размахивая ножом, которым резал хлеб и сыр, - струны, которых лучше не
касаться. Вот что!
шагнула к двери. - Рассердился или нет, это все равно, - сказал мистер
Тэппертит, удержав ее за руку. - Что ты хотела сказать, Иезавель?* Что
означают твои намеки? Отвечай!
требование: она рассказала, что ее молодая хозяйка шла вечером одна полем и
на нее на пали не то трое, не то четверо рослых мужчин, которые, конечно,
похитили бы, а то и убили бы ее, если бы не подоспел Джозеф Уиллет. Он
дрался с ними голыми руками, всех обратил в бегство и спас Долли, чем
заслужил уважение и восхищение всех людей и вечную любовь и благодарность
Долли Варден.
Миггс окончила свой рассказ, и принялся ерошить волосы, да так, что они все
стали ды бом. - Дни его сочтены!
хотелось поскорее дать волю распиравшему ее смеху. Нахохотавшись в укромном
уголке, она вернулась в столовую, где слесарь, ободренный наступившим
затишьем, праздновал встречу с Тоби. Став после этой встречи словоохотливым,
он принялся было весело вспоминать о происшествиях сегодняшнего дня. Но
миссис Варден, благочестие которой (как это нередко бывает) носило
ретроспективный характер, то есть обычно поднимало голос, так сказать,
задним числом, сурово остановила мужа, указав на греховность такого рода
развлечений и на то, что давно пора спать, после чего она с таким мрачным и
унылым видом, что могла бы в этом отношении соперничать с парадной кроватью
в "Майском Древе", удалилась на покой, и скоро ее примеру последовали все в
доме.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
жизнь еще кипела ключом, как в полдень. Эти кварталы удостоил своим
пребыванием так называемый "высший свет" (который и тогда, как в наши дни,
представлял собой весьма тесный круг), и в одном из них, Тэмпле, в этот
вечер мистер Честер полулежал на диване в своей спальне и читал книгу.
наполовину одет (очень изящно, по последней моде), решил сделать длительную
передышку. Остальные части его костюма лежали наготове, оставалось только их
надеть. Камзол был распялен на специальной подставке, напоминая нарядное
чучело, жилет тоже разложен самым эффектным образом, и тут же в живописном
порядке лежали другие элегантные принадлежности туалета, а мистер Честер
развалился на диване и был поглощен чтением, как будто на сегодня уже
покончил со всеми светскими обязанностями и собирался лечь спать.
видом человека, серьезно размышляющего о прочитанном. - Честное слово, я не
знаю другой так мастерски написанной книги! Какие тонкие мысли, какие
прекрасные правила нравственности и истинно-джентльменские чувства! Ах, Нэд,
Нед, если бы ты мыслил и чувствовал так, мы с тобой всегда сходились бы во
всем, на все смотрели бы одинаково!
здесь не было, и отец его разговаривал сам с собой.
на книгу. - Если бы я мог в свое время использовать ваши гениальные мысли и
воспитал сына в тех правилах, какие вы завещали всем мудрым отцам, Эдвард и
я были бы сейчас богачами. Шекспир, без сомнения, очень хорош в своем роде,
хорош и Мильтон, хотя он прозаичен, лорд Бэкон - глубокий мыслитель, но
гордостью отчизны я могу назвать только одного писателя; лорда Честерфилда.
Я льстил себя надеждой, что обладаю всеми светскими талантами и лоском,
отличающими людей высшего круга от простонародья и освобождающими нас от тех
недопустимо пошлых, плебейских черт, которые называются "национальным
характером". Да, я верил, что я - подлинно светский человек, и вовсе не из
естественного пристрастия к собственной особе. А между тем на каждой
странице книги этого просвещенного писателя я нахожу примеры такого
пленительного лицемерия, какое мне и во сне не снилось, или высшего эгоизма,
до сих пор совершенно мне чуждого. Я должен бы краснеть за себя перед этим
изумительным писателем, если бы сам он не учил нас никогда не краснеть.
Какой замечательный человек, - настоящий аристократ! Король или королева
могут любого сделать лордом, но только сам сатана да грации могут создать
Честерфилда!
