видел мозга, столь повернутого внутрь себя. - Они вернуться?
чувствуя себя безрассудным, не мог бы ты подождать, пока они доберутся до
плотских удовольствий?
пожалуй, нам следует знать своих противников?. Голос Бруты перешел в хрип. -
Я смог бы справиться с видением питья, сказал он устало. Тени были длинными.
Он с удивлением огляделся. - Как долго они пытались?
понял на закате. Он встретил Св. Унгуланта отшельника, друга всех маленьких
богов. Повсюду.
***
посетителей. Верно, Ангус?
тележное колесо опасно накренялось при каждом его движении. Они оставили
Ворибиса сидеть в пустыне, в двадцати футах внизу, обжимать колени и
смотреть в никуда. Колесо было прибито плоско на тонком шесте. Его ширины
едва доставало, чтобы один человек мог неудобно лечь. Но Св. Унгулант
выглядел созданным лежать неудобно. Он был так тощ, что даже скелет мог бы
спросить: "Разве он не тощ?". Он был одет во что-то вроде набедренной
повязки минималиста, насколько об этом было возможно судить под волосами и
бородой. Было достаточно трудно не обращать внимания на Св. Унгуланта,
скакавшего вверх-вниз на верхушке своего шеста, крича: "Куу-ии!" и "Тут!". В
нескольких футах был несколько меньший шест, со старомодной уборной с
полумесяцем на дверях. То, что ты - отшельник, не значит, что ты должен
отказаться ото всего, сказал Св. Унгулант. Брута слышал об отшельниках,
бывших чем-то вроде пророков в одну сторону. Они уходили в пустыни и не
возвращались назад, предпочитая жизнь пустынника в грязи и лишениях, и
грязи, и святых размышлениях, и грязи. Многим из них нравилось делать свою
жизнь еще более неудобной, замуровываясь в кельях или живя, для примера, на
верхушке шеста. Омнианская церковь поощряла это на том основании, что лучше
пусть сходят с ума сколь возможно далеко, где они не причинят никакого
беспокойства, и пусть о них заботится община, покуда эта община состоит из
львов, канюков и грязи. - Я подумываю об установке еще одного колеса, -
сказал Св. Унгулант, прямо тут. Наслаждаться утренним солнцем, знаешь. Брута
огляделся. Лишь гладкий камень да песок простирались во всех направлениях. -
А разве ты не наслаждаешься солнцем повсюду все время? - сказал он. - Но
утреннее куда важнее, сказал Св Унгулант. - Кроме того, Ангус говорит, что
нам нужно патио. - Он будет устраивать на нем барбекью, сказал Ом внутри
головы Бруты. - Гм , - сказал Брута. - Ты... вообще-то... святой... какой
религии?
которое оставалось между бровями Св. Унгуланта и его усами. - Ух.
Действительно, ни одной. Это все - чистое недоразумение, сказал он. -Мои
родители назвали меня Севрияном Ваддеюсом Унгулиантом, а потом, однажды,
разумеется, совершенно удивительным образом кто-то обратил внимание на
инициалы. Все остальное казалось неизбежным. Колесо слегка покачнулось. Кожа
Св. Унгуланта была почти черна от солнца пустыни. - В дальнейшем мне
пришлось выбрать отшельничество, конечно. - сказал он. - Я учился. Я
полностью самоучка. Невозможно найти отшельника, который бы научил тебя
отшельничеству, ибо это, разумеется, испортило бы все дело. - Э... но
существует... Ангус? - сказал Брута, глядя на то место, где, по его
убеждению, находился Ангус, или по крайней мере, туда, где он был убежден,
что тот находится по убеждению Св. Унгулианта. - Он сейчас здесь, резко
сказал святой, указывая на противоположный конец колеса. -Но он не
занимается отшельничеством. Он не обучен, понимаешь. Он просто компания.
Говорю тебе, я бы сошел с ума, если бы Ангус не поддерживал меня все это
время. - Да... Пожалуй, сошел бы, сказал Брута. Он улыбнулся пустому воздуху
дабы выразить одобрение. - В принципе, это отличная жизнь. Часы довольно
длинны, но еда и питье воистину того стоят. У Бруты возникло отчетливое
ощущение, что он знает, что за этим последует. - Достаточно холодное пиво? -
сказал он. - Ледяное, сияя сказал Св. Унгулант. - А жаренный поросенок?
коричневый и хрустящий по краям, - сказал он. - Но я надеюсь, э... ты
съедаешь и случайную змею, или ящерицу?
грибы, тоже? - сказал Ом. - Здесь есть грибы? - невинно сказал Брута. Св.
Унгулант счастливо закивал. - Да, после ежегодных дождей. Красные с желтыми
крапинками. В пустыне становится действительно интересно во время грибного
сезона. - Полно огромных пурпурных поющих улиток? Говорящих столбов пламени?
