рассеченной губы. Он чувствовал, как на спине и плечах набухают валики,
как распухает - пожалуй, до размеров кочана цветной капусты, - ухо,
которому досталось ремнем. Рядом неловко поднимался с земли Кагыр,
держась за щеку. На его оголенном предплечье прямо на глазах вырастали и
набухали широкие красные полосы.
ремень, после недолгого колебания опустилась рядом с ней на колени,
обняла и, не говоря ни слова, крепко прижала.
руки. Предлагаю никогда, совершенно никогда больше не возвращаться к
этому делу.
казалось, звучали какие-то жуткие крики, вой и стоны. Мчащиеся по небу
облака образовали фантастические фигуры. Серп луны сделался красным, как
кровь.
***
рассветом.
вершинах гор, но прежде, чем оно успело выкатиться из-за гребня.
Впрочем, опередив его появление, небо затянули облака.
увидеть по изменениям в древостое. Дубы и грабы неожиданно кончились,
они въехали в сумрак буковых лесов, выстланных опавшей листвой,
пахнувших плесенью, паутиной и грибами. Грибов было невпроворот. Влажный
конец лета просто разродился осенними грибами. Молодая поросль и почва
местами совершенно скрывались под шляпками боровичков, рыжиков и
мухоморов. Лес был тихий, походило на то, что большинство певчих птиц
уже улетели в теплые края. Только мокрые вороны каркали на опушках.
лысые пригорки и безлесья, среди которых их настигал ветер. Река Нэви
бурлила на порогах и перекатах, ее воды, несмотря на дожди, стали здесь
хрустально прозрачными.
склонов могучей горы спускались гигантские длинные ледники и снега,
из-за чего Горгона казалась как бы оплетенной белыми шарфами. Вершину
Дьявольской Горы, словно голову и шею таинственной невесты, все время
окутывали вуали облаков. Время от времени Горгона, будто танцовщица,
встряхивала своим белым нарядом - картина была прекрасной, но несла
смерть: с обрывистых склонов сбегали лавины, сметая на своем пути все,
докатываясь до осыпей у подножия и катясь дальше, до самых высоких елей
над перевалом Теодуль, над долинами Нэви и Сансретура, над черными
глазками горных озерков. Солнце, которое, несмотря ни на что, все же
ухитрилось пробиться сквозь облака, закатилось очень уж быстро -
попросту скрылось за горами на западе, распалив их пурпурно-золотым
заревом. Прошла ночь. Взошло солнце. И пришло время разделиться.
***
Региса. В очередной раз проверил, как лежит сигилль на спине и оба
кинжала в голенищах.
перехватила лоб шерстяной ленточкой, сунула за голенище охотничий нож,
презент от Мильвы. Лучница и Регис седлали им коней. Вампир отдал
Ангулеме своего вороного, а сам пересел на Драакуля. Они были готовы.
Оставалось только одно.
патетику. - Я обидел тебя несправедливым подозрением и вел себя в
отношении тебя как последний подлец. Настоящим приношу извинения при
всех, склонив голову. Приношу извинения и прошу тебя простить меня. Всех
вас тоже прошу простить меня, ибо подло было заставлять вас смотреть на
этой слушать.
Кроющуюся в том, что я знаю, кто нас предал. Знаю, кто предал и похитил
Цири, которую мы хотим спасти. Мой гнев объясняется тем, что речь идет
об особе, которая некогда была мне очень дорога.
обнаружено при помощи сканирующей магии. Не так уж сложно для магистра
магии уловить и проследить на расстоянии особу, некогда хорошо знакомую
и близкую, с которой сохранялся продолжительный психический контакт,
позволяющий создать матрицу. Но чародейка и чародей, о которых я говорю,
совершили ошибку. Они себя раскрыли и ошиблись, пересчитывая членов
нашей дружины, и эта ошибка их выдала. Скажи им, Регис.
