Чтение 40–й страницы книги ~Мизери~

униформа и белые туфли.

На следующей странице. УИЛКЗ ОСВОБОЖДЕНА, ПРОДОЛЖАЕТСЯ ОПРОС
СВИДЕТЕЛЕЙ.

Итак, она ускользнула. Как-то ускользнула. У нее было время слинять и
появиться в другом месте - Айдахо, Юта, Калифорния... Вместо этого она
возвращается на работу. И вместо колонки "Новоприбывшие" где-нибудь далеко
на западе, в "Новостях Скалистых гор" от 2 июня 1982 года на первой странице
появился громадный заголовок: УЖАС ПРОДОЛЖАЕТСЯ

В больнице Боулдера еще три мертвых младенца.

Два дня спустя власти арестовали пуэрториканца, но отпустили его через
девять часов. Затем 19 июля "Денвер Пост" и "Новости Скалистых гор" сообщили
об аресте Энни. В начале августа состоялись предварительные слушания, а 9
сентября над ней состоялся суд по обвинению в убийстве девочки Кристофер
одного дня от роду. Кроме Кристофер насчитывалось еще семь убийств. Статья
отметила, что некоторые предполагаемые жертвы Энни прожили достаточно долго,
чтобы получить настоящие имена.

Вперемежку с описанием суда в газетах Денвера и Боулдена помещались
письма, адресованные редактору. Пол понял, что Энни специально выбрала
только наиболее враждебные - те, которые подкрепляли ее предубеждение против
человечества, как ГОМО БРАТТУС, но они были оскорбительными по любым
стандартам. Казалось, существовало общее мнение: смертная казнь через
повешение было слишком мягким наказанием для Энни Уилкз. Один корреспондент
метко окрестил ее Леди Сатана и это прозвище прилипло к ней на весь судебный
процесс. Большинство людей считали, что Леди Сатану следовало бы заколоть до
смерти горячими вилами, а наиболее ретивые даже выразили желание осуществить
это.

Рядом с одним таким письмом Энни написала дрожащим и каким-то
трогательным почерком, совершенно непохожим на ее обычную твердую руку:
Палки, камни разобьют мои кости, слова никогда не причинят мне вреда.

Было очевидно, что самой большой ошибкой Энни было то, что она не
остановилась, когда люди наконец начали подозревать что-то неладное. Это
было плохо, но, к несчастью, не совсем плохо. Идол только закачался.
Обвинение было полностью бездоказательным и в некоторых местах
несущественным, чтобы читать о нем в газетах. У прокурора округа имелись
отпечатки пальцев на лице и горле Кристофер, которые полностью
соответствовали размеру руки Энни, даже с отметкой от аметистового колье,
которое она носила на четвертом пальце правой руки. Прокурор округа также
располагал записью очередности входа и выхода из детской палаты медперсонала
в те дни, когда умерли младенцы. Но Энни была старшей медсестрой, поэтому
она постоянно входила и выходила. Защита была готова привести дюжину других
случаев, когда Энни входила в родильное отделение и ничего не случалось. Пол
подумал, что это было сродни тому, чтобы доказывать, что метеоры никогда не
падали на землю, беря те пять дней, когда ни один из них не повредил
северное поле дядюшки Джона; он понимал, что суд располагал столь же весомым
аргументом.

Обвинители плели свою сеть, как только могли, но отпечатки пальцев со
следом кольца были единственным наиболее серьезным свидетельством. Тот факт,
что штат Колорадо принял решение признать обвиняемого виновным и передать
дело в суд, позволил Полу сделать только одно несомненное предположение: во
время допроса Энни отвечала только на наводящие вопросы, возможно, даже
влекущие за собой суждение; ее адвокату удалось добыть запись этого допроса.
Несомненным фактом являлось то, что решение Энни свидетельствовать в своих
интересах на предварительных слушаниях, было чрезвычайно неумным. Такие
показания ее адвокат не мог скрыть от суда (хотя он чуть было не разорвался,
стараясь сделать это). И так как Энни никогда ранее не признавалась ни в чем
и не была столь многословна, как в эти три августовских дня, которые она
провела на трибуне суда в Денвере, то Пол подумал, что она действительно
призналась во всем.

Выдержки из вырезок, наклеенных в ее альбом, представляли собой
настоящую ценность:

- Огорчили ли они меня? Конечно, они огорчили меня, учитывая мир, в
котором мы живем.

- Мне нечего стыдиться. Мне никогда не стыдно. То, что я сделала, я
сделала и никогда не вспоминаю больше об этом.

- Ходила ли я. на похороны кого-нибудь из них? Конечно, нет. Я нахожу
похороны очень неприятной и гнетущей процедурой. Кроме того, я не верю, что
в младенцах есть душа.

- Нет, я никогда не плакала.

- Сожалею ли я? Я полагаю, это философский вопрос, не правда ли?

- Конечно, я понимаю вопрос. Я понимаю все ваши вопросы. Я знаю, вы все
здесь, чтобы пронять меня.

Бели бы она настаивала на даче показаний в ее пользу, - подумал Пол, -
ее адвокат, - вероятно, застрелил бы ее, чтобы она заткнулась.

Судебный процесс длился до 13 декабря 1982 года. В это время в
"Новостях Скалистых гор" появляется примечательная фотография, на которой
Энни спокойно сидит у себя в камере, почитывая "Дознание Мизери". СТРАДАЯ? -
гласит надпись под иллюстрацией. Только не Леди Сатана. Энни спокойно
читает, ожидая вынесения приговора.

Затем 10 декабря газетный заголовок: ЖЕНЩИНА-ДЬЯВОЛ НЕВИНОВНА. Один из
судей, пожелавший остаться неизвестным, заявил: Я очень сильно сомневаюсь в
ее невиновности, да. К сожалению, у меня очень серьезные сомнения и в ее
виновности. Я надеюсь, она снова попадет под суд в другом округе. Возможно,
обвинение перевесит в том случае.

Они все знали, что она сделала по, но у них не было доказательств.
Итак, она ускользнула сквозь их пальцы.

Дело раскручивалось еще на трех четырех страницах. Прокурор округа,
сказавший, что Энни обязательно попадет под суд в другом округе, тремя
неделями спустя заявил, что никогда не говорил этого. В начале февраля 1983
года прокуратура округа

опубликовала заявление, что хотя дело о детоубийстве в больнице в
Боулдере все еще очень актуально, обвинительный процесс против Энни Уилкз
закрывается.

Выскользнула из пальцев.

Ее муж никогда не давал показаний ни в чью пользу. Интересно, почему?

В альбоме больше не было страниц, но он мог сказать по тому, как
аккуратно они лежали одна на другой, что он закончил историю Энни. Слава
Богу!

На следующей странице была вырезка из сайдуиндерской газеты за 19
ноября 1984 года. Туристы нашли частично расчлененные останки молодого
человека в восточней части заповедника Гридер. Через несколько дней в газете
сообщали, что это был Эндрю Поумрой 23 лет из Нью-Йорка. Поумрой выехал из
Нью-Йорка в Л. А. в сентябре прошлого года, путешествуя на попутных машинах.
Его родители слышали о нем в последний раз 15 октября. Он звонил им в полном
здравии из Джулсбурга. Тело было найдено в высохшем русле реки. Полиция
предположила, что он был убит недалеко от Хайуэй 9 и смыт в заповедник
весенними потопами. В отчете было сказано, что раны нанесены топором.

Пол заинтересовался и вполне не праздно, как далеко отсюда был
заповедник.

Он перевернул страницу и увидел наконец последнюю вырезку. И вдруг у
него перехватило дыхание. После ознакомления с некрологами на предыдущих
страницах, он столкнулся лицом к лицу со своим собственным некрологом. Он
был не совсем, но...

- Но достаточно близок к государственной службе, - сказал он тихим
охрипшим голосом.

Вырезка была из "Ньюсуик". Колонка "Перемещения". После перечисления
бракоразводных дел телеактрис и перед сообщением о смерти металлургического
магната напечатано следующее:

Пропал без вести Пол Шелдон, 42 лет, писатель, наиболее известный по
его сериалам о любовных приключениях сексуальной дурочки незабвенной Мизери
Честейн; его доверенное лицо Брюс Белл.

Я думаю, что с ним все в порядке, - сказал Белл, - но я хотел бы, чтобы
он дал знать о себе и снял камень с моей души. Его бывшие жены тоже хотели
бы, чтобы он сообщил о себе и пополнил их банковские счета.

В последний раз Шелдона видели семь недель назад в Боулдере, Колорадо,
куда он приехал для завершения своей новой книги.

Вырезка была двухнедельной давности.

Без вести пропавший, вот и все. Только без вести пропавший. Я не мертв,
это совсем другое дело.

Но это было одно и то же; и ему вдруг потребовались его лекарства не
потому, что у него болели только ноги. У него болело все. Он осторожно
положил альбом на место и направил свое кресло в комнату.

На улице бесновался ветер; казалось, его порывы становились сильнее, по
дому хлестал холодный дождь. Пол сжался от ужаса, стеная и безнадежно
стараясь держать себя в руках, не разразиться рыданиями.

Через час, напичканный наркотиком и уносимый сном (завывание ветра
теперь скорее успокаивало, чем пугало), он подумал: Я не собираюсь убегать.
Некуда. Что сказал Томас Харди в Jude the Obscure? Кто-нибудь мог явиться к
мальчику, чтобы успокоить его, но никто не сделал этого... потому что никто
так не делает. Точно. Правильно. Твой корабль не придет, потому что для
никого нет кораблей. Одинокий Странник занят тем, что рекламирует готовые
завтраки, а Супермены снимают фильмы в Тинсел Тауне. Ты сам по себе, Паули,
умираешь в одиночестве. Но, может быть, так и нужно. А может, ты знаешь,
какой должен быть ответ?

- Да, конечно, он знал.

Если он надумает выбраться отсюда, он должен будет убить ее.

- Да, ват и ответ. Единственно возможный, я думаю. Итак, снова та же
старая игра, не так ли? Паули... Паули... Сможешь ли ты? Он ответил совсем
без колебания. - Да, я смогу. - Глаза его закрылись. Он заснул.

Весь следующий день бушевала буря. На следующую ночь облака распутались
и разлетелись. В то же время температура упала с 60o до 25o. На улице все