read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



упадок.
Оставаясь с глазу на глаз с духовником, Евпраксия знала, что опять
услышит что-то святошески-похотливое. А что могла поделать отданная в
надругательство сначала маркграфу, затем императору, а еще богу, церкви,
ее слугам, этому узконосому аббату, приставленному и не богом вовсе, а
всеми дьяволами! Хотела избавиться от аббата, пышной свиты, от всего
сопровождения, металась по Франконии, Швабии, Баварии. Не могла ни
вырваться, ни бежать, ни забыться. Ее встречали, перехватывали друг у
друга! Еще бы - у них такая высокая гостья. Бароны-кроволюбы устраивали в
честь императрицы турниры и ловы. Лилась кровь человеческая и кровь
звериная. Бароны жевали мясо, поджариваемое на диком огне, среди камней.
Огонь рвался из камня, а ее душа рвалась отсюда, от этих рыцарей, от
епископов в пурпуре цвета вина, которым они тайно опивались, от неуклюжих
замков и каменной тяжести соборов.
Очутиться бы в своем недостижимом детстве, стать свободной от
навязчивых вопросов, от провин и страхов! Но мир оставался безжалостным к
ней. Мир, наполненный тайнами, несчастьями и болью. Может, боль дана
человеку как страж и опекун жизни? Без боли и самой жизни не было бы. Даже
дерево чувствует боль. Даже камень. А страдания? Всему ли сущему суждены
страдания?
Шли праздники зимнего дерева. Дерево возблагодарения, праздничное,
радостное, сверкало среди печали и несчастий; простой люд тешился пивом,
медлительными песнями и танцами. Одни кружились вокруг принаряженной ели,
другие притоптывали-прихлопывали в стороне. Знали эти люди неволю, битье,
голод. Было этих людей всегда слишком много, чтоб всем хватило еды
вдоволь. Но они не впадали в отчаяние, не сгибались, упрямо громоздили
камень на камень, возводили села, города, замки, умело украшали каменные
стены с изображениями овощей, цветов, чужих и своих святых; они мыли,
чистили, скребли - неприятные на вид, неповоротливые, но работящие,
упорные, лакомые на чужое, жадные к жизни, жаждущие продолжения своего
рода.
Укладывали детей спать под колыбельки, чтобы спрятать от злой
Перхтель, на распутьях выставляли овсяную кашу для безжалостной Берты
Железный Нос: пускай видит, что мы не едим скоромного, известно ведь, что
любителям скоромного Берта потрошит животы и набивает их сечкой. Чтобы в
новом году достичь большего, чем в прошлом, садились, перепоясанные
мечами, на крышах или на воловьих шкурах, накрыв ими самое перекрестье
дорог. По селам водили Клаппербока - переодетого в козлиную шкуру человека
с деревянной головой. Го-го, козел, го-го, серый! Пели о каком-то горном
царстве, куда не залетают ветры и где не хлещут дожди, такие постылые в
долинах. Было во всем этом что-то очень хорошее, чистое и невинное.
Евпраксии хотелось и смеяться, и плакать. Иной раз порывалась даже
соскочить с белой императорской кобылы, взяться за руки с
развесело-неуклюжими людьми, запеть вместе: <Белая кобыла березу везла, на
льду упала да и разбила. С горы покатилась, на пень накололась...>
А в баронских замках снова бесконечные пиршества, изнурение игрой в
величие, невыносимо-заискивающая предупредительность. Там верили в чудеса,
без конца толковали сны, страшились привидений: у каждого замка были свои
легенды, свои привидения, свои кошмары. Где-то кого-то убили, замучили,
утопили, разрубили на куски, задушили, где-то кто-то исчез бесследно, чтоб
появиться как раз сегодня, как раз в эту ночь, как раз тут... Пугали ее, а
ей не было страшно. Страх оставался за плечами, таился в возвращении к
императору, объяснялся невозможностью избежать своей доли - горькой доли.
А назвали-то Евпраксией Счастливой, а переименовали в Адельгейду, чтобы
укрепить неразрывность уз со всеми теми Адельгейдами, которые были
когда-то императрицами, жили в пышности, упокоены в пышных императорских
криптах, увековечены в книгах и на золотом изукрашенных миниатюрах.
Затеряться среди них - вот что еще вызывало в ней ужас.
И вот тогда пришли к ней ночью чеберяйчики и сказали: <Убегай!> Не
знала, в какую сторону должна направить своего коня, не умела его оседлать
как следует, да и не к лицу императрице этим заниматься. Воочию
чеберяйчиков не увидела, не была уверена, что это они, но отчетливо
слышала голос, а кто б еще мог его подать? Отец? Забыл о дочери в
государственных хлопотах, в бесконечных ссорах с охочими до уделов
племянниками. Мать? Упивалась своим княжеским положением, как
сладко-пряным напитком, забыла, откуда вышла, кого привела на свет.
Журина? Нет, она сама Журину не уберегла. Косоплечий Кирпа, может,
исклеван где-то хищными птицами после неудачной сечи. Был еще Журило.
Боялась вспоминать о нем. Прятала след от ножа - узкую полоску на правой
руке. Выдала себя сразу же, а после не смогла удержать дружинника возле
себя. А Журило сказал на прощанье: <Золотые твои очи, Евпраксия!> Не он
теперь подавал голос, не он, хоть и сказал про золотые очи...
Тогда осталось только одно думать: чеберяйчики. Поверила сразу,
преисполнилась решимостью, отвагой, не ждала утра, собрала все
драгоценности, взяла императорские инсигнии, где-то кого-то нашла,
растолкала, разбудила, повелела кратко: <Коня мне!> Обалделый со сна
человек делал, что велено, - оседлал, взнуздал, помог взобраться в седло,
держа коня за уздечку, потом довел до ворот, молча махнул страже,
поклонился вслед. Императрица! Ведь все ее прихоти - священны! Куда
поехала, надолго ли, почему ночью, почему одна? Кто бы мог о том спросить
у нее?
Утром весть о неожиданном отъезде императрицы всполошила всех.
Аббат Бодо клокотал от ярости. Знал, что от бога никто не удерет,
но... Но как же так? Выпустить слабую женщину одну, без сопровожденья,
среди ночи? А она поехала, не спросив совета у духовника своего, не
намекнув даже ему ни о чем? Коварство и неверность - вот имя тебе,
женщина! Аббат бросился к хозяину замка. Красномордый барон, обеспокоенный
неожиданностью, пытался, однако, прикинуться невозмутимым. Император? А
что ему император? Просил принять императрицу - было сделано. Захотела
уехать куда-то - пускай себе едет. Три вещи человек может считать своей
собственностью: богатство, тело и время. Драгоценности Адельгейда взяла,
тело ее всегда при ней, одарит им, кого одарить захочет, временем своим
она тоже распоряжается, пока жива. Не остерег ее духовник? Ха-ха, дух
божий над землей летает, тут могут обойтись без аббата Бодо!
Все же спешно снарядили гонцов во все стороны и послали тревожное
уведомление Генриху. Исчезла императрица! Пропала, бежала, сквозь землю
провалилась! Где искать? Как догнать? Что с нею? Жива ли?
А Евпраксия гнала коня вслепую. Ломило ноги от скачки, земля под
копытами, казалось, шаталась и кренилась на все стороны; черный страх
ветром несся с гор и долин; отовсюду и повсюду - враги, весь мир враждебен
беглянке, ведь беглецы не принадлежат никому, их только и ждет что погоня,
угроза, плененье. А то и смерть! Против беглеца и земля, и небо, и люди, и
боги; беглецы выброшены из жизни, из существования, но это - по их доброй
воле, значит, они не выдержали принуждений и унижений, с которыми другие
мирятся всю жизнь. Счастье - в бегстве, в свободе, в неподвластности! Свет
широкий - воля! Куда ноги несут и куда глаза глядят. Убегать, убегать от
всего: от гнета, от насилий, от позора, от голода, от жестокостей, от
богов и владык, от самой смерти! Куда убегать, никто никогда не знает.
Туда, где нас нет. Где земля толще. Где хлеб пышнее. Где мясо жирнее.
Может, из-за того беглецы и ловятся. Не людьми, так смертью...
Евпраксия умирать не хотела. Жить! В солнце, в травах: в пышном
щебетанье, в лунном сиянии. Жить! Молилась в душе неизвестно кому. Спрячь
меня! Не выдай меня! Спаси меня! Отправь домой. Она-то не принадлежала к
племени беглецов-скитальцев, странников без конечной цели. Знала, куда
хотела бежать. Домой! В родимый край! Идти на восход солнца! И прийти к
своему солнцу - великому и прекрасному! А это солнце маленькое пускай
остается здесь. Каждому свое солнце мило. Домой! В Киев! Была
младенчески-глупой, неосмотрительной, покинув свою землю. Но незачем и
нету времени раскаиваться и сожалеть. Домой! Домой!
И тогда увидела первого чеберяйчика. Первого - и впервые. Стоял
впереди, далеко или близко - не поймешь. Стоял как раз на пути бега коня,
попасть под копыта - не испугался. В непробиваемой темноте ночи светился,
будто отражая солнечный луч. Маленький такой, мог бы спрятаться в
желудевой шапочке, а показался Евпраксии больше, чем все вокруг, - то ли
чеберяйчик внезапно разросся, заслонил собой полсвета, то ли она
уменьшилась до его мерок, и раз - туда, раз - и обратно, к чеберяйчику и
снова на коня, в мгновенье ока, как та святая Бригитта, что свершила
странствие из Ирландии в Италию, успев лишь мигнуть.
Какой он, чеберяйчик, - старый, молодой, как одет, как стоял, как
смотрел - не смогла заметить. Ударила в сердце его ласковость, поразил
тихий, но отчетливый голос, вот голос был молодой и речь молодая, родная,
забытая-презабытая.
- Вот так и поезжай, - сказал чеберяйчик. И махнул рукой. Потому что
у него были руки, ноги, все, как у людей, только поменьше. Ведь у
маленького ребенка все есть, как у взрослого, а глаза ему даются сразу на
всю жизнь - они не растут, не увеличиваются, остаются, как дали. Тоже
человеческие. Большие, красивые, может, и чеберяйчика-то не было, а были
одни глаза? Золотые. Это не у нее золотые глаза, а у чеберяйчика. Журило
ошибся, когда сказал: <Золотые очи твои, Евпраксия!>
Ехала дальше без страха: сияли впереди золотые глаза, чеберяйчик как
будто бежал перед нею, торил дорогу и смотрел по сторонам, был, как горы,
как леса, вездесущим и добрым, заботливым.
- Как ты это все можешь? - спросила она его.
- Я не тот, я другой, - ответил чеберяйчик. - Первый там остался, где
ты его увидела.
- А ты какой?
- ...цатый.
- Сколько ж вас?
- ...сот и тысяча. Сколько нужно, столько и будет.
- И вам не страшно здесь?



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 [ 40 ] 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.