Чтение 40–й страницы книги ~Юность командиров~

хриплым лаем собака, побежала, должно быть, рядом с машиной, по обочине.

Он знал, что ему нужно теперь выезжать на юго-запад через перекресток,
к Глубоким Колодцам.

Он постучал в стенку кабины.

- Машина идет сзади?

- Идет.

- Что замолчали, пойте песни, скоро приедем!

- Охрипли.

- Сказки, что ли, рассказываете?

- Нет, Саша тут одну историю...

- Жми, Матвеев, на окраину, - сказал Алексей решительно. - К развилке!

Машина, разбрызгивая грязь, неслась по спящей улице, вдоль сырых
заборов с обвисшими ветвями, мимо закрытых ставен. Но вот мелькнул
последний дом, и снова дождливые потемки, обтекая кабину, понеслись назад,
и снова началась степь.

Алексей наклонился к карте.

"Что такое двести двадцать домов? А проехали деревушку, где и пятьдесят
домов не насчитаешь! Значит, это не Марьевка?"

А впереди, освещенная фарами, стремительно наползала распластанная лапа
перекрестка.

- Стоп!

- В чем дело?

- Стоп, говорю! - скомандовал Алексей и вложил карту под целлулоид
планшета.

Машина остановилась. Сразу словно приблизился плеск дождя, дробный стук
по железу. Шофер Матвеев, опустив стекло, изумленно глядел, как Алексей
спрыгнул на дорогу, и слышал, как ветер захлестал полой его шинели - темь
и мокрядь. Хлопал где-то рядом ставень, визгливо скрипели петли; в двух
шагах от дороги, раскачиваясь, шумели деревья, ветер носил над заборами
лай собак.

"Погодка!" - подумал с тревогой Алексей, сжимая в руке фонарик.

Слева он смутно увидел очертания дома, качающиеся тополя, острую, как
игла, полоску света; она пробивалась сквозь ставенную щель, отвесно падала
на кусты у дороги. Оскальзываясь, хватая одной рукой влажные ветви, другой
направляя луч фонаря, Алексей спешно пошел к домику.

Во второй машине погасли фары, щелкнула дверца; свет фонарика запрыгал
по косым от ветра лужам, по кустам, по воде в кювете. К Алексею
придвинулась невысокая фигура в плаще с откинутым капюшоном - лейтенант
Чернецов.

- Не похоже на Марьевку, - сказал Алексей. (Чернецов не ответил.) -
Сейчас узнаю у кого-нибудь из жителей. Это верней.

Все так же молча Чернецов стоял на дороге; прикрыв полой плаща планшет,
посмотрел на карту.

Алексей толкнул набухшую калитку, вбежал в черный двор, полный шума
дождя: струи шелестели в ветвях, звенели по железному навесу. Где-то
совсем рядом загремела цепь, и навстречу, сверкнув огоньками глаз,
бросилась огромная собака, хрипло и злобно залаяв.

- Тебя еще, дурака, тут не хватало! - выругался Алексей и взбежал на
крыльцо.

Собака натянула цепь, с злым подвизгиванием лаяла, рвалась на привязи.
Внутри дома скрипнула дверь.

- Кто тамочки? - послышался женский голос.

- Хозяева, это не Марьевка будет? - спросил, торопясь, Алексей. - Это
деревня Марьевка?

Стукнула щеколда, и в темноте сеней он увидел высокую женщину в платке,
накинутом на плечи.

- Заблудился, что ль? - сонно, мягко пропела женщина. - В дождь-то...
Степановка это. Цыц ты, Цыган! - прикрикнула она на собаку. - На место!

- А далеко ли до Марьевки отсюда?

- До Марьевки-то? Это какой же? Там, где клуб, или той, что
электростанцию отстраивает? У нас ведь Марьевки две, милый человек, две
Марьевки-то...

- Фу ты, в этом-то и дело. Одну минуту, - выдохнул Алексей и посветил
на карту. - Вот до той, где сад колхозный, где мост, где мельница...

- А-а, - протяжно сказала женщина. - Это та, где электростанция... Эк
вы далеко забрались-то! Так это справа от нас, километров пятнадцать. Экий
крюк дали-то.

- Как проехать туда?

- Да обратно вернуться надо. До Крутилихи. Там вскоре после переезда
аккурат дорога вправо сворачивает. А до другой Марьевки - так это вам
прямо по грейдеру, по грейдеру...

Кровь жарко ударила Алексею в голову, он мгновенно вспомнил этот
разъезд Крутилиху, песчаную насыпь, развилку дорог и указатель. Он все
понял теперь. Возвращаться километров на двадцать-тридцать назад было
немыслимо.

- А ближе как-нибудь можно?

- Ближе? - Женщина подумала. - Тут ездют, да дорога покинутая, плохая,
а кроме - речка. С грузом, должно, и не проедешь. Назад возвращаться надо.