Взрывающихся жирафов? В таком роде? осторожно сказал Брута. - Во имя неба,
да! - сказал святой. - Понятия не имею, по чему. По-моему, их притягивают
грибы. Брута кивнул. - Ты неплохо схватываешь, малыш. - сказал Ом. - Я
надеюсь, ты иногда пьешь... воду? - сказал Брута. - Конечно, это глупо,
правда? - сказал Св. Унгулант. - Весь этот превосходный набор напитков, но
так часто охватывает, не подберу другого слова, жажда нескольких маленьких
глоточков воды. Ты можешь это объяснить?
очень осторожно, подобно тому, кто водит пятидесяти футовую рыбину на леске
с прочность на разрыв в пятьдесят один фунт. - Действительно, странно,
сказал Св. Унгулант. - Особенно, когда ледяное пиво столь доступно. - А где
вы, ух, берете ее? Воду? - сказал Брута. - Знаешь каменные деревья?
сказал святой. - Предупреждаю, на вкус это как виэвиэ. - Думаю, мы попробуем
это стерпеть, сказал Брута иссохшими губами. Он попятился к веревочной
лестнице, в которой заключался контакт святого с землей. - Вы уверены, что
не хотите остаться? - сказал Св. Унгулант. -Сегодня Среда. У нас по средам
молочный поросенок с поварским подбором залитых солнцем росисто-свежих
овощей . - У нас, ух, много дел, сказал Брута, на полпути вниз по
раскачивающейся лестнице. - Сладости с тележки?
направляющего Ворбиса прочь по пустоши. - А на десерт, пожалуй, мята! -
прокричал он через ладони рупором. - Нет?
видения сексуальных удо... нет, вру, это по четвергам...-пробормотал Св.
Унгулант. Теперь, когда ушли посетители, воздух снова наполнился жужжанием и
хныканьем маленьких богов. Здесь были биллионы их. Св. Унгулант улыбался. Он
был, без сомнения, сумасшедшим. Он иногда это подозревал. Но он
придерживался точки зрения, что безумие не должно пропадать зря. Он
ежедневно обедал пищей богов, пил редчайшие вина, ел фрукты, которых не было
не только в это время года, но и в действительности. Выпивать иногда
пригоршню солоноватой воды и жевать отвратительную ногу ящерицы в
медицинских целях было не высокой платой. Он вернулся обратно к
заставленному столу, мерцавшему в воздухе. Все это... и все эти маленькие
боги хотели, чтобы был кто-нибудь, кто знал бы о них, кто хотя бы верил бы в
то, что они существуют. А еще сегодня было желе и мороженное. - Ну, больше
нам достанется, а, Ангус?
***
после того, как в нее включились рабы. Было слишком много узких улочек,
слишком много налетов, и , кроме того, слишком много ужасающей решимости.
Принято считать, что свободные люди всегда победят рабов, но, пожалуй, это
зависит от точки зрения. Кроме того, командующий эфебским гарнизоном что-то
нервно продекламировал о том, что с рабством впредь будет покончено, что
взъярило рабов. Какой толк выживать, если потом, будучи свободным, не можешь
иметь рабов? Кроме того, а что они будут есть?
Ворбис пропал. Несомненные факты начинали вызывать сомнения, когда повсюду
были его глаза. Тирана освободили из тюрьмы. Он провел первый день свободы
аккуратно составляя послания другим маленьким странам побережья. Пришло
время что-нибудь предпринять относительно Омнии. Брута пел. Его голос эхом
разносился среди камней. Стая кривоклювов стряхнула свои ленивые пешеходные
привычки и неистово рванула прочь, оставляя позади перья в своем стремлении
стать рожденными летать. Змеи втирались в трещины в камнях. В пустыне можно
жить. Или по крайней мере выжить... Возвращение в Омнию всего-навсего вопрос
времени. Еще один день... Ворбис плелся немного позади него. Он ничего не
говорил, и, когда с ним заговаривали, не подавал ни единого признака, что
понял, что ему сказали. Ом, гремя в Брутином мешке, начал ощущать острую
депрессию, которая накатывает на любого реалиста в присутствии горячего
оптимиста. Искаженные тона "Стальные когти разорвут безбожников" неслись
вдаль. - Мы живы, сказал Брута. - Теперь. - И мы не далеко от дома. - Да?
вокруг. - Коз?
крутятся с краю, где есть верую... в смысле, люди. А слабых оттесняют в
пески, куда люди забредают редко..." - Сильные боги, сказал Брута задумчиво.
- Боги, знающие, каково быть сильными. - Верно. - Не те боги, которые знают,
каково быть слабыми. - Что? Они не продержаться и пяти минут. В этом мире
бог пожирает бога. - Пожалуй, это кое-что объясняет в природе богов. Сила -
врожденное качество. Как грех. Его лицо омрачилось. - Вот только... не так.
В смысле, грех. Я думаю, пожалуй, когда мы вернемся, я поговорю с некоторыми
людьми. - Ох, и они послушают, да?
Лукьяненко Сергей
Дальский Алекс
Круз Андрей
Корнев Павел
Зыков Виталий
Андреев Николай