Чтение 40–й страницы книги ~Титан~

боя, у нее была большая дистанция для удара, но и он умел бороться и
был сильнее. Сирокко была далека от мысли драться с Джином, но
внутренне была готова к этому.

Напряженный момент прошел. Джин расслабился, хлопнул
ладонью по столу и с гордым видом вышел из комнаты. Мейстерзингер
проводил его взглядом, он все примечал.

- Мне жаль, если я послужил причиной ссоры между тобой и
твоим другом,- пропел он.

- Это не твоя вина.- Руки у Сирокко после стычки с Джином были
абсолютно холодные.

- Я... послушай, мейстерзингер,- пропела Сирокко,- кому ты
веришь, мне или Джину?

- По правде говоря, Ра - кии, у тебя такой вид, как будто ты что-
то скрываешь.

Сирокко посасывала костяшку пальца, раздумывая, что делать.
Мейстерзингер был уверен, что она лжет, но как много он уже узнал?

- Ты прав,- пропела она наконец.- У нас есть порошок силы, у
него достаточно мощи, чтобы разрушить весь этот город. Мы владеем
таким секретом разрушения, что мне стыдно даже намеком говорить об
этом. С помощью этого оружия можно проделать такую дыру в вашем
мире, через которую в холодное пространство вытечет весь воздух,
которым вы дышите.

- Ничего лучшего нам и не надо,- пропел мейстерзингер. Он
выглядел заинтересованным.- Этому порошку можно будет найти
хорошее применение.

- Я не могу дать его тебе. У нас его нет с собой.

Мейстерзингер, очевидно, тщательно обдумал свою песню, прежде
чем наконец опять запеть.

- Твой друг Джин сказал, что есть возможность изготовить это
оружие. Мы хорошо разбираемся в дереве и в химии растительного
происхождения.

- Наверное, он прав,- вздохнула Сирокко, но мы не можем
передать вам этот секрет.

Мейстерзингер молчал.

- Мои личные чувства не имеют большого значения,- объясняла
Сирокко.- Те, кто выше меня, наши мудрецы, сказали, что следует так
поступать.

Мейстерзингер пожал плечами: - Если ваши старейшины
приказали это, то у тебя небольшой выбор.

- Я рада, что ты понимаешь это.

- Да,- он опять помолчал, старательно что-то обдумывая.

- Твой друг Джин не такой почтительный по отношению к
старейшинам. Если я снова попрошу его, он может быть расскажет, что
надо нам для победы.

- У Сирокко замерло сердце, но она постаралась не подать виду,
как на нее подействовало это предположение.

Джин забывчивый. Он пережил тяжелые времена за время этого
путешествия; мысли его разбрелись, но я напомнила ему о его долге.

- Я вижу.- Он опять задумался, предложив ей между тем стакан
вина, который она с удовольствием выпила.

- Я думаю, что самостоятельно могу придумать метатель копий.
Эластичный прут, концы связаны вместе ремнем.

- По правде говоря, я удивлена, что вы до сих пор не придумали
этого. У вас много гораздо более сложных вещей.

- Мы делаем что-то вроде того, во что играют дети.

- Меня приводит в недоумение ваша война с ангелами. Почему вы
сражаетесь?

- Потому что они ангелы,- насупившись ответил мейстерзингер.

- Только лишь по этой причине? На меня произвела впечатление
ваша терпимость по отношению к другим видам. Вы не питаете
враждебности ни ко мне, ни к моим друзьям, ни к цеппелинам, ни к йети
в океане.

- Они ~ангелы~,- повторил мейстерзингер.

- Вы не хотите жить на одной и той же земле?

- Ангелы будут не в состоянии выкармливать своих детенышей
грудью Геи, если они покинут огромные башни. А мы не можем жить,
цепляясь за стены.

- Следовательно, вы не конкурируете ни из-за земли, ни из-за еды.
Может быть, причина в религии? Они почитают другую богиню?

Мейстерзингер рассмеялся.- Почитают? Ты странно выражаешься.
У нас только одна богиня, даже для ангелов. Гее поклоняются все виды.

- Тогда я просто не понимаю. Можешь ты мне объяснить, почему
вы воюете?

Военачальник мейстерзингер надолго задумался. Когда он
наконец запел, то это была песня в минорном ключе.

