-- Шиш я смотрел, а не телек! -- сказал я. -- Он не работает.
-- А что такое "шиш"? -- спросил второй.
-- А вот что, -- сказал я, показывая фигу. Глаза -- на лоб.
-- Что же с телеком? -- сказал первый. -- Попробуем разобраться. -- Он
пошел к телеку, а я сказал второму:
-- Ну, выкладывайте новости, раз уж телек не работает.
-- Новости нормальные, -- сказал он. -- В утреннем выпуске газет уже
было о том, что ты исчез. То же по телеку заявил твой отец и уль Орик.
Выступил полицейский чин и заявил, что будет сделано все, чтобы найти тебя,
живого или мертвого.
-- Дальше, -- сказал я. -- А вы-то, повстанцы, что сделали?
-- Мы-то? Ну, нам в газеты и на стереовиденье не пробиться. Мы просто
разбросали с винтокрылов листовки, что ты в руках правительства и что они ни
на какую Землю тебя не выпустят, если мы будем настаивать на своих правах,
тем более -- возьмем в руки оружие. Через некоторое время по телеку
правительство опровергло нас, но народ-то верит нам, а не им.
"Что-то я не видел из окон ни одной листовки", -- подумал я.
Внезапно мне стало чуточку легче, в принципе легче. Кто бы там ни
заявил, что я их заложник, -- повстанцы или правительство, мои-то уже знают,
что я жив. Это главное. И второе: Орик, конечно, понял, что меня похитили
отнюдь не повстанцы, а его величество квистор.
-- Похоже, -- сказал я этим, -- раз дело сделано и вы настроили народ
против квистора, пора меня и выпустить.
-- Ну, не так уж и скоро. Если выпустить, то ведь тебя не должны видеть
-- понимать надо.
Вскоре они ушли, сказав, что с телеком завал, а сами придут днем. Я
вдруг подумал: "А одеяла? Их-то можно разрезать и связать "веревки"?" Я
бросился на кухню: ни ножей, ни вилок, ни ложек, ни точильного камня. Может,
разбить бутылку и нарезать полос осколком. Дальше начался полный бред. Я
поставил в упор от стены три кровати гуськом, а четвертую -- от третьей --
вверх, к стенке у самого окна. Потом пошли сплошные нелады -- кровати, их
обивка, были скользкими, а четвертая шла вверх довольно круто. Тогда я
заменил одну из трех креслом, но третья кровать подымалась слишком полого, и
от ее верха до форточки я не дотягивался. А заберись я высоко, фортка
открывалась на меня, если же все соорудить с другой стороны окна -- уже было
не дотянуться до самой фортки. Я обозлился сам на себя, растащил все
кровати, лег на одну из них в главной комнате, стал думать и -- на тебе --
уснул.
Когда днем приперлись эти, я от еды и от разговоров отказался и сказал,
что сплю, не спал ночь. Потрясающе, я заснул при них (они все норовили
поговорить со мной). Конечно, их не было, когда я проснулся. Но вечером,
когда они снова должны были появиться, они не появились до следующего утра.
Нужны мне они были, как рыбке зонтик, но я все равно был зол на них дальше
некуда, причем к этой злобе вовсе не примешивалась мысль: а вдруг они вообще
не придут, и я погибну голодной смертью? Наверное, потому, что я поспал
днем, следующая ночь тоже далась мне с трудом, а утром -- колоссально! -- на
кухне я нашел две пустые металлические банки, довольно высокие и неясного
назначения. Так была посрамлена моя "бредятина" с кроватями, я (само собой
попробовал это на окне, глядящем в сад) поставил банки на подоконник, с
помощью кресла влез на него, а после уж -- и на обе банки: хвала небу, встав
на цыпочки, я дотянулся до фортки! Во-вторых, я нашел под одним из кресел
катушку ниток и подумал, а не спустить ли на нитке из окна на улицу записку.
А как, кто подберет эту записку, если и с лицевой стороны дома был сад, а
его от улицы отделяла кольцевая ограда? Ноль сообразительности! А что если
из чертежа Ир-фа я сделаю птичку и, когда увижу кого-нибудь на улице, пущу
ее? А?! Вот это уже было похоже на идею!
4
Утром, в девять, эти все же заявились, опять с едой и улыбочками. С
невинным видом я спросил, как их-то зовут, и некоторой паузы-заминки было
достаточно для меня, чтобы понять: свои имена они мне врут, хотя, конечно,
среди шпиков Горгонерра вполне могли быть и безродные. Еще я им сказал, что
жаль, что я не умею читать по-политорски, но может, в три часа они принесут
мне какую-нибудь книгу, которую я мог бы разглядывать: все-таки не так
скучно. И они пообещали мне книгу и добавили, что вчера вечером не явились,
так как была важная повстанческая сходка.
-- Как там дела, на воле? -- спросил я.
-- Нормально! Правительство в панике. Народ-то негодует. Правительство
заверяет всех, что не они тебя украли, -- никто не верит, и, возможно,
высокородные повысят зарплату рабочим.
-- Неплохо бы, -- сказал я. -- А вы-то кем работаете?
-- Мы... в шахтах, -- как-то не сразу сказали они.
-- Бедные?
-- Достаточно. Еле перебиваемся.
-- Тогда почему же вы не на работе?
-- Бастуем, -- сказал первый. -- Смешной ты!
