задушевный.
четыре было, и с каждым у нас что-нибудь такое примерно случалось. На
фотографии, на обороте, так было написано:
личностей", и все в роканах, под зюйдвестками. Кто-то их против солнца
снимал, да отпечатал - хуже нельзя; как сквозь мутную воду они на меня
смотрели.
вспомнил.
14
руле и все думал про него. Что оно там, в кубрике, вот меня скоро сменят, и
я его еще раз прочту. И может быть, вычитаю что-нибудь между строк, чего
сразу не заметил.
Шалай, голова светлая, иди в мореходку, зачем тебе в кубрике с семью рылами
жить, купишь себе макен, надо быть резким человеком. Спрашивал - сколько
предметов должно быть в спасательной шлюпке. Это он к экзамену готовился, по
морской практике. Оказалось - девяносто шесть предметов. Едва я дождался,
пока сменили.
ужина прочту, когда все попадают в ящики. Тогда я его за занавеской прочитаю
раз десять на сон грядущий. А пока слазил Фомку покормил, почистил ему
гнездышко.
Потом услышал - смеются. Я не сразу и понял, что надо мною, пока бондарь не
сказал:
я теперь сделаю? И я почувствовал: сейчас это надо с ним решить. Встать,
перегнуться через стол и врезать. Пусть он еще хоть одно слово о ней скажет.
салаг. Та же самая Щетинина всем троим пишет.
Я встал и ушел из салона.
выметки потравить, чтоб потом в темноте с ним не чухаться.
так и осталась на палубе. Потом один СРТ из нашего отряда сжалился, покидал
нам в воду бочек двадцать. А мы ему за это два шланга подали - солярки
отлили и пресной воды.
промысле, провожали нас гудками, и мы отвечали им. Хоть мы и не в порт
уходили, но все же прощание. Может быть, нас от плавбазы в Северное
завернут, к Шетландским и Оркнейским, а может быть, и на Джорджес-Банку. Это
как где заловится,
Все-таки надо к плавбазе чистыми прийти, а у нас все пропотело, рыбой
пропиталось.
кабинка, как душегубка, и не знаешь, за что раньше хвататься - чтоб тебя
самого, голого, о ржавую переборку не било, или шайку бы не выплеснуло, с
постиранным. Так что я с верхним не стал мытариться - со штанами и
робой-малестинкой, а решил постирать старым морским способом. Штертом
обвязал рукав и штанину и кинул с борта. Когда судно хорошо идет, за ночь ни
пятнышка не остается. А мы полным шли, узлов по двенадцати, к базе всегда
спешат, почти так же, как в порт.
смотрели, как я кидаю робу в волну.
Димка все наблюдал - как моя роба волочится в струе и штерт похлестывает по
обшивке.
пожалуйста. Дело в том, что я ее чуть не с детства знаю. Мы в школе вместе
учились.
кого она тогда не пришла - Алик у нее или Димка?
вас зашло.
интересно. Ты не подумай, что здесь мужицкая солидарность, я к ней такие же
чувства питаю, как и к тебе. Но я знаю - роман у вас все равно не склеится,
только для нее это пройдет бесследно, а для тебя - нет. Я на тебя посмотрел
в салоне, и понял, что нет.
что уже неинтересно по-другому. Шеф... Ты извини, старик, что я тебя так
зову. Ну, привязалось. И тут ничего нет плохого.
хочется твоего разочарования.
знаешь.
же. Понимаешь, мы, наверное, все серьезно больны. Я и о себе, и об Алике
говорю, и о чудных наших приятелях, которые остались в Питере, считаются нам
компанией. Все милые, порядочные люди. Не гадят в своем кругу. Не делают
карьеры один за счет другого. А это уже доблесть, шеф. Но на самом деле
положиться на них нельзя. Потому что - никакие. Наверное, когда людям долго
говорят одно, а потом - совсем другое, это не проходит безнаказанно. В конце
концов, рождается поколение, которое уже не знает, что такое хорошо и что
такое плохо.
все было - отрекись от отца с матерью, если их в чем-то там подозреваешь,
забудь про гнилые родственные чувства. Потом - сказали наоборот: нужно было
верить своему сердцу, а не верить - ложным наветам. Теперь как будто все
верно? А вот во время войны - мне отец рассказывал - висел на нашем доме
такой плакат: "Граждане, не верьте ложным слухам!" И никто не смеялся, а
ведь смехотура - как же их распознать, где ложные, а где нет? Ну, хорошо, а
если наветы были - не ложные? Действительно предкам чего-то там не
нравилось. Тогда отречься -можно? Тогда разоблачить их - это доблесть?
Скажешь, эта ситуация вроде бы миновала. А не слышал ты, что не нужно нам
"ложного чувства товарищества", а нужно перед всем коллективом выступить
против лучшего друга своего? Пожалуй, не совсем миновала? Вот так, шеф.
Сначала одно, потом совсем другое, потом опять - то же самое. И все, черт
меня дери, с пафосом! Где уж нам разобраться, кто там прав был - отцы или
дедушки? Нам бы как-нибудь прожить без подлостей.
Лондон Джек
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Посняков Андрей
Шилова Юлия