отрога, а потом поднялся
и рассек его насквозь от груди до спины.

Его остекленевшее ошеломление было видно даже через маску и
запотевшие стекла. Я стянул с него маску, и дождь заплясал на его зрачках.

Лошадь, привычная к грозе и бурным сценам, стояла спокойно, глядя на
меня с безразличием. Я посмотрел на мокрые черные одежды мертвого, его
маску, его лошадь, и подумал: почему бы и нет?

Четверть часа спустя вниз по склону ехал серебряный командир, в
маске, в перчатках, с опущенным капюшоном, оставив полуодетый труп в
меловой грязи на вершине холма.

Командир не успел отъехать очень далеко, когда с севера подъехали
двое, приветствуя его криками и новостями.

- Зренн отправился на юг с семеркой Немарля и рабом. Он считает, что
Вазкор пошел в том направлении, и Зренн собирается искать по кольцу и
поймать его между двумя группами.

- Вот как? - сказал серебряный командир.

Двое всадников подскакали к нему, кутаясь от дождя. Если бы они
знали, как близки они к сухой пыли, они смаковали бы каждую каплю.
Серебряный командир наклонился к ближайшему из них и ударил ножом между
ребрами. Когда он перевернулся, его сосед, выругавшись, схватился за свой
меч. Но недостаточно быстро. Уже окровавленный меч командира вонзился ему
в шею, прервав ругательство, его намерение и жизнь.

Этот серебряный командир, совершенно очевидный выродок и сумасшедший,
развернул свою лошадь и помчался на юго-восток, и дождь на ходу смывал
кровь с его оружия.

Мы видим, что видим. Если кажется, то так оно и есть.

Скоро я встретил еще троих серебряных. Гроза наконец ослабевала,
проносясь стихающими порывами. Дождь поредел, и стало видно темное
пурпурное небо с медным молотообразным пятном в том месте, где должно было
закатиться солнце. Под нависшей скалой трое выкручивали свои мокрые плащи,
и говорили о Зренне и семерых командирах Немарля, и о нехватке бронзовых
воинов, и, заметив меня, приветствовали и скоро лежали в траве, один - без
головы.

Из преследуемого я превратился в охотника, и это мне нравилось.

Эти люди, которые презрительно смеялись надо мной, когда я корчился в
Эшкореке, теперь окончили свои поиски на лезвии моего оружия. Мой конец,
если бы они поймали меня, не был бы таким деликатным. Я не старался скрыть
их трупы от проводника и команды. Найдя своих мертвых, живые должно быть,
вообразили, что по юго-восточным холмам гуляет черная магия.

Из отрывков их разговора до того, как я убил их, я узнал об их
численности и стратегии.

Было восемнадцать серебряных, из них семеро от Немарля, и они искали
меня прочесывая местность. Это было странное число. Если они действительно
хотели заполучить меня, то почему послали так мало людей; если я так мало
стою, зачем вообще возиться со мной? Как и раньше, казалось, что это была
личная вражда. Я считал, что Демиздор могла сплотить своих родственников и
послать по моему следу, когда ее горькая любовь опять обернулась
ненавистью. Это, несомненно, объяснило бы малое число людей Кортиса и
недостаточное количество, но решимость людей Немарля, потому что в городе,
конечно, было несколько влюбленных в мою белокурую жену, готовых быть у
нее на побегушках.

Что касается их плана - некоторые поехали вперед, теперь после моей с
ними встречи их было несколько меньше; некоторые ездили по кольцу,
описывая круги в надежде найти меня. Гроза разметала погоню, и волк напал
на стаю сзади.

Опустилась черная ночь без звезд, смытых дождем.

Болото скрылось из виду, оставшись на востоке; холмы сливались в
нагорье, покрытое серым известняковым торфом и стелющимися деревьями.

Мое тело казалось пустым от недостатка сна, но у меня был мощный
стимул для продолжения движения, и было бы ложью сказать, что я не
испытывал острой радости, убивая моих врагов. В действительности я с
нетерпением ожидал новой встречи с ними, жаждал крови, снова превратившись
в разбойного воина с хорошим запасом ярости. Я слишком долго был рабом и
трусом с утонченными манерами в Эшкореке, и тонкий слой позолоты быстро
стирался.

Наконец я увидел впереди красное свечение на фоне темноты.

В древней каменоломне примерно в восьми футах внизу горел костер, и
вокруг него сидело семь человек. Двое были черепоголовые, а остальные
пятеро в истрепанных серых и шафрановых ливреях, которые, как я помнил,
носили люди Немарля. Раб-проводник тоже был с ними и жарил на вертеле пару
плохо освежеванных зайцев.

Мне было любопытно, как они будут есть, эти члены двора двух
Джавховоров, которые, в отличие от Эррана, продолжали делать вид, что у
них нет желудков. Но мне не пришлось узнать, потому что один из
черепоголовых командиров повернулся ко мне, разглядел мой наряд и коня и
сказал:

- Ну, Скор, мы прекратили поиски на сегодня. Ты не встретился со
Зренном, Ореком и другими, гоняющимися за своими собственными хвостами в
темноте?

Значит, отсутствовали кузены Демиздор с двумя из людей Немарля. Всех
остальных я оприходовал, за исключением них в каменоломне.

- Нет, - сказал я, улыбаясь под маской, поддаваясь чувству жестокою
насилия.

Семь человек, которых предстоит убить. Я не сомневался, что сделаю
это. Даже если бы они ранили меня, мои раны зажили бы. Они были подобны
младенцам, оставленным в траве на пути льва.

- Нет? Это короткий ответ для Скора, - заметил кто то. - Как, никакой
воркотни по поводу бури, скачки и охоты на волка, когда волка нет нигде?

- О, волк есть, - сказал я.

И я направил коня прямо через край карьера и через костер свалив
этого человека, развернувшись и наклонившись, чтобы сразить еще троих,
прежде чем они поняли, какой демон гуляет среди них.

Темный раб откатился в сторону. Я схватил его вертел с насаженными на
него зайцами и вонзил его в темя другого черепоголового, когда он вскочил,
чтобы броситься на меня.

Тут кто-то подбил ноги лошади, она рухнула, и я вместе с ней. Человек
Немарля обрушился на меня; я изогнулся, и его меч, не попав в сердце,
приколол мое правое плечо к земле. Я рванулся вверх на всю его длину с
криком боли и ярости и изо всей силы ударил нападавшего кулаком в челюсть;
когда его голова опрокинулась, я вонзил нож в его горло левой рукой.

Он замертво упал на меня. Я выбрался из-под него и вытащил меч из
своего плеча. Остались только раб и я. Последний черепоголовый карабкался
из каменоломни, призывая Зренна (а может быть, свою мать, трудно было
понять). Я пожалел, что нет стрелы или копья, чтобы снять его, нож так
далеко не полетит.