-- Понятно, -- сказал я, и на этом мы распрощались до трех.
Сразу же я сделал птичку из обложки чертежа, довольно аккуратную, чтобы
не заваливалась в полете и не пошла по кругу. Потом принес две банки к окну
и стал ждать. Передо мной, собственно, была не улица, а широкая дорожка, по
ту сторону ее на приличном расстоянии друг от друга стояли домики, особнячки
вроде моего. Как и вчера, так и сегодня, я не видел ни одного гелла,
пролетающего мимо. Любой гелл помог бы мне, доставил бы записку папе. Тут же
я опять поймал себя на том, что, видно, я не в форме: если рассчитывать на
пролетающего гелла, надо все время стоять на банках: чушь собачья! И почти
не веря в возможность их появления, я просто стоял у окна. И вдруг я увидел
на той стороне девочку, она медленно шла по дальней от меня стороне широкой
дорожки я быстро залез на банки с птичкой в руке, чуть подняв ей клюв,
строго зафиксировал ее двумя пальцами, коротким, резким и точно направленным
движением "послал" ее в форточку. Замерев, я следил, как она пролетела над
оградой, медленно и плавно снижаясь, упала на той стороне дорожки, когда
девочке до нее оставалось метров пять. Заметила?! Не заметила?! Девочка
быстро дошла до птички (пожалуй, все же птицы), взяла ее в руки, но не стала
искать глазами, кто ее пустил прежде всего она почему-то ее развернула,
потом подняла голову (глядя прямо на меня!) и вдруг быстро стала пересекать
дорожку в мою сторону. Она приближалась ко мне, я разволновался, вдруг
проявил чудо акробатики: соскочил с банок, поставил одну на другую и как-то
даже взлетел на них, чтобы лицо мое было выше нижнего края фортки. Я глянул
вниз, на девочку за решеткой... Чудом я не упал -- это была Оли! Рукой я
быстро поднял ко рту "плеер" и крикнул:
-- Это я. Только тихо, поняла?
-- Я вернусь скоро, -- тихо, но так, чтобы я расслышал, сказала она, и
я расслышал. -- Ты жив?! Ты один?
Я кивнул. Тупо. Да не в себе я был!
-- Надолго? Один.
-- До трех.
Она кивнула и медленно пошла в ту сторону, откуда пришла уже теряя ее
из виду, я разглядел, как она пошла очень быстро. Честное слово, я метался
по квартире, как тигр в клетке! Потом заставил себя успокоиться, и стал
ждать. Действительно, Оли вернулась быстро. Одна. Я понял -- надо
поговорить, и показал ей рукой, чтобы она обошла дом. Она так и сделала. Как
она перелезла высоченную с острыми пиками ажурную решетку -- я не понял. Но
Оли перелезла. Теперь она стояла в густющем саду, и вряд ли ее кто-нибудь
мог видеть с улицы. Я опять умудрился влезть на обе банки, выглянул в фортку
и сказал ей:
-- Я заперт напрочь, только форточки.
Она кивнула и достала из брюк -- мой лазер! Нет, мне не описать той
скорости, с которой я слетел с окна, схватил катушку ниток, отмотал себе
запас и бросил катушку в окно. Пока я тащил потом очень аккуратно лазер до
форточки на нитке, я все боялся -- вдруг оборвется. Обошлось!
-- Где они? -- спросил я. -- Папа, Орик... Пилли.
-- Все улетели к квистору. Хотя это он и затеял. Сколько их, политоров?
-- Двое. А когда они вернутся? Наши.
-- К вечеру, к ночи, наверное.
-- Зачем они полетели? К квистору.
-- Попросить его повлиять на повстанцев. Игра такая.
-- Ясно. Теперь уходи, ладно? Я буду ждать.
-- Ладно. Будь умницей.
-- Постараюсь, -- сказал я твердо. -- Спасибо... Оли. Она рассмеялась и
сказала:
-- Поглядывай в это окно! На всякий случай!
-- Те будут в три, -- сказал я. -- Потом в девять. Черт, какая
случайность, что ты здесь шла! Даже страшно!
-- Это не полностью случайность, -- сказала Оли, -- об этом после.
И она исчезла в зелени. Потом мелькнула над решеткой. Мысли мои --
разбежались. Скоро мои узнают, где я! Но как им вскрыть дом? Или еще --
вдруг мои явятся, а те здесь? Я заметался еще больше, чем когда ждал Оли.
Может, мне и не понадобится лазер, но "сработала" Оли точно. Смешно, она
принесла лазер, не зная, что у меня есть нитки, что же, она надеялась
попасть им в форточку? Хотя, почему бы и нет, если промах не разбил бы это
стекло?
Лазер! Я ушел в ту комнату, окна которой выходили в сад позади дома,
выбрал верный наклон (чуть сверху вниз) и коротко нажал спуск -- в стекле
появилась сквозная дырка. Нормально! Так что лазер? Входят эти двое, два
нажатия курка -- и их нет? Да, это была проблема. Проблема убийства кого-то
мною. То, что мои враги -- враги всех политоров, ничего не меняло. Они-то не
собирались меня убивать, более того, я чувствовал какую-то нечестность от
того, что я мог сделать это легко: они-то не знают, что я при оружии. То,
что они были врагами моих друзей, да и просто скорее всего профессиональными
убийцами, не меняло дела. Они свое получат, и вовсе не обязательно именно