Чтение 40–й страницы книги ~Испанские нищие~

- Ничего, мистер Кавенау. А в вашей школе есть ишаки?

- Не-а. У них свои школы.

Лейша, конечно, об этом знала. Теперь общество Соединенных Штатов
состояло из трех слоев: неимущие, которые благодаря таинственному
гедонистскому наркотику философии Подлинной Жизни получили в дар
праздность. Жители, восемьдесят процентов населения, отбросившие этику
труда ради безвкусной общепринятой формулировки аристократов древности:
удачливым работать нет необходимости. Над ними - или под ними - находились
ишаки: Спящие с улучшенным генотипом, который приводил в действие
экономические и политические механизмы под диктовку новоиспеченных бар.
Роботы ишаков трудились денно и нощно. И наконец, Неспящие. Вся эта
трехслойная организация покоилась на дешевой и общедоступной И-энергии,
которая позволяла выделять щедрое Пособие, обеспечивала хлебом и зрелищами
избирателей. Лейша подумала, что только воистину американская структура
умудряется сочетать демократию с материализмом, посредственность с
энтузиазмом, власть - с иллюзией управления снизу.

- Скажите, мистер Кавенау, как вы с друзьями используете свободное
время?

- Используем? - удивленно переспросил юноша.

- Да. Например, сегодня. Что вы будете делать, когда закончите
записывать интервью?

- Ну... занесу его учителю.

- Он Житель или ишак?

- Конечно, Житель, - ответил мальчик с легким упреком. Акции Лейши
стремительно падали. - Потом, возможно, почитаю до полудня, пока не
закончатся занятия, - я уже почти научился. Это довольно бесполезное
занятие, но мама заставляет. В полдень начнутся гонки на скутерах...

- Кто их оплачивает и организует?

- Наш член законодательного собрания, Кэти Миллер. Вот она - ишак.

- Конечно.

- После одни мои приятели устраивают брейни - вечеринку, наш
конгрессмен передал что-то новенькое из Колорадо или еще откуда-то, а
потом я хотел бы посмотреть головидео...

- Как оно называется?

- "Тамарра из марсианских морей". Вы будете смотреть? Это агро.

- Возможно, - ответила Лейша. Мойра, дочь Алисы, эмигрировала в одну из
марсианских колоний. - Вам известно, что на Марсе нет никаких морей, не
правда ли?

- Неужели? - спросил он равнодушно. - Еще мы с приятелями собирались
поиграть в мяч, потом я, наверное, трахнусь со своей девушкой. Если успею,
съезжу к родителям в загородный домик, они устраивают танцы. Мисс Кэмден!
Я сказал что-то смешное?

- Извините, - задыхаясь проговорила Лейша. - Ни у одного аристократа
прошлого не было такой насыщенной светской жизни.

- Ага, ну я ведь агроЖитель, - скромно ответил мальчик. - Но я должен
задавать вам вопросы. Чем занимается фонд, которым вы управляете?

- Он изучает проблемы нищих и субсидирует тех, кто хочет изменить свою
жизнь.

Парень выглядел озадаченным.

- Если вы бы захотели стать ишаком, - сказала Лейша, - то Фонд Сьюзан
Меллинг послал вас в школу и финансировал обучение.

- С чего бы мне этого хотеть?

- Действительно? - согласилась Лейша. - Но некоторые не прочь.

- Я таких не знаю, - решительно парировал мальчик. - По-моему, это
довольно глупо. Скажите, зачем вы содержите фонд?

- Потому что, - со свойственной прямотой ответила Лейша, - сильные
должны помогать слабым. Наше общество только ступень, а не результат, и
признавая за непродуктивными такую же индивидуальность, как и твоя
собственная, можно исполнить долг перед испанскими нищими.

Парень, конечно, ничего не понял. Но не переспросил. Он встал, собрал
свою аппаратуру с явным облегчением и протянул руку.

- Учитель сказал, что четырех вопросов достаточно. Спасибо, мисс
Кэмден.

Она пожала ему руку. Такой вежливый мальчик, чуждый зависти или
ненависти, такой довольный. Такой глупый.

- Спасибо вам, мистер Кавенау. За то, что удовлетворили мое
любопытство. Можно задать еще вопрос?

- Конечно.

- Если ваш учитель запустит это интервью в сеть школьных "новостей",
будет ли кто-нибудь его смотреть? - Он отвел глаза; Лейша поняла, что ему
не хочется огорчать ее. - А вы вообще смотрите "новости", мистер Кавенау?

Теперь он прямо взглянул на женщину. Похоже, вопрос шокировал.

- Конечно! Вся наша семья смотрит! Иначе родители не узнали бы, какой
из ишаков даст нам больше других за наши голоса.

- А! - заметила Лейша. - Американская Конституция в действии.

- А в следующем году будет трехсотлетие, - с гордостью произнес
мальчик; все Жители были патриотами. - Ну, еще раз спасибо.

- Вам спасибо, - ответила Лейша. Суровая Стелла проводила парня к
выходу.

- Лейша, связь по интеркому через две минуты, а сейчас...

- Стелла, сколько заявок обработал фонд в этом квартале?

- Сто шестнадцать, - Стелла вела всю документацию фонда, в том числе
финансовую.

- На сколько процентов меньше, чем в прошлом квартале?

- На шесть.

- А с тем же временем в прошлом году?

- На восемь. Ты это знаешь.

Конечно. Если бы фонд работал с прежней нагрузкой, Стелле не пришлось
бы изобретать для нее занятия. Должно быть, Стелла прочитала мысли Лейши и
неожиданно сказала:

- Ты могла бы вернуться в юриспруденцию. Или написать еще одну книгу.
Или основать еще одну корпорацию, если бы захотела конкурировать с
ишаками.

- С ними соревнуется Убежище, - мягко ответила Лейша. - А новый
экономический порядок все равно основан на высококачественном уровне
жизни. Так мне только что сказал один молодой человек. Отстань, Стелла, у
меня сегодня день рождения. Что там за шум?

- Какой-то ребенок вопит что есть мочи, требуя только тебя и больше
никого.

- Ребенок-Неспящий? - разволновалась Лейша. Иногда все еще встречались
нелегальные генемоды. Ребенок постепенно осознавал, что гонки скутеров,
головидео и брейни-вечеринки почему-то привлекают его меньше, чем друзей.
Потом он случайно узнавал о существовании Фонда Сьюзан Меллинг, обычно от
одного из добрых ишаков, и решительно пускался в пугающее путешествие в
поисках себе подобных. Принимать таких детей или даже взрослых Неспящих у
себя, помогать им стать на ноги было самым большим наслаждением для Лейши
в течение двух с половиной десятков лет жизни в этой оторванной от мира
пустыне.

Но Стелла сказала:

- Нет, не Неспящий. На вид лет десять, грязный. Эрик сказал ему, что
день открытых дверей у тебя завтра, но он дал Эрику в глаз и заявил, что
не может ждать.

- И Эрик его отметелил? - спросила Лейша. У двенадцатилетнего сына
Стеллы были силовые генемоды. Плюс уроки каратэ и характер, которого не
должно быть ни у одного Неспящего.

- Нет, - с гордостью ответила Стелла. - Эрик становится взрослым. Он
научился сдерживаться, если нет явной необходимости защищаться.

Лейшу беспокоил Эрик Бевингтон-Ватроуз. Но она только сказала:

- Впусти мальчика.

- Лейша! Токио уже на связи.

- Передай, что я перезвоню. Сделай одолжение, Стелла, сегодня же мой
день рождения. Я уже старая.

- Это Алиса старая, - быстро ответила Стелла. - Извини.

- Приведи мальчика. По крайней мере прекратятся вопли. Как, ты сказала,
его зовут?

- Дру Арлин, - сказала Стелла.

На орбите, над Тихим океаном, Совет Убежища разразился аплодисментами.

Четырнадцать человек сидели под куполом Совета вокруг полированного
металлического стола в форме стилизованной ленты Мебиуса. На расстоянии
трех футов от пола купол опоясывала плексигласовая полоска, по которой
проходили тонкие металлические опоры. Купол примостился на конце
цилиндрического орбитального комплекса, поэтому обзор из зала заседаний
отличался приятным разнообразием. К "северу" тянулись сельскохозяйственные
угодья. К "югу" простирался неумолимый космос. На "севере" - теплый и
ясный "день", где солнечный свет вливался в орбитальный комплекс сквозь
длинные незатемненные секции окон; на "юге" нескончаемая ночь, попеременно
заполненная то звездами, то подавляюще огромной Землей. Неправильная форма
стола для заседаний и прикрепленные к полу стулья означали, что шесть
членов Совета сидели лицом к звездам, а восемь - к солнцу.

Дженнифер Шарафи, неизменный глава Совета, всегда сидела лицом к
"северу", к солнцу. Ее глаза светились от удовольствия.

- Результаты сканирования головного мозга, картографии спинного мозга
и, конечно, анализов ДНК весьма впечатляют, - сказала она. - Нам следует
от всей души поздравить доктора Толивери и доктора Клемента. А также,
разумеется, Рики и Гермиону.

Она тепло улыбнулась сыну и невестке. Гермиона наклонила голову, и по
ее необычному, прекрасному лицу пробежала судорога. Примерно половина
семей в Убежище уже не прибегала к изменению генов, довольствуясь