от самих себя. Однако именно в том, что они откровенно признаются себе в
этих пороках, они видят высшую добродетель, ту добродетель, которую якобы
презирают. "Ведь моя откровенность с самим собой - это честность, это
правдивость, - твердят они. - Все люди таковы, как я, но у них не хватает
честности признать это". Чем энергичнее они отрицают искренность во всех
людях, тем больше им хочется показать, что они сами искренни до дерзости.
Таким-то образом эти философы бессознательно отдают должное Истине и,
глумясь над всем, глумятся над самими собой.
восторга снова взял в руки книгу, намереваясь дальше изучать изложенную и
ней высокую мораль, но ему помешал шум у входной двери: по-видимому, его
слуга не хотел пускать какого-то непрошенного посетителя.
мистер Честер, поднимая брови с таким беспечным выражением, как будто шум
этот доносился с улицы и нисколько его не касался. Они обычно являются
гораздо раньше. И всегда под тем же неизменным предлогом, что им предстоит
завтра крупный платеж. Этот бедняга только потеряет даром время, а время -
деньги, как говорит пословица, хотя мне в этом ни разу не пришлось
убедиться. Ну, что там такое? Тебе же сказано, что меня нет дома.
холодно-небрежный тон своего господина. - Принес вам хлыст, который вы на
днях где-то оставили. Я ему сказал, что вас дома нет, но он объявил, что не
уйдет, пока я не отнесу вам хлыст.
сообразительности! Приведи его сюда - да пусть раньше чем войти, пять минут
вытирает ноги.
даже обернуться, когда он вошел в комнату, и во время разговора ни разу не
взглянул на него, продолжал свои размышления вслух, прерванные было его
приходом:
вертя в руках табакерку, я легко пришел бы к соглашению со всеми кредиторами
и мог бы выплачивать им,.. сейчас, прикинем, сколько же я мог бы им уделять
в день? Ну, скажем, послеобеденный: сон - этот час я пожертвовал бы охотно,
пусть берут и пользуются на здоровье. Утром, между завтраком и чтением
газет, я тоже мог бы выкроить для них час, вече ром, до обеда, - так и быть,
еще один. Выходит три часа в день. За двенадцать месяцев они таким способом
взыскали бы с меня долг сполна, да еще с процентами; Пожалуй, предложу им...
А, это вы, мой кентавр?
собака, такая же угрюмая и взлохмаченная, как он сам. - Немалого труда мне
стоило прорваться к вам! Вы сами велели мне прийти, а когда я пришел,
держите меня за дверью, - это как же понимать?
голову с подушки и меряя его с головы до ног равнодушным взглядом. - Ваше
присутствие здесь - лучшее доказательство, что вас не держат за дверью. Как
поживаете?
снял халат и сел перед зеркалом за туалетный стол. - Пожалуйста, не
стесняйтесь.
обращая больше внимания на гостя, который стоял растерянный, не зная, как
быть дальше, и время от времени хмуро поглядывал на него.
длительного молчания.
вы совершенно успокоитесь. Время терпит.
он его смутил и лишил уверенности в себе. На грубость он сумел бы ответить
тем же, за обиду отплатил бы с лихвой, но это холодно-любезное и
равнодушно-пренебрежительное обхождение, спокойный и самоуверенный тон дали
ему почувствовать его ничтожество лучше, чем самые красноречивые доводы. Все
этому способствовало: контраст между его грубой и нескладной речью и
гладкими, спокойными, но внушительными фразами мистера Честера, его
неотесанностью и изысканными манерами этого джентльмена, его неопрятными
лохмотьями - и элегантным костюмом того, не виданные им никогда роскошь и
комфорт обстановки и наступившее молчание, во время которого он успел все
заметить и почувствовать себя обескураженным... Это очень часто влияет даже
на людей развитого ума, а на такого человека, как Хью, действует почти
неотразимо, - и Хью был совершенно подавлен и усмирен; он понемногу
придвигался все ближе к мистеру Честеру и, глядя через его плечо на свое
отражение в зеркале, словно искал в нем ободрения. Наконец он сделал
Николаев Андрей
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Конюшевский Владислав
Лукин Евгений
Акунин Борис