особого толка. Да и чего ради было особо стараться, когда знаешь, что весь
этот труд впустую. Правда, бедная тетя этого не знала.
сердце ее замирало. Как поведет себя тетя Пейшнс? Что будет с ней, когда
придут забирать ее мужа? Она ведь сущий ребенок, и за ней придется
присматривать, как за ребенком. Тетя снова тяжело поднялась в свою комнату,
и Мэри услышала, как она волочит по полу коробки со своими вещами. Она
заворачивала в шаль какой-нибудь подсвечник, клала его рядом с надтреснутым
чайником и выцветшим муслиновым чепчиком, но тут же вынимала все это и
хваталась за еще более ветхие сокровища.
она что-нибудь роняла или спотыкалась о лежащие на полу вещи. За ночь его
настроение опять изменилось. Ночное бдение сделало его еще более
раздражительным, а напрасное ожидание прихода того, кого он так боялся,
привело его в крайнее беспокойство. Он слонялся по дому, рассеянный и
взвинченный, бормоча что-то себе под нос и поминутно поглядывая в окно,
словно боясь, что кто-то неслышно подкрадется и застигнет его врасплох.
посматривала на мужа, тоже выглядывая в окно и прислушиваясь. Рот ее
подергивался, руки теребили фартук.
и не упоминал имени разносчика. Это молчание казалось противоестественным и
зловещим. Если бы Гарри выкрикивал непристойности или колотил в дверь, в
этом не было бы ничего удивительного. Но он лежал в темноте без шороха и
звука, и при всем отвращении к нему Мэри содрогалась при мысли о том, что
он, быть может, уже мертв.
как бы украдкой. Трактирщик, обычно отличавшийся волчьим аппетитом, угрюмо
постукивал по столу пальцами и не притрагивался к тарелке с холодным мясом.
Один раз Мэри подняла на него глаза и увидела, как он пристально смотрит на
нее из-под косматых бровей. Страшная мысль мелькнула у нее в голове: а вдруг
он подозревает ее, догадывается о ее планах? Она-то рассчитывала, что, как и
накануне вечером, он будет в боевом настроении, и приготовилась подыгрывать
ему, отвечать на шутку шуткой, стараясь не раздражать его. Но он сидел
нахмурясь, погруженный в свои мрачные мысли. По горькому опыту девушка
знала, что в такую минуту от него лучше держаться подальше. Однако,
набравшись храбрости, она спросила, в какое время он намерен выехать.
одну хитрость: уговорила тетю упаковать в дорогу корзину с провизией, а
затем, повернувшись к Джоссу, вновь заговорила с ним:
отдохнуть, чтобы набраться сил? Ночью нам уж не удастся поспать. Тетя Пейшнс
с раннего утра на ногах, я тоже. Что проку сидеть здесь в ожидании сумерек?
от страха. Она ждала ответа, не осмеливаясь взглянуть ему в глаза.
Трактирщик отвечать не спешил, и Мэри, чтобы справиться с волнением,
повернулась к буфету, делая вид, что ищет там что-то.
- А потом придется поработать. Ты права, ночью уж будет не до сна. Ступайте
обе, хоть на время избавьте меня от вашего присутствия.
боясь, как бы слишком поспешный уход не вызвал подозрений. Тетя Пейшнс,
которая всегда безмолвно повиновалась ему, будто марионетка, послушно
отправилась к себе.
Сердце ее стучало вовсю, и трудно было сказать, от чего больше - от страха
или от возбуждения перед предстоящим рискованным приключением. До Олтернана
было почти четыре мили; она могла преодолеть это расстояние за час. Если
выйти из "Ямайки" в четыре часа, когда начнет темнеть, то можно успеть
вернуться назад вскоре после шести, а хозяин едва ли придет будить ее раньше
семи. Стало быть, у нее есть три часа. Она уже придумала, как выбраться из
дома. Нужно вылезти на крышу крыльца и спрыгнуть на землю, как Джем. Ничего
страшного, в худшем случае отделается небольшими царапинами, не считая
легкого испуга. Во всяком случае это безопаснее, чем пытаться выйти через
дверь, рискуя натолкнуться на дядю. К тому же тяжелую дверь невозможно
открыть без шума, а чтобы выйти на улицу через бар, надо пройти мимо
открытой двери в кухню.
на груди старую шаль. Мучительнее всего было ожидание. Только бы начать
действовать, добраться до дороги, и к ней вернутся мужество и решимость.
нетерпением, когда часы в холле пробьют четыре. И вот они зазвучали, резко
ударив по нервам, как сигнал тревоги. Мэри открыла дверь и прислушалась.
Вслед за боем часов ей почудились шаги и шепот. Но это была лишь игра
воображения - в доме стояла полнейшая тишина. Только часы продолжали
отсчитывать минуты. Теперь каждая секунда была драгоценна, нужно было
торопиться.
Она пролезла через отверстие в стекле, как это сделал Джем, ухватилась
руками за подоконник и в следующее мгновение уже сидела верхом на крыше
крыльца, глядя вниз на землю.
одеялом воспользоваться она не могла. Мэри попробовала встать, но удержаться
на скользкой черепице было невозможно. Тогда она уцепилась за подоконник и,
зажмурившись, прыгнула вниз. Почти тотчас ее ноги коснулись земли - прыжок
оказался пустяковым делом, как она и предполагала вначале. Но Мэри все-таки
ободрала руки о черепицу и сразу вспомнила, как она вывалилась из кареты в
лощине у побережья.
с плотно закрытыми ставнями. Она подумала о страшных тайнах, которые хранят
стены трактира, об ужасных беззакониях и злодеяниях, свидетелем которых стал
этот дом, некогда знавший и яркие огни, и праздничное веселье, и радостный
смех. Все это было до того, как здесь поселился дядя, превратив "Ямайку" в
зловещий притон. Она повернулась к трактиру спиной, как невольно
отворачиваешься от дома, где лежит покойник, и вышла на дорогу.
решительно зашагала к своей цели, устремив взгляд на простиравшуюся впереди
длинную белую дорогу. Сумерки сгущались. По обе стороны от дороги чернела
пустошь. Далеко слева виднелись высокие пики холмов. Когда Мэри только
выходила, они были окутаны дымкой, теперь же начали погружаться во тьму.
Было очень тихо и безветренно. Скоро взойдет луна. Подумал ли об этом дядя?
Для нее же это не имело значения. В эту ночь ей нечего бояться болот. Она
шла по твердой дороге, болота оставались в стороне.
спускаться вниз по крутому холму к Олтернану. Проходя мимо освещенных
коттеджей и вдыхая приятный запах дыма, струившегося из труб, она испытывала
волнение. Отовсюду неслись милые ее сердцу звуки: лай собак, шелест
деревьев, скрип колодца. Двери были раскрыты, из домиков доносились голоса.
За изгородью кудахтали куры. Какая-то женщина кричала на ребенка, а он
отзывался плачем. Мимо прогромыхала телега, и возчик пожелал ей доброго
вечера. Тут царили неспешное движение, мир и покой. Девушка радостно вдыхала
знакомые деревенские запахи.
церковью. Окна не светились, дом был объят тьмой и безмолвием. Деревья
скрывали его от взоров. У Мэри вновь возникло то же впечатление, что и в
первый раз: этот дом жил прошлым, погруженный в сновидения, не ведая о
настоящем. Она постучала в дверь висевшим рядом молоточком, и стук эхом
отозвался в пустом доме. Заглянула в окна, они слепо чернели.
Фрэнсис Дейви, конечно же, сейчас там, ведь сегодня воскресенье. Она стояла,
не зная, как быть, но тут ворота отворились и на дорожку вышла молодая
женщина с цветами в руках. Она внимательно посмотрела на Мэри и, поняв, что
перед ней незнакомка, хотела уже пройти мимо, сказав лишь "добрый вечер", но
девушка подошла к ней.
церкви. Не скажете ли, мистер Дейви там?
стучалась, но никто не открыл. Не могли бы вы помочь мне?
проповедь в другом приходе, далеко отсюда, и должен вернуться только завтра.
14
ошибаетесь.
отъезде как крушение всех надежд. У женщины был обиженный вид, она явно не
могла понять, почему эта незнакомая девушка ставит ее слова под сомнение.
после обеда. Уж мне ли не знать, ведь я веду хозяйство в его доме.
более мягким тоном.
начала было она, но девушка лишь удрученно покачала головой. Мужество
оставило ее.
жизни и смерти. Раз мистера Дейви нет, я даже не знаю, к кому обратиться.
Березин Федор
Панов Вадим
Флинт Эрик
Конан-Дойль Артур
Маккарти Кормак
Конан-Дойль Артур