ощипанных осколками сосен, трава едко чадила - змейки дыма завивались над
ней. И Алексеев повторил:
следовало бы позаботиться, кому сдавать дивизию.
взглянул на Алексеева, поправляя на перевязи руку в набухающей кровью
повязке, и по тому, как углубились синие глаза его, Алексеев догадался, что
он преодолевает боль, которую раньше сгоряча по-настоящему не испытывал.
до конца!..
партии штурмовиков; грозный и тяжелый рокот танков доходил сюда с западной
окраины поселка.
спокойней. - Я ненавижу кровь, товарищ полковник, хотя это и война.
Гуляев и подполковник Савельев в сопровождении адъютанта Иверзева; адъютант
с термосом и вещмешком, набитым продуктами, выскочил из машины, бросился к
командиру дивизии, встревоженный.
проговорил Иверзев и скомандовал Гуляеву, который молчаливо подходил к нему:
- По машинам! Вперед!
карту. Начальник штаба, заметный болезненно ввалившимися щеками, не выпуская
изо рта незажженную трубку, безмолвно подал на планшетке карту. Иверзев
разложил ее на коленях, долго смотрел на извилистые нити дорог, ведущих к
Днепрову, потом сказал излишне громко:
Потрудитесь, Евгений Самойлович, - добавил он мягче. - Кажется, отныне наша
дивизия будет называться Днепровской.
сипение пустой трубки Савельева, изредка начальник штаба ровным голосом
подсказывал имена офицеров. "А он-то как? Что он думает?" - угадывал
Алексеев, видя, как начальник штаба кончиками подрагивающих пальцев ощупывал
трубку, задумчиво уставясь на светлые волосы сидящего впереди Иверзева. И
Алексеев подумал, что Савельеву, обремененному штабными заботами и больным
сердцем, хотелось сейчас, видимо, только короткого отдыха, который был
невозможен.
Мне кажется, вы забыли несколько фамилий.
Алексеев и притронулся к худому колену начальника штаба. - Да, вы правы.
локоть раненую руку, повернул к Алексееву осыпанное потом лицо.
трех фамилиях, написанных подряд, спустя долгую минуту попросил Алексеева:
почерком дописал: "Посмертно. За взятие Днепрова. Ордена Красного Знамени".
"виллис", опять раненая рука задела локоть шофера, - и, отдавая список,
Иверзев сказал сдавленным болью голосом:
загородивших дорогу. Приглушенно работая моторами, танки стояли посреди
мощеной улицы, подымавшейся в гору к домам с выбитыми стеклами. "Виллис"
затормозил.
шлемы, подставляя головы дождю, прокопченные порохом танкисты
выкарабкивались из горячих недр боевых машин, от которых жарко несло запахом
нагретого железа, раскаленных стрельбой пушек.
чудовищной толщины самокрутки; иные, спрыгнув на мостовую, разглядывали
сгрудившуюся под желтыми каштанами толпу пленных. Их конвоировал
глыбообразный, мрачного вида старшина, не в меру обвешанный гранатами, с
автоматом за просторной спиной. Напрягая мощную шею, он командовал им
что-то, указывая красной ручищей, а немцы молчаливо, бестолково жались в
кучу, отодвигаясь подальше от танков, вбирали головы в плечи, - наверное, не
понимали конвоира. Танкисты хохотали, крича с высоты башен:
мрачного вида старшина, щелкнув каблуками сапог, расправил крутую грудь,
прогудел басом:
Сопровождаю в тыл. Не понимают русского языка, никак построить невозможно.
Так полагаю, что фрицы думают, танками их давить будут. Разрешите вести?
немцев, спросил: - Офицеры есть? Среди пленных есть офицеры?
озираясь на пленных, как бы очень недовольный тем, что среди них нет ни
одного генерала. - Вроде один. По виду - важная птица. Прямо из машины
взяли. Вот в середке стоит, видите? Губы поджал. Ком, ком, вот ты... Ком,
ком, шпрехен, гут, гут!
пожилого немца в черном глянцевитом плаще, без фуражки, с рыхлыми холеными
щеками. И немец этот, чуть-чуть дрогнув узким ртом, властно отстранив
передних пленных, вышел из толпы, с почтительной холодностью возвел на
Иверзева выцветшие глаза, произнес краткую фразу, сделав прусский поклон
одним подбородком.
знаете немецкий?
русских офицеров, которые получают раны в бою.
презрительно выговорил Иверзев. - Расспросите его подробно. Кто он? И чем
командовал? Что он думает об операции русских под Днепровом, в
Ново-Михайловке и Белохатке? Очень хотелось бы знать.
ответной фразы у немца менялся цвет выцветших глаз, и по интонации голоса
пленного, казалось, понял все, что отвечал тот.
и чувствовал, что и немец, и его шевелящиеся рыхлые щеки, и толпа пленных, и
наши танки на мокрой мостовой сереют, расплываются, мягко покачиваясь в
далеком колокольном звоне, и этот звон неровными ударами бьет в виски. Тогда
он повернулся и, силясь идти еще твердо, направился к "виллису". Около
машины он покачнулся и, только через несколько минут придя в себя, уже в
машине, с досадой понял, что у него был обморок от потери крови.
мимо влажных сквозистых каштанов днепровских улиц, затянутых мелким дождем;
мелькали намокшие плащ-палатки солдат на тротуарах. Сквозняки пронизывали
машину, пахло гарью жженых кирпичей, брызги летели на горячее лицо Иверзева.
Грудь и ноги его прикрывала темная шинель Алексеева, и сам Алексеев говорил
позади вполголоса:
города. В том числе со стороны Ново-Михайловки и Белохатки. И даже после
гибели батальонов держали там танки и мотопехоту. Но если бы мы... О
Господи! - Алексеев протяжно вздохнул, приказал шоферу: - Костя, в санроту.
трудом приподнялся на локте. - Значит, так, - повторил он ослабевшим голосом
и, откинувшись на сиденье, закрыл глаза, но Алексеев вдруг заметил его
задрожавшую щеку и услышал еле различимый, срывающийся шепот: - Если бы я
мог... Если бы я мог...
прозвучавшего голоса, каким не мог говорить Иверзев, и лишь шофер недоуменно
скосился на командира дивизии, увидел незнакомо-страдающее лицо, то лицо,
которое привык видеть беспощадно властным, с холодным, не пропускающим
вовнутрь взглядом. И было страшно то, что он кривился, закрыв глаза, но слез
не было.
бензиновых канистр, которые дребезжали, гремели и весело подскакивали,
напоминая о свободе, о скорости, о разбитой танками и орудиями дороге, этой
обычной дороге наступлений.
ровная даль с лиловым туманцем в низинах, с далекими темными извивами
Днепра, ставшего будто на ребро, а над ним еще не четко проступали, уходя к
чуть порозовевшему небу, громоздкие очертания города. Это был Днепров. А за
этим городом теперь двигались по шоссе на запад новые батальоны полковника
Круз Андрей
Конан-Дойль Артур
Сапковский Анджей
Каргалов Вадим
Шилова Юлия