Оглянись - видишь, как здесь тихо и мирно? Мы с тобой одни и можем идти,
куда нам вздумается. Чего ты боишься? Неужели я могла бы сидеть спокойно,
если бы тебе грозила опасность? Разве так бывало раньше?
оглядываясь назад. - Что это?
дорогу. Помнишь, мы говорили, что пойдем бродить по лесам, полям и вдоль рек
и как нам будет хорошо? Ты помнишь это? А сейчас, когда солнце светит у нас
над головой и вокруг так привольно, так весело, мы сидим печальные и теряем
золотое время. Посмотри, какая чудесная тропинка! А вон опять та самая
птица! Вот она порхнула на другое дерево и сейчас запоет. Пойдем!
леса, оставляя отпечатки своих маленьких ножек на упругом мху; но он недолго
хранил следы этих легких прикосновений, таявших на нем, словно дыхание на
зеркале. Нелл то увлекала за собой старика, оглядываясь на него и весело
кивая ему или показывая украдкой на какую-нибудь птицу, которая весело
щебетала и покачивалась на ветке, протянувшейся над тропинкой; то вдруг
замирала и прислушивалась к пению, нарушавшему блаженную тишину леса, или
смотрела, как солнечные лучи дрожат на листве и, пробираясь между увитыми
плющом стволами старых деревьев, прокладывают на траве длинные полосы. Они
шли все дальше и дальше, раздвигая заслонявшие им путь ветки, и спокойствие,
которое сначала было притворным, действительно снизошло на сердце девочки.
Старик тоже передал бросать по сторонам испуганные взгляды и повеселел, ибо
чем глубже проникали они в густую зеленую сень, тем больше чувствовали здесь
светлый разум творца, вселявшего мир в их души.
и, наконец, вывела их из леса на широкую дорогу. Они прошли по ней шагов сто
и свернули на узкий проселок, так густо обсаженный деревьями, что их ветви
переплелись между собой, образуя вверху зеленый свод. Покосившийся столб на
перекрестке указывал дорогу в деревню, до которой было три мили, и они
решили идти туда.
заплутались ли они. Но вот, к великой их радости, проселок круто пошел под
гору между двумя откосами, по которым были протоптаны тропинки, и внизу, в
лощине, замелькали среди деревьев домики.
ребятишки играли в крикет, а так как посмотреть на игру сошлись и все
взрослые, Нелл с дедом долго бродили мимо опустевших домов, не зная, где
можно будет попроситься переночевать. На глаза им попался только один
старичок, который сидел у себя в саду, но к нему они постеснялись подойти,
потому что он был здешний учитель и над окном его дома висела белая доска с
надписью черными буквами "Школа". Старичок этот, бледный, очень скромно
одетый и простой с виду, сидел среди цветов и ульев и курил трубку. -
Заговори с ним, Нелл, - шепнул ей дед.
подождем немного, может он посмотрит в нашу сторону.
взглянул на них. Поношенный черный сюртук подчеркивал худобу и бледность его
лица, такого доброго. И какое одиночество чувствовалось и в этом доме и в
его хозяине! Может быть, потому, что все жители деревушки веселились на
лужайке, а он сидел здесь один.
школьным учителем, если бы он не казался ей таким встревоженным и грустным.
Они стояли в нерешительности возле его дома, а он, вдруг очнувшись от своего
тяжелого раздумья, отложил трубку в сторону, прошелся взад и вперед по саду,
остановился у калитки, посмотрел на лужайку, потом снова со вздохом взялся
за трубку и снова сел на прежнее место.
храбрости, взяла деда за руку и подошла с ним к калитке. Щеколда звякнула,
учитель встрепенулся. В его взгляде, хоть и ласковом, мелькнуло
разочарование, и он чуть заметно покачал головой.
переночевать, и с радостью заплатят за это сколько могут. Учитель
внимательно выслушал ее, положил трубку на скамью и встал.
девочка, - мы были бы очень благодарны вам.
ласково погладив ее по голове. - Это ваша внучка, друг мой?
единственная опора в жизни!
в то же время служила ему и гостиной и кухней, и предложил им переночевать у
него. Старик и девочка не успели толком поблагодарить своего радушного
хозяина, как он накрыл стол простой белой скатертью, положил вилки и ножи и,
достав из шкафчика хлеб, холодную говядину и кувшин с пивом, усадил их
ужинать.
скамьи, вдоль и поперек изрезанные, исструганные перочинными ножами и
залитые чернилами; перед ними небольшой сосновый столик на четырех тонких
ножках - вероятно, место учителя. На высоко прибитой полке лежало несколько
затрепанных книжек, а рядом целая коллекция сокровищ, отобранных у шалунов:
волчки, мячи, воздушные змеи, лески, шарики и надкусанные яблоки. На двух
крючках, внушая ужас своим видом, висела палка и линейка, а на маленькой
полочке, тут же по соседству, торчал дурацкий колпак из старой газеты с
налепленными на нем цветными кружками. Но лучшим украшением комнаты были
расклеенные повсюду нравоучительные прописи, выведенные аккуратным круглым
почерком, и столбики сложения и умножения, написанные, видимо, той же рукой.
Вывешивая эти таблицы, учитель, по всей вероятности, преследовал двойную
цель: они должны были свидетельствовать о достоинствах школы и пробуждать
дух соревнования в школьниках.
- Красивый почерк, есть чем полюбоваться.
дорогие его сердцу образцы высокого искусства. - Где мне! Разве я теперь так
смогу! Нет! Это все написано одной рукой, очень твердой рукой, хоть она и
меньше твоей.
кляксу. Он вынул из кармана перочинный ножик, подошел к стене и старательно
выскреб пятнышко. Потом медленно отступил назад, любуясь прописью издали,
словно это была прекрасная картина, и продолжал с грустью, которая тронула
девочку, хотя она и не знала, чем ее объяснить.
товарищей и в ученье и в играх. Такой умница! Почему же он привязался ко
мне? В том, что я полюбил его всем сердцем, нет ничего удивительного, но за
что он любит меня? - Учитель замолчал и, сняв очки, протер их, как будто они
вдруг запотели.
сегодня вечером на лужайке. Ведь он первый зачинщик всех игр. Ну, ничего,
увижу завтра.
день. Но при лихорадке всегда так бывает. Это не опасно, совсем не опасно.
улицу. Вечерние тени сгущались, кругом стояла тишина.
сказал учитель, отходя от двери. - Бывало, всегда прибегал в сад пожелать
мне спокойной ночи. Но, может быть, в болезни наступил перелом, а время
сейчас позднее, роса выпала, сыро... Нет, сегодня ему лучше не приходить.
минут сидел молча, потом вдруг снял шляпу с гвоздя и сказал, что пойдет
проведать больного, если Нелл не ляжет до его возвращения. Девочка охотно на
это согласилась, и он ушел.
в чужом доме, потому что дед, послушавшись ее уговоров, лег спать, и
единственные звуки, которые нарушали тишину в комнате, были тиканье
старинных часов да шелест листьев на ветру. Наконец учитель вернулся, сел к
очагу и долго молчал. Потом взглянул на девочку и тихо попросил ее
помолиться перед сном за больного ребенка.
огня, и с тоской обводя глазами стены. - Какая маленькая рука написала все
это и как она истаяла за время болезни. Маленькая, совсем маленькая рука!
ГЛАВА XXV
квартировал церковный сторож, обзаведшийся недавно женой и собственным
домом, девочка встала рано утром и спустилась в комнату, в которой они
ужинали накануне. Учителя, проснувшегося еще раньше, уже не было дома, и,
воспользовавшись этим, она занялась уборкой, а когда их радушный хозяин
вернулся, в комнате было чисто и уютно.
одна старушка, но сегодня она ухаживает за больным школьником, о котором у
них шла речь вчера. Нелл спросила, как он себя чувствует, не полегчало ли
Маккефри Энн
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Глуховский Дмитрий
Беляев Александр