- Из всех вещей, которые происходят в мире это то, о чем я больше
всего хотел бы спросить Гею. То, что все мы должны умереть и вернуться
в грязь, не встречает во мне ни чувства протеста, ни горечи. Мир
совершает круговорот и ветры дуют когда дышит Гея - все это я
понимаю. Что наступают времена, когда кто-то должен ходить
голодным, или когда мощный Офион поглощается пылью, или
холодный ветер с запада морозит нас, все эти вещи я воспринимаю, так
как сомневаюсь, что смогу с этим что-либо поделать. У Геи есть много
земель, о которых ей надо заботиться и время от времени ей надо
обращать свой взгляд еще куда-нибудь.

- Когда огромные колонны, подпирающие небо начинают
трещать, так, что содрогается земля и возникает страх, что мир
распадется на части и будет повержен в пустоту, я не жалуюсь.

Но когда начинает дышать Гея, меня начинает переполнять
ненависть, я уже не в состоянии рассуждать. Я веду свой народ в бой с
ощущением, что это не моя дочь падает на землю рядом со мной, ~не
моя~. Она чужая мне, потому что небо заполнено ангелами и наступило
время сражения. Только позже, когда уходит ярость, мы начинаем
подсчитывать наши потери. Это потом мать находит свое дитя убитым в
поле. Это потом я осознаю, что моя дочь, плоть от плоти моей ранена
ангелами, но затоптана ногами своего собственного народа.

Это произошло пять дыханий назад. С тех пор в сердце моем
непроходящая боль, и, наверное, она никогда не пройдет.

Сирокко боялась нарушить тишину, когда мейстерзингер
отвернулся от нее. Постояв, он побрел к двери, повернув лицо в темноту,
в то время как Сирокко смотрела на мерцающее пламя свечи на столе.

Послышался звук, явно похожий на рыдание, хотя титаниды не
плакали как люди.

Спустя некоторое время мейстерзингер вернулся к столу и сел, вид
у него был очень усталый.

- Мы сражаемся, когда нами овладевает ярость. Мы не можем
остановиться пока всех их не перебьем, или пока они не вернутся домой.

- Ты говоришь о дыхании Геи. Мне это непонятно.

- Ты слышала его завывание. Это яростный ветер из поднебесных
башен; холод и с запада и с востока.

- Пытались вы когда-нибудь поговорить с ангелами? Или они не
станут слушать вашу песню?

Мейстерзингер снова лишь пожал плечами: - Кто станет петь
ангелам и какой ангел станет слушать?

- Я снова повторяю, что никто не попытался... договориться с
ними.- Сирокко запнулась, затрудняясь в подборе подходящего слова.-
Если бы вы сели и выслушали песни друг друга, то может быть, вы
смогли бы жить в мире.

У мейстерзингера залегла морщина между бровями: - Как между
нами может существовать родственное чувство гармонии, если они
ангелы? - Мейстерзингер использовал выражение, которое
подразумевало и то, что Сирокко перевела как "неподходящая
компания". "Мир" между титанидами был всеобщим состоянием,
которое трудно было объяснить. Мир между титанидами и ангелами
был понятием, которого даже не существовало в языке.

- У моего народа нет врагов среди других видов, они сражаются
между собой,- сказала Сирокко.- У нас есть пути разрешения этих
конфликтов.

- У нас отсутствует эта проблема. Мы хорошо умеем преодолевать
враждебность между собой.

- Наверное, мы сможем поучиться этому у вас. Но я со своей
стороны тоже могу кое-чему поучить вас. Иногда враждующим сторонам
надо сесть и переговорить между собой. В таком случае мы используем
третью сторону, которая сидит между враждующими группами.

Мейстерзингер приподнял одну бровь, потом с подозрением
спросил: - - Если это помогает, то почему вы создали так много оружия?

Сирокко попыталась улыбнуться. Титанид было не так-то легко
переубедить.

- Потому что это не всегда происходит. Наши солдаты стараются
уничтожить Но наше оружие становится таким грозным, что никто не
гарантирован от уничтожения. Мы пришли к мысли, что лучше жить в
мире, как доказательство, могу сказать, что накопленным оружием
можно уничтожить всю нашу планету по крайней мере 1/60 оборота.

- Это миг, за который совершает оборот Гея,- пропел
мейстерзингер.

- Я не запугиваю. Это ужасно, жить с сознанием, что не только
твоя... твоя мать, твои друзья, соседи могут быть стерты с лица земли, но
каждый человек, включая младенцев.

Мейстерзингер серьезно кивнул ей, он казался подавленным.

- А теперь решай сам. Или продолжать войну, или предпринять