Чтение 40–й страницы книги ~Бог света~

двигался.

- Быстрее, Связующий! Быстрее! - кричал дикий бухающий голос. -
Соревнуйся с ветром и молнией в скорости движения!

Сэм старался остановить испытываемое им чувство движения.

Затем его ударили ветры, могучие ветры, кружащиеся над Небом. Он
боролся с ними, но голос звучал совсем рядом, хотя он не видел ничего,
кроме тени.

- Чувства - это лошади и объекты дорог, по которым они путешествуют,
- сказал голос. - Если разум связан с мозгом, который отвлечен в сторону,
он теряет проницательность.

И Сэм узнал великие слова Хатхи Упанишад, гремевшие позади него.

- В этом случае, - продолжал голос, - чувства становятся
неуправляемыми, подобно плохим, одичавшим лошадям в руках слабого возницы.

Небеса над Сэмом взорвались молниями, и тьма окутала его.

Он старался связать энергию напавшего на него, но не нашел ничего,
что можно было схватить.

- Это нереально! - выкрикнул он.

- Что есть реальность, а что - нет? - спросил голос. - Твои лошади
убежали от тебя.

Секунда ужасающего мрака, словно он проходил через вакуум чувств.
Потом - боль. Потом - ничего.

В деловых сношениях плохо быть самым старым из младших богов.

Он вошел в Зал Кармы, попросил аудиенции с представителем Колеса,
очутился в присутствии Лорда, который два дня тому назад отказался
проверять его.

- Ну? - спросил он.

- Я извиняюсь за отсрочку, Господин Муруган. Наш персонал был занят
приготовлениями к свадьбе.

- Значит они бражничали вместо того, чтобы готовить мне новое тело?

- Не говори так, Господин, словно это и в самом деле твое тело. Это
тело дается тебе взаймы Великим Колесом в соответствии с твоими
теперешними кармическими нуждами...

- И оно не готово, потому что материал пропили?

- Оно не готово, потому что Великое Колесо вращается в манере...

- Я хочу иметь тело самое позднее завтра вечером. Если оно не готово,
Великое Колесо может стать джаггернаутом для управляющих им! Ты слышишь
меня и понимаешь, Лорд Кармы?

- Я слышу тебя, но твоя речь не подходит для этого места...

- Пересадку рекомендовал Брама, и он хочет, чтобы я появился на
праздновании свадьбы в новом теле. Не сообщить ли ему, что Великое Колесо
неспособно выполнить его желания, потому что поворачивается слишком
медленно?

- Нет, Господин. Тело будет готово вовремя.

- Прекрасно.

Он повернулся и вышел.

Лорд Кармы сделал за его спиной древний мистический знак.

- Брама!

- Да, богиня?

- Насчет моего намека...

- Да, будет сделано, как ты просила, мадам.

- Я хотела бы по-другому...

- По-другому?

- Да, Господин. Я хотела бы человеческую жертву.

- Нет...

- Да.

- Ты еще более сентиментальна, чем я думал.

- Так будет это сделано, или нет?

- Откровенно говоря, в свете недавних событий я предпочел бы этот
способ.

- Значит решено?

- Пусть будет по твоему желанию. Теперь в нем оказалось больше силы,
чем я думал. Не будь часовым Бог Иллюзии... я не предполагал, что тот, кто
был так долго спокоен, мог оказаться таким... талантливым, как ты
выразилась.

- Ты отдашь мне это существо в мое полное распоряжение, Создатель?

- С удовольствием.

- И добавишь на десерт Монарха Воров?

- Да. Пусть будет так.

- Спасибо, Могучий.

- Не за что.

- Есть за что. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи.

Говорят, что в этот день, в этот великий день Бог Вайю остановил
ветры Неба, и тишина сошла на Небесный Город и лес Канибурхи. Ситрагупта,
слуга Лорда Ямы, готовил мощный погребальный костер на Брошенном Мире из
ароматического дерева, смолы, благовоний, ароматов и дорогих одежд; и на
этот костер он положил Талисман Связующего и громадный плащ из синих
перьев, принадлежавший Сриту, главе демонов Катапутны; он также положил
меняющую форму драгоценность Матерей из Купола Жара и шафрановую мантию из
пурпурной рощи Алондила, которая, как говорили, принадлежала Татагатхе
Будде. После ночи Фестиваля Первых была полная утренняя тишина. В небе не
было видно никакого движения. Говорили, что демоны невидимо пролетали по
верхней части воздушного пространства, но боялись приближаться к собранным
здесь предметам Власти. Говорили, что было много знаков и знамений,
означающих падение могущества. Теологи и святые историки говорили, что
тот, кого звали Сэм, отрекся от своей ереси и отдал себя на милость
Тримурти. Говорили также, что богиня Парвати, которая была то ли его
женой, то ли матерью, то ли сестрой, а то и, может быть, всеми ими, бежала
с Неба, чтобы жить в скорби и печали среди ведьм восточного континента,
которых считала родственницами. На заре великая Птица Гаруда, лошадь
Вишну, клюв которой раздроблял колесницы, шевельнулась в момент
пробуждения в своей клетке и издала единственный хриплый крик; он пронесся
по Небу, дробя стекла, эхом прокатываясь по стране, будя всех спящих. В
спокойном лете Неба начался день Любви и Смерти.

Улицы Неба были пусты. Боги до времени сидели по домам в ожидании.
Все порталы Неба охранялись.

Вор и тот, кого почитатели называли Махасаматман (считая его богом),
были освобождены. В воздухе внезапно похолодало, и это было
предзнаменование.

Высоко-высоко над Небесным Городом, на платформе, венчающей Шпиль
высотой в милю, стоял Бог Иллюзии, Мара, Мастер Снов. На нем был его
многоцветный плащ. Мара поднял руки, и энергия других богов вливалась
через них, добавляясь к его энергии.

В его мозгу формировался сон. Затем Мара швырнул его, как высокая
волна бросает воду на берег.

Во все века, начиная от сотворения Богом Вишну Города и диких мест,
они существовали рядом, но реально не соприкасались, смежные, однако
отдаленные друг от друга великим расстоянием мысли, а не просто природным
пространством. Вишну, Хранитель, сделал это не без причин. Сейчас он не
полностью одобрял подъем этого барьера, даже на ограниченное время. Он не
хотел видеть что бы то ни было из диких мест в Городе, который, по его
замыслу, увеличивал совершенное торжество форм над хаосом.

Тем не менее, властью Мастера Снов призрачным кошкам дано было право
временно появляться на всем Небе.

Они неустанно бродили по темным вневременным тропам джунглей, которые
были частью иллюзии. Там, в месте, что существовало лишь наполовину, их
глазам представали новые видения, а с ними неутомимость и призывы к охоте.

Среди мореплавателей, разносящих слухи и легенды по всему миру и
вроде бы знающих все, шли разговоры, что призрачные кошки, охотившиеся в
этот день, вовсе не были настоящими кошками. В разных местах мира, где
боги проходили позднее, рассказывалось, что кое-кто из Небесного Отряда
переселился на этот день в тела белых тигров Канибурхи, чтобы участвовать
в охоте по улицам Неба за вором-неудачником и за тем, кого называли
Буддой.

Говорят, что когда он бродил по улицам Города, древняя джек-птица
трижды облетела вокруг него, села на его плечо и спросила:

- Не ты ли Майтрейа, Бог Света, которого мир ждет много лет, и о чьем
приходе я когда-то пророчествовал в своей поэме?

- Нет, меня зовут Сэм, - ответил он, - и я готов уйти из мира, а не
возвращаться в него. Кто ты?

- Я птица, которая когда-то была поэтом. Каждое утро я взлетаю, когда
рев Гаруды открывает день. Я летел по дорогам Неба, выглядывая Господина
Рудру, чтобы нагадить на него, когда почувствовал власть дикого, идущего
по стране. Я летал далеко и видел многое, Бог Света.

- Что же видел ты, птица, которая была поэтом?

- Я видел незажженный погребальный костер на краю мира, и туманы
дрожали над ним. Я видел богов, опаздывающих, торопящихся через снега,
пробивающихся через верхние слои воздуха, кружившихся над куполом. Я видел
молящихся на ранга и непатхиа, репетирующих Маску Крови для свадьбы Смерти
и Разрушения. Я видел Бога Вайю, поднявшего руки и остановившего ветры,
что кружились по Небу. Я видел многоцветного Мару, стоящего на шпиле
высокой башни, и чувствовал, что кладет власть дикого - потому что видел
призрачных кошек, потревоженных в лесу и спешащих сюда. Я видел слезы
мужчин и женщин. Я слышал смех богини. Я видел сверкающее копье, поднятое
против утра, и слышал клятву. И, наконец, я видел Бога Света, о котором я
писал давно-давно: