позвонил. Грамер не особенно пытался завязать со мной разговор, полдня я
провел у плавательного бассейна, а с тех пор как добился взаимопонимания с
моим вторым "я", оно вело себя совершенно спокойно. Только иногда перед сном
я обменивался с ним парой фраз. Позже мне пришло в голову, что, может быть,
лучше было послать Лаксу открытку с попугаем, а не с совой, но дело уже было
сделано, оставалось ждать. Прошел день, другой, третий -- ничего не
происходило, два раза я качался в гамаке вместе с Грамером у фонтана в саду,
под балдахином, но он даже не пытался вернуться к нашему разговору. Мне
показалось, что он тоже чего-то ждал. Потел, сопел, охал, жаловался на
ревматизм и был явно не в духе. По вечерам я со скуки смотрел телевизор и
просматривал прессу. Лунное Агентство давало сообщения, похожие на
увещевания психотерапевта, что, дескать, анализ данных лунной разведки
продолжается и никаких нарушений, а тем более аварий, в секторах не
обнаружено. Публицистов эти бессодержательные, скупые сообщения приводили в
бешенство, и они требовали, чтобы директор и руководители отделов Агентства
предстали перед комиссией ООН, а также выступили на специальных
пресс-конференциях с разъяснениями по поводу вопросов, вызывающих особое
беспокойство общественного мнения, но в остальном -- словно бы никто ничего
не знал.
хотел написать о верованиях и обычаях миллионеров. Большую часть материалов
он почерпнул из разговоров с Грамером, но я не мог объяснить ему, что они не
стоят ломаного гроша, а Грамер только прикидывается крезом, в то время как
другие, настоящие миллиардеры, особенно из Техаса, были скучны как манная
каша. Обычными миллионерами они пренебрегали. Держали здесь, в санатории,
собственных секретарей, массажистов и телохранителей, жили в отдельных
коттеджах, охраняемых так, что Рассел вынужден был у меня на чердаке
устроить специальную обсерваторию с перископом, чтобы по крайней мере
заглядывать в их окна. Он уже отчаялся, потому что, даже изрядно
свихнувшись, они не способны были выкинуть ничего оригинального. От нечего
делать Рассел спускался ко мне по лесенке, чтобы поболтать и отвести душу.
Благоденствие, разбушевавшееся после отправки вооружений на Луну, в
сочетании с автоматизацией производства привело к весьма печальным
последствиям. По определению Рассела, настала эпоха пещерной электроники.
Неграмотность распространилась до такой степени, что даже чек уже мало кто
умел подписать -- достаточно было оттиска пальца, а остальным занимались
компьютерные устройства. Американская Ассоциация Медиков окончательно
проиграла битву за спасение профессии врача, потому что компьютеры лучше
ставили диагноз, жалобы пациентов выслушивали с поистине бесконечным
терпением. Компьютеризированный секс также оказался перед серьезной угрозой.
Утонченные эротические аппараты сделало ненужными очень простое устройство,
так называемый "Оргиак". Выглядело оно как наушники из трех частей, с
маленькими электродами, надеваемыми на голову, и рукояткой, напоминающей
детский пистолет. Нажимая на спуск, можно было получать наивысшее
наслаждение -- колебания нужной частоты раздражали соответствующий участок
мозга, и без всяких усилий, без седьмого пота, без расходов на содержание
теледублетки или теледубля, не говоря уже об обычном ухаживании или
супружеских обязанностях. "Оргиаки" наводнили рынок, а если кому-нибудь
хотелось получить аппарат, подогнанный индивидуально, то он шел на примерку
не к сексологу, а в центр 00 (Обсчета Оргазмов). И хотя "Джинандроикс" и
другие фирмы, которые производили уже не только синтефа-нок -- synthetical
females, но также ангелов, ангелиц, наяд, русалок, микронимфоманок, лезли из
кожи и называли "Оргиастик Инк" не иначе как "Онанистик Инк", это не
очень-то им помогало сбывать свой товар. В большинстве развитых государств
было отменено обязательное школьное обучение. "Быть ребенком,-- гласила
доктрина дешколяризации,-- все равно что быть осужденным на ежедневное
заключение в камере психических пыток, называемых учением". Только
сумасшедшему нужно знать, сколько мужских рубашек можно сшить из
восемнадцати метров перкаля, если на одну рубашку идет 7/8 метра, или на
какой скорости столкнутся два поезда, один из которых ведет со скоростью 180
км/час пьяный восьмидесятилетний машинист, страдающий насморком, а другой
поезд навстречу ему ведет дальтоник со скоростью на 54/8 км/час меньше, если
учесть, что на 23 километра пути приходится 43,7 семафора доавтоматической
эпохи.
походах и прочих исторических свинствах. Географии лучше всего учат
путешествия. Нужно только ориентироваться в ценах билетов и расписании
авиарейсов. Зачем изучать иностранные языки, когда можно вставить в ухо
мини-транслятор? Естественные науки только угнетают и расстраивают юные умы,
а пользу из них никто не может извлечь, раз никто не может стать врачом или
хотя бы дантистом (с тех пор, как в массовое производство были запущены
дентоматы, ежегодно кончали самоубийством около 30 000 эксдантистов в обеих
Америках и Евразии). Изучение химии необходимо не более, чем изучение
египетских иероглифов. Впрочем, если родители несмотря ни на что горят
желанием учить чему-то своих отпрысков, они могут воспользоваться домашним
терминалом. Но с тех пор как Верховный Суд вынес решение, что дети таких
отсталых родителей имеют право подать на папу с мамой апелляцию,
семейно-домашнее обучение, и терминальное в том числе, ушло в подполье, и
только законченные садисты усаживали своих бедных малышей перед
педаго-герами. Педагогеры, однако, все еще разрешалось производить и
продавать, во всяком случае в Соединенных Штатах, а для приманки фирмы
бесплатно прилагали к ним что-нибудь посим-патичнее из огнестрельного
оружия. Азбуку постепенно вытеснял язык рисунков, даже на табличках с
названиями улиц и дорожных знаков. Рассел не особенно убивался из-за всего
этого -- мол, все равно уж ничего не поделать. На свете жили еще десяток с
лишним тысяч ученых, но средний возраст доцента составлял уже 61,7 года, а
пополнения не было. Все тонуло в такой скуке благополучия, что, как
утверждал Рассел, слухи о грозящем вторжении с Луны большинство людей
восприняло с удовлетворением, и мнимая паника была выдумкой радио и
телевидения -- для оживления рынка новостей. Судебные инстанции не успевали
разбирать дела о так называемых С/Оргиаках, суицидальных, то есть
самоубийственных,-- оказалось, что, ударяя себя током в центр наслаждения
между лимбическими и гипоталамическим участками мозга, можно отдать концы с
максимальным удовольствием. С трансце-дерами (трансцедентальными
компьютерами, служащими для установления связи с потусторонним миром) также
возникли юридические проблемы. Речь шла о том, является эта связь
реальностью или иллюзией, но опросы общественного мнения показали, что для
потребителей эта разница -- казалось бы, колоссальная -- не имела никакого
значения. Большим успехом пользовались и агиопневматоры, позволяющие
устраивать короткое замыкание со святым духом; почти все церкви включились в
борьбу с агиопневматизацией, но практически безуспешно. Mundus vult de-cipi,
ergo decipatur ( Мир хочет быть обманутым, следовательно, пусть его обманут
(лат.)) -- так закончил свои философские рассуждения мой этнолог,
когда в бутылке бурбона показалось дно. Полевые исследования жизни
миллиардеров так разочаровали его, что он впал в полный цинизм и вместо окон
богачей направлял свой перископ в сторону солярия, где нагишом загорали
сестры и санитарки. Это показалось мне несколько странным -- он мог ведь
просто пойти туда и посмотреть на каждую из них вблизи, но когда я сказал
ему об этом, он только пожал плечами. В том-то вся и беда, что теперь уже
все можно,-- ответил он.
установку воображаторов. Как-то вечером Рассел затащил меня на такой сеанс.
В воображатор вкладывается прекс (предлагающая кассета), и в пустом
пространстве перед аппаратурой появляется картина, то есть, собственно, не
картина, а искусственная действительность, например Олимп с толпой греческих
богов и богинь или что-нибудь более жизненное -- двуколка, полная сиятельных
особ, которых под улюлюкание толпы везут к гильотине. Или же дети-сиротки,
объедающиеся пряничной черепицей перед избушкой Бабы-Яги. Или же, наконец,
монастырская ризница, в которую вторглись татары или марсиане. А вот что
будет дальше -- зависит от зрителя. Под ногами у него две педали, в руке --
управляющая рукоять. Сказку можно превратить в побоище, организовав
восстание богинь против Зевса, головы, упавшие в корзину под гильотиной,
снабдить крылышками, растущими из ушей, чтобы они куда-нибудь улетели, или
дать им прирасти снова к телам, чтобы их воскресить. Можно вообще все.
Ведьма делает из сироток котлеты, но может подавиться ими, а возможен и
обратный ход событий. Гамлет может украсть золотой запас Дании и сбежать с
Офелией (или Розенкранцем, если нажать клавишу "гомо"). Воображатор имеет
клавиатуру как у фисгармонии, только вместо звуков возникают различные
эффекты. Инструкция -- довольно толстая книжка, но и без нее легко обойтись.
Достаточно несколько раз двинуть ручку, чтобы убедиться, что при нажиме
влево включается сначала садомат, а потом извратитор. Толкнув ручку в другую
сторону, наоборот -- получаем лиризм, сентиментальную слащавость и хэппи
энд. Если бы мы оба не были навеселе, эта забава наскучила бы нам очень
скоро, но и так через четверть часа мы отправились спать. Санаторий приобрел
двенадцать воображаторов, но почти никто ими не пользовался. Доктора Хоуса
это очень огорчало. Он приходил то к одному пациенту, то к другому и убеждал
их дать волю воображению, ибо это лучшая психотерапия. Оказалось, однако,
что ни один из миллионеров и миллиардеров никогда не слыхал о Ба-бе-Яге,
греческой мифологии, Гамлете и средневековых монахах. В их понимании татары
ничем не отличались от марсиан. Гильотину они чаще всего принимали за
увеличенную машинку для обрезания сигар, а все вместе, считали они, не стоит
ломаного гроша. Доктор Хоус, видимо, полагая это своим долгом, каждый день
ходил в воображальню и, пересаживаясь с кресла на кресло, скрещивал Шекспира
с Агатой Кристи, запихивал каких-то спелеологов в жерло вулкана и вытаскивал
их оттуда живыми, невредимыми и с прекрасным загаром. Меня он тоже
уговаривал, но я отказался. Я все еще ждал весточки от Лакса, а Грамер тоже
как будто чего-то ждал и, должно быть, поэтому избегал меня. Возможно, у
него не было новых инструкций. А в общем-то я чувствовал себя совсем
неплохо, тем более что достиг прекрасного взаимопонимания с самим собой.
Лондон Джек
Свержин Владимир
Орлов Алекс
Куликов Роман
Акунин Борис
Шилова Юлия