вампир, я невидим для магического визионного зонда и сканирования, то
есть улавливающих чар. Вампира можно выследить аналитической магией
вблизи, но невозможно обнаружить на расстоянии при помощи магии
сканирующей. Сканирующая магия вампира не покажет. В том месте, где
находится вампир, волшебный сканер покажет пустоту, не обнаружит ничего.
Значит, так ошибиться мог только чародей: просканировать четверых там,
где в действительности находятся пятеро, то есть четыре человека и один
вампир.
Кагыр и Ангулема поедем в Бельхавен на встречу с полуэльфом, который
нанимает против нас убийц. Мы спросим полуэльфа не о том, по чьему
приказу он действует, потому что это мы уже знаем. Мы спросим его, где
находятся чародеи, приказы которых он выполняет. Когда узнаем, поедем
туда. И отомстим. Все молчали.
двадцать пятое сентября. Два дня назад было Равноночие. Эквинокций. Да,
это была именно та ночь, о которой вы думаете. Я вижу ваше удручение,
вижу, что светится в ваших глазах. Вы приняли сигнал тогда, в ту
паскудную ночь, когда стоявшие рядом с нами лагерем купцы придавали себе
храбрости и отваги сивухой и пускали фейерверки. Вероятно, вы ощущали
предчувствие не так четко, как я и Кагыр, но ведь вы догадываетесь. Вы
подозреваете. И боюсь, подозреваете справедливо.
Цири мертва. Две ночи назад, во время Эквинокция, она погибла. Где-то
далеко отсюда, одна среди враждебных и чужих людей.
через сто лет об этом ходили сказания. Сказания, которые люди будут
бояться слушать после захода солнца. А у тех, кто захочет повторить
такое преступление, задрожат руки при одной только мысли о нашей мести.
Мы покажем людям пример ужаса, отбивающего у любого охоту повторить
преступление! Методом господина Фулько Артевельде. Мудрого господина
Фулько Артевельде, который знает, как следует поступать с мерзавцами и
негодяями. Мы покажем пример ужаса, который удивит даже его.
Ангулема, по коням! Идем вверх по Нэви, к Бельхавену. Лютик, Мильва,
Регис - вы направляетесь в Сансретур, к границам Туссента. Не
заблудитесь, дорогу вам укажет Горгона. До встречи.
***
вернулся в хату на болоте, когда тяга к свободе и безделью была перебита
холодом, голодом и житейскими неудобствами. Теперь он лежал на коленях
девушки и с мурлыканьем, свидетельствующим о глубочайшем наслаждении,
подставлял шею ее руке.
Цири. - С того момента, как мы расставшись на острове Танедд. После
Башни Чайки я никогда не видела его во сне. Поэтому считала, что он
мертв. И неожиданно всплыл этот сон, такой сон, какие я видела раньше и
о которых Иеннифэр говорила, что это сны вещие, пророческие, что они
показывают либо прошлое, либо будущее. Это было за день до Эквинокция. В
городке, названия которого я не помню. В подвале, в котором меня запер
Бонарт. После того, как истязаниями принудил меня признаться, кто я
такая.
к самой себе. - Расскажи о своем сне.
Геральта. Слышала, что он говорил. Четко. Внятно. Каждое слово, так,
будто была совсем рядом. Помню, я хотела крикнуть, что все совсем не
так, что все это неправда, что он страшно ошибся... Ошибся во всем! Ведь
еще вовсе не было Равноночия, поэтому если получится так, что в
Равноночие я умру, то он не должен объявлять меня мертвой раньше срока,
пока я еще жива. И он не должен обвинять Йеннифэр и говорить о ней
так... Цири замолчала на минуту, погладила кота, сильно шмыгнула носом.
тонула. И проснулась. Последнее, что я видела, что помню, - это три
наездника. Геральт и еще двое, во весь опор мчащиеся по ущелью, со
склонов которого низвергаются горные водопады... Высогота молчал.