по плечу.
первого же взгляда.
северо-восток по шоссе номер 93. Автомобиль пересекал лужи, разбрызгивая
их. "Дворники" выражали свое возмущение неустанным писком резины,
скользящей по стеклу, а на боковых окнах дрожали капли дождя, как будто
упорные, не дающие себя прогнать воспоминания.
танцклассах и в портовых забегаловках.
сукиаки.
Эдвард.
для академических споров.
сторону округа Дракут. Потом Эдвард заявил:
то же время он так никогда и не полюбил суси. Заявлял, что после суси его
постоянно тянет сочинять не в такт.
что он великолепно помнит дорогу к дому Эвелита. Но тем не менее следующие
десять минут мы ездили кругами вокруг лужайки, разыскивая главные ворота.
У ограды стоял пожилой мужчина в длинном, до пят, непромокаемом плаще с
капюшоном и хмуро приглядывался к нам, когда мы проезжали мимо него в
третий раз.
названием Биллингтон?
деревенский коп, пытающийся определить, не хиппи ли мы и не страховые ли
мы агенты из большого города.
двенадцать часов.
весом, открыл крышку и посмотрел на циферблат через нижние части
бифокальных очков.
другой стороны свернуть влево рядом с вон тем кленом.
сокровища.
меня зависело, то я сжег бы его до самого фундамента.
чтобы вытянуть у него побольше информации. - Мистер Эвелит просто
отшельник, вот и все. Но ведь это еще не значит, что в его доме страшно.
увидеть дом, где страшно, то поезжайте мимо дома Эвелита в летнюю ночь,
вот что. Услышите самые безумные звуки на этом свете, вопли, стоны и тому
подобное. Увидите удивительные отблески, танцующие на крыше, и если я не
ошибаюсь, можете заглянуть на обратной дороге ко мне. Поставлю вам обед и
дам деньги на билет назад, откуда вы приехали.
то знаете, о чем я говорю.
стоны.
За развесистым кленом, почти полностью скрытым виноградной лозой и
кустами, находились ворота из кованого железа, ведущие в резиденцию
Биллингтонов, где с 1763 года жили Эвелиты.
дорогу. Готов поклясться, что когда я был здесь в последний раз, то ворота
были дальше за ограждением.
покрытая гравием подъездная дорога, а в глубине стоял красивый белый дом
восемнадцатого века, с колоннами, зелеными ставнями, серой гонтовой крышей
и тремя оконцами мансарды в крыше. Почти все ставни на первом этаже были
закрыты. Не очень благоприятное впечатление произвел на меня доберман с
подпалинами, который стоял у ступеней, ведущих к входным дверям, и
внимательно наблюдал за мной, насторожив уши.
выступающую из столба ворот. Где-то внутри дома раздался сдавленный звон,
а доберман придвинулся еще ближе к воротам, грозно всматриваясь в нас.
позволяю себя грызть. Никто никогда не жаловался в Американский союз
кинологов, что я плохо отношусь к собакам.
Наверно, опять видел ночью свою жену?
уже не надо выносить все в одиночестве. Теперь у тебя есть друзья, которые
понимают, что творится.
пойдут дела со старым Эвелитом. Потом поедем напьемся, и я расскажу все.
Эдвард еще раз дернул звонок, а доберман подошел еще ближе и не то зевнул,
не то завыл, раскрывая пасть.
Эдвард. - Наверно, глазеет на нас через щель в ставнях и пытается угадать,
что нам нужно.
дверь открылась и в проеме показался высокий плечистый мужчина в серой
одежде. Он громко засвистел псу, который повернул голову, заколебался и
неохотно отбежал от ворот, как будто был ужасно разочарован тем, что
лишился возможности погрузить клыки в мякоть наших задниц.
шестидесятилетнего культуриста. Так же ходил и Чарльз Атлас. Когда он
приблизился, я увидел, что он индеец. У него был могучий мясистый нос и
лицо цвета меди, сморщенное как кленовый лист. Хоть он был одет в обычный
костюм, рубашку с высоким воротником и галстук, он носил также и длинное
ожерелье из раскрашенных орехов или зерен, на которое был подвешен
серебряный медальон и пушистые перышки дикого индюка. На пиджаке блестели
капли дождя.
может заинтересовать мистера Эвелита.
торговец сувенирами из Грейнитхед и я принес письменный прибор, который
принадлежал Генри Геррику-старшему, одному из судей в процессах над
ведьмами в Салеме.
прибор Генри Геррика". Если потом мистер Эвелит не захочет нас видеть,
тогда уж ничего не поделаешь. Но по крайней мере дайте ему шанс бросить
взгляд на этот письменный прибор. Это очень редкий антиквариат, и я сразу
понял, что он может заинтересовать мистера Эвелита.
взглядами. Но наконец он сказал:
индейцы уже не снимают скальпы. Они "переговаривают". Вскоре мы узнаем,
что они уже начали использовать агрессивно ориентированную косметику в
качестве "боевой раскраски".