- А через брод машины ходят? - спросил Алексей с надеждой. - Не знаете?

- И не знаю, милый. Давеча вроде, в погожие дни, лес возили в Марьевку.
А назад - легче. Там грейдер... как стекло.

- Ну ясно, спасибо! - И он побежал к калитке.

Собака рванулась за ним, но Алексей уже выбежал за калитку и, цепляясь
за кусты, стал карабкаться на насыпь дороги, чувствуя, как стучало в
висках. "Вернуться назад до Крутилихи? Это значит наверняка опоздать!..
Повернуть к броду? Кто знает, какой он, какие берега? Пройдешь ли с
орудиями?"

Надо было немедленно решать, а он еще не мог побороть эту мучительную
раздвоенность. И когда увидел вблизи силуэты машин с прицепленными
орудиями, загорающийся огонек цигарки в кабине Матвеева, неподвижную
фигуру Чернецова, темнеющую посреди дороги, в груди будто что-то
оборвалось, и он подумал: "Застряну, если поведу машины через брод! Но где
другой выход? Что делать?"

- Это Степановка, а не Марьевка, - со сбившимся дыханием доложил
Алексей, подходя к Чернецову, и неожиданно громко и возбужденно
скомандовал: - Моторы!

- Как решили вести взвод? - спросил Чернецов.

- Поведу на Марьевку!

- От Крутилихи!

- Нет! Не от Крутилихи!

- Какой же дорогой, однако?

- Напрямик. А вы как считаете, товарищ лейтенант?

- Я никак не считаю. Вы командир взвода, Дмитриев.

- Есть командир взвода! - с почти отчаянной решимостью проговорил
Алексей и влез в кабину. - До развилки - и налево! - приказал он Матвееву.
- Ясно?

- Не совсем...

- Вперед, я сказал! Дай газ!

Машина тронулась, набирая скорость, капли ударили по ветровому стеклу.
Алексей смотрел на дорогу до тех пор, пока не убедился, что на развилке
свернули влево; после этого сейчас же пристроил фонарик над картой,
отыскал Степановку, затем тонкую нить дороги, по которой двигалась машина;
увидел реку - Красовка; возле нежно-голубой ленты - зеленый кружок рощи и,
не найдя отметки брода, с выступившей испариной на лбу, внезапно подумал:
"Зачем же все-таки я рискую? Какой в этом смысл? Что я делаю?"

- Матвеев, - тихо сказал он, глядя на карту, - тебе когда-нибудь
приходилось через брод с орудием?

Матвеев посмотрел сбоку и тотчас отвел глаза.

- Как это понимать?

- Придется переправляться, - ответил Алексей и свернул карту. -
Придется рискнуть...

- И что ты, честное слово, выдумал? - проговорил Матвеев и неспокойно
задвигался на сиденье. - Какой дурак шофер в такую простоквашу в воду
полезет? Загорать захотелось? Что ты с ней сделаешь, если она станет? Ее,
гробину, трактором не вытащишь. Не могу я ничего ответить на это дело.

- Вот что, дай-ка всю скорость! - вдруг решенно приказал Алексей. -
Всю! Что можно!

Слева и справа по мутному стеклу ходили "дворники", в свете фар
навстречу радиатору косыми трассами летели струи дождя, накаленно гудел
мотор машины, кузов трясло и кидало, и Алексей, не отрывая глаз от дороги,
думал: "Скорее бы, скорей! Только бы скорее увидеть берег!.."

В два часа двадцать одну минуту впереди показалось черное пятно, и ему
сначала почудилось, что это контуры дальней деревни. Но дорога стала
спускаться под бугор, и через несколько секунд плотная стена деревьев
понеслась навстречу машине.

Фары, прокладывая белый световой коридор, полоснули по желтым стволам -
огненно вспыхнули капли на мокрых сучьях, спереди хлестнули косматые лапы
елей по кабине, заскребли по брезенту кузова, прошуршали по орудию. Это
была роща.

- Стоп! - крикнул Алексей.

Он выскочил из кабины в неистовый перестук, шорох капель - роща шумела
над головой. Было очень темно, пахло влажной хвоей, она мягко пружинила
под ногами. Ничего не видя, он включил фонарик - мокро блеснули под
ногами, выступили из песка черные корневища, зажелтела опавшая хвоя. На
опушке пророкотал и смолк мотор. Это вторая, запоздавшая машина
подтянулась к первой.

Алексей двинулся вперед по дороге, светя перед собой фонариком, и
вскоре остановился - роща кончилась. Было слышно: дождь с ровным плеском
стучал по воде. На скате берега смутно виднелась, вернее угадывалась,
давняя колея: размытая, рассосавшаяся, она уходила в сверкавшую под светом