изменяли ее душевному беспокойству. Мысль, что мать... сама... Но она это
делала для блага своей дочери. Может статься, Артемий Петрович хочет только
погубить Мариорицу!.. Поверенная их тайн, она будет иметь возможность ее
спасти...
помогать тебе всем моим разумением, всем лукавством, да... смотри, добрый,
милый, честный барин, не сделай несчастною бедную девушку... Говорят, я уж
успела выведать... сирота круглая, не имеет ни отца, ни матери, с чужой
стороны... не доведи ее до погибели, побойся бога, женись на ней.
приняла на свою душу: бог за то и наказал меня. Мы хоть и цыгане, а знаем
бога. Пора мне жить честно. Коли не примешь моего условия, - прибавила она с
твердостью и жаром, - я и дел никаких начинать не стану. Что ж?..
женишься?..
клянусь...
Волынского совесть невольно забила тревогу.
карает тех, кто преступает клятву.
условились: ты будешь иметь пригожую женку; сиротка найдет себе доброго,
знатного, богатого мужа; а я буду с фатой... не забудь же фату за первый
поцелуй... и душа моя не даст ответа богу, что погубила мою... мою
красавицу... Хоть и не видывала ее, но люблю-таки, сама не знаю почему...
может статься, потому, что сама была в такой беде, как она. И меня погубил
когда-то такой же красивый барин, как и ты... (Мариула утерла навернувшиеся
на глазу слезы.) Когда-нибудь я тебе это расскажу. Но я не плакать пришла, а
дело делать. Жду твоего наказу.
княжне Лелемико. При наказе Мариуле, чтобы она исполнила хорошенько
поручение, Артемий Петрович хотел пожаловать ей золотую монету. Но цыганка с
гордостью оттолкнула руку его, обещаясь, впрочем, взять деньги, когда все
уладит.
предметом, как тревожило Мариулу свидание с княжною Лелемико. Радость и
страх видеть так близко дочь свою, говорить с нею до того волновали ее
кровь, что занимался у нее дух; в голове и сердце ее стучали молоты.
Несколько раз дорогою останавливалась она, чтобы перевести дыхание.
дворцового подъезда, и потом, изредка оборачиваясь к своей спутнице и
ободряя ее взором, повел сквозь саранчу придворных слуг по извилинам лестниц
и коридоров.
полусонное.
что герцог хочет ввести к государыне цыганку, которая чудная гадальщица.
будет и какою смертью умрешь.
ворожеею. Суеверие - общая слабость людей во всех званиях.
камер-лакея арабку, привезенную с ним вместе в Россию. Он сказал ей что-то
по-своему. Молодая пригожая негритянка, с коралловым ожерельем вокруг черной
шеи, в белой шерстяной одежде, умильно улыбнулась своему соотечественнику, -
в этой улыбке было что-то более, нежели дружеское приветствие, - кивнула ему
курчавою головкой, давая знать, чтобы следовал с своей подругой за нею,
привела их к одной двери в коридоре, отворила осторожно дверь и, всунув в
отверстие голову, сказала:
Мариулина сердца. Ноги ее готовы были подкоситься.
опрометью бросился со стула или другой мебели и вслед затем кто-то произнес
уже дрожащим голосом:
родине, шепнуть друг другу слово любви и между тем задержать в коридоре
служанку княжны, вышедшую за завтраком. Мариула поспешила закрыть свое
безобразие, но, за скоростью и боязнью, сделала это так неловко, что при
входе ее в комнату страшный глаз ее, будто впадина в черепе мертвеца, и
багровые швы, которыми было исписано полулицо, первые бросились в глаза
княжны.
образе женщины, и сделала шага два назад, трясясь и смотря на нее с большим
отвращением. В эту минуту она забыла даже о цели посещения этой чудной
посланницы.
остановилась у дверей, как бы готовая распасться. В таком положении
находились обе несколько мгновений: одна - как бы умаливая одиноким своим
глазом простить ей ее безобразие, другая приучая себя к виду этого
безобразия мыслью о том, кто послал ее. Первая, призвав на помощь все
присутствие духа, старалась поправить свои волосы на кровавую впадину,
стянуть фату на щеку и стать в такое положение, что одна пригожая сторона
лица ее была видна Мариорице. Этот маневр помирил их.
трудом двигался.
мгновений она боялась взглянуть на цыганку, теперь готова была обнять ее.
Боязнь заменил стыд поверить другой... незнакомой женщине свои тайны
сердечные. Вспыхнув, она перебила торопливо речь посланницы:
ли я тебя?..
собака, которую побил хозяин и зовет опять, чтобы приласкать, подошла к
княжне, соразмеряя свои шаги с впечатлением, которое выказалось на лице ее.
меня... ты... вы... может ли это статься! Да, Артемий Петрович правду
говорил, что я найду добрую, прекрасную барышню...
котором горела любовь самая нежная, самая умилительная; любовалась красотою
своей дочери, пламенем очей ее, правильностию коралловых губ; этим одиноким
глазом осязала шелк ее волос, обвивала тонкий стан ее, целовала ее и в очи,
и в уста, и в грудь... И могла ли она вообразить себе, чтобы эта самая
прекрасная княжна, живущая во дворце, окруженная таким очарованием счастья,
была некогда маленькая цыганочка Мариула, в худых, суровых пеленках, под
разодранным шатром?.. Прочь, прочь эта мысль!..
Лелемико, она произносила опять волшебное имя Волынского. Таким образом
дошла до того, что могла взять ее руку... И мать с трепетом, с восторгом
неописанным поцеловала руку своей дочери... О! как была она счастлива в этот
миг!.. Она была награждена за все прошлые муки и за будущие.
лица так испорчена?
нас в доме пожар. Кто подумает об дочери, как не мать! Что дороже для нас,
как не дитя! Я хотела спасти ее, упала под горящее бревно и обожгла себе
половину лица.
память. - А где это было?
потом сказала: