- Ну, выпивал иногда с людьми...
Бесполезно с ним говорить. Тем более сейчас. Анна пошла прочь, не
заходя в дом. Алексей приподнялся.
- Ты куда?
- Христа славить!
Что с ним говорить...
Она и вправду пошла по людям, собирать, что дадут.
У Ксенофонтовых Евдокия Тихоновна бросилась ставить самовар. Она всегда
была душевно расположена к Анне, а теперь, когда Анна стала секретарем, ее
посещение вдвойне приятно.
- Я по делу, тетя Дуся. Мне нужны деньги.
- Что так?
Евдокия Тихоновна испытующе посмотрела на гостью.
- Нужно выручить. Одного человека. Очень нужно.
- А много?
Анна сказала. Евдокия Тихоновна всплеснула руками.
- Откуда же у нас таким деньгам!
- Сколько можно, - сказала Анна. - У меня есть платья, пальто. Шифоньер
можно продать. Приемник...
- Впрочем, погоди... - Евдокия Тихоновна подумала. - Гришка должен
скоро прийти...
Гриша тоже обрадовался Анне.
- Какими судьбами, Анна Андреевна?
Мать помешала ему говорить с гостьей, увела в комнату, которую когда-то
занимала Анна.
- Гришка на мотоцикл копит, - сказала она, выходя обратно. - Завтра
утречком сходит в сберкассу, в обед принесу...
Накопления Ксенофонтовых равнялись двум ее окладам. Анна долго думала -
к кому бы еще обратиться. Ни у кого из ее знакомых не было таких денег. Ей
пришла в голову отчаянная мысль - сходить к директору леспромхоза Ванюшину.
Член бюро райкома, он держался в некотором отдалении от других членов бюро,
но в спорах часто поддерживал Анну.
Утром она отправилась к Ванюшину.
- У меня просьба, Кирилл Савельич - без обиняков начала она, зайдя к
нему в кабинет. - Мне нужны деньги. Порядочная сумма. Вы у нас местный
Рокфеллер. Ну, не лично, конечно. Я не знаю, есть ли у вас лично. Но я
рискнула. Очень нужны. Отдам через полгода. Это я предупреждаю...
Широкоплечий Ванюшин еще шире расправил плечи. Исподлобья взглянул на
Анну. Он был громоздок, тяжел, круглолиц. Когда сердился - багровел,
казалось, вот-вот его хватит удар.
- Сколько? - коротко спросил он.
Анна сказала.
- Погодите... - сказал он и вышел.
Анна провела в одиночестве минут пятнадцать.
Ванюшин зашел обратно, сел за стол, сунул руку в боковой карман, подал
деньги.
- Вот, - сказал он.
Анна смутилась.
- Я предупредила. Смогу вернуть только через полгода, - сказала она. -
Вы даже ни о чем не спросили...
Ванюшин недовольно на нее поглядел.
- И не спрашиваю. Когда товарищ просит, я помогаю. А не выясняю - надо
ли помогать. Надо или не надо - это пусть другие выясняют...
К концу дня Анна появилась на маслозаводе перед Алексеем.
- Вот... - Она положила перед ним деньги. - Иди и внеси в кассу. Ты
ничего не должен.
Алексей растерялся.
- Колхозы сдавали, они и рассчитаются, - забормотал он. - Это даже
как-то...
- Я ничего не знаю, - сдавленным голосом произнесла Анна. - Я хочу быть
уверенной, что ты никому ничего не должен. Ни от кого не хочу зависеть. Ни
от чьей доброты.
Он нерешительно запротестовал:
- На это обратят внимание...
- У тебя недостача на сегодняшний день? - сказала Анна. - Вот иди и
покрывай.
Он упирался:
- А как я проведу?
- Незаконные операции умел проводить? Сумей провести законную.
Об оконное стекло бился шмель. Жужжал как сумасшедший.
Алексей прикрыл шмеля ладонью.
- Ах, чтоб тебