вынуждал людей к осторожности и неестественности одним личным своим
присутствием здесь. Всякий раз он раздражался, когда чувствовал в общении
эту форму самозащиты вышколенных и осторожных штабных командиров и свое
незримое другим одиночество, вызванное его властью над людьми, его особым,
подчиняющим людей положением.
неподвижной каленой стеной пылали пожары по всему юго-западу, от
приблизившегося боя стол ощутимо подрагивал под рукой; отточенный карандаш
подскакивал на карте.
ладонью карандаш. - Значит, вышли?"
слегка покачиваясь взад-вперед, задумчиво смотрел на заместителя начальника
оперативного отдела. Майор Гладилин, прерванный на полуфразе, стоял тихо,
выжидательно около стола, и Бессонов оторвал глаза от оконца.
кажется, ясно. Что можете еще добавить? Не слышал, а хотел бы услышать
главное, майор.
танки начали бои, но противник не приостановлен, вгрызается в нашу оборону,
- проговорил майор Гладилин, и капельки пота заметнее обозначились на его
высоком, бледном лбу
Бессонов. - Я спрашиваю, сколько танков? Рота, батальон? Или два танка?
Сколько же?
немцы ввели в бой во второй половине дня свежую танковую дивизию. По-моему,
прорвалось до двух батальонов, судя...
опять прервал Бессонов, хотя замечание Гладилина о введении немцами свежей
танковой дивизии совпадало с его собственным предположением. - Прошу впредь
не торопиться с докладами, не уточнив все. Слишком часто поддаемся эмоциям.
Идите, майор.
спина выражали беспрекословную подчиненность; задергивая плащ-палатку, он
аккуратно оправил ее край, взглянув при этом на Бессонова мерклым взором
робеющего в его присутствии человека. И Бессонов подумал, что этот
заместитель начальника оперативного отдела Гладилин, немолодой майор,
слишком долго задержался в своем звании, не соответствующем его
ответственной штабной должности, что он весьма не глуп, с чутьем, но
мягкость манер и робость майора невольно вызывали чувство досады.
оперся на нее, встал. И мигом вскочил Божичко, секунду назад безмятежно
рассматривавший свои ногти, снял с гвоздя возле двери в блиндаж полушубок
Бессонова. Веснин, натягивая перчатки, пошутил среди общего молчания:
Бессонова, на то, как он с кряхтеньем всовывал руки в рукава полушубка,
поданного адъютантом.
сотрясений стола перемещался, скользил по карте.
машине поедете, Виталий Исаевич?
скамьи автомат.
машины, пересекли улочку станицы, вытянутую по берегу, и начали подыматься
по ходу сообщения на крутую высоту, где находился НП дивизии, Бессонов не
увидел в подробностях поле боя на том берегу, но и то, что он охватил
взглядом справа в станице по этому берегу, объяснило ему серьезность
создавшегося положения. На западе ярко, жгуче пламенела щель морозного
заката, северобережная часть станицы пылала, дымилась в этом пронизывающем
свете, разрозненными очагами колыхались над улочками пожары, возникшие от
зажигательных пуль; ядовито алел снег, ало набухали между домами частые
разрывы; внизу ревели невидимые танки, по всей окраине звонко хлопали
противотанковые орудия.
подожженные четыре наших "тридцатьчетверки", но Бессонов сначала не
разглядел, откуда атаковали немецкие танки. Потом он увидел и это.
Выплевывая огонь, машины поочередно выползали из-за обрыва берега,
подставляя броню пронзительным лучам заката, обходили горящие
"тридцатьчетверки", исчезали меж домов станицы.
и возбуждением от этой начавшейся везде заварухи, от этой зримой опасности.
- "Катюши" видите, товарищ генерал? За домами... - и указал вниз на улочку,
справа от высоты, извивами растянутую вдоль северного берега.
станица, бегло стреляющие орудия противотанковых батарей на перекрестках
дорог, полосы траншей с искрами выстрелов, наши "тридцатьчетверки", стоявшие
за углами домов, из окон которых шили по берегу пулеметы, площадь с
дивизионом "катюш", приведенных к бою. В это время две крайние машины
тронулись, выехали на перекресток улочек позади пехоты и залпом с режущим,
прерывистым скрипом вытолкнули в небо круглые тучи оранжевого дыма. Не было
видно, по ком они стреляли. Только в пролете улочки заклубилось, поднялось
пламя над крышами.
Блеснул огонь. Вторая "катюша" дала задний ход, развернулась, помчалась на
площадь. Вихри разрывов взвились по дороге, настигая ее; но первая "катюша"
недвижимо, как-то сиротливо-мертво осталась стоять на перекрестке. Расчет
отбегал от нее мимо плетней.
бабушку твою мотать!..
вперед.
по его легкой и устремленной фигуре заметно было, что он еще раз хотел
оглянуться в сторону немецких танков и этой подбитой "катюши" у пехотных
окопов.
подъема, - у Хохлова двадцать одна машина - отдельный танковый полк... Вряд
ли он сумеет сдержать натиск, переломить обстановку. Хотя бы сковать их на
час, на два! Все равно легче не станет, когда подойдут танковый и
механизированный корпуса. Что бы ни было, держать их до последнего предела.
В резерве держать. Для контрудара держать. Беречь как зеницу ока. Только бы
не раздергать по бригадам, затыкая бреши! А Хохлову контратаковать, если
даже у него останется одна машина...".
сообщения, и, когда остановился, Бессонов едва не натолкнулся на него.
Молодое встревоженное лицо Веснина выразило желание сказать что-то, он будто
вынырнул из состояния беспокойства, и Бессонов своим въедливым опытом почти
точно оценил его состояние: да, член Военного совета ясно сознавал реальную
угрозу, нависшую над дивизией Деева в северобережной части станицы. И Веснин
заговорил:
сложится! Если они, паче чаяния, прорвут на всю глубину и соединятся со
сталинградской группировкой, ведь это значит свести на нет успех ноябрьского
контрнаступления, и к черту надежды на поворот в войне, как мы уже стали
говорить после ноября! Опять все сначала? Представить не могу.. и не хочу!
Как вы на все это смотрите?
и авиации у Манштейна явный перевес, - ответил Бессонов. - И все-таки думаю,
что Сталинград имеет для немцев первостепенное значение только потому, что
на Кавказе дела у них неважны стали. Опасаются быть отрезанными. Поэтому вот
эта операция для них - камень преткновения.
Простите, не думал сейчас о Кавказе почему-то! А вот, кроме полка Хохлова,
стоило бы пустить в контратаку хотя бы одну бригаду из нашего мехкорпуса?
Как вы полагаете? Ведь это очень существенно!
скажите, воевать дальше будем? - твердо возразил Бессонов, хотя и понимал,
что подталкивало Веснина на это предложение.
только он, командующий армией, и, в силу своей должности, Веснин должны
будут равно ответить полной мерой в случае роковой неудачи, в случае провала
операции, независимо ни от чего и ни от кого. И это странно соединяло их
одной судьбой, несколько смягчало Бессонова и вместе с тем вызывало
подозрение: смог ли бы этот молодой член Военного совета в самом безвыходном
положении оставаться с ним и нести ответственность одинаково с ним? Бессонов
сказал:
Виталий Исаевич?
- Почему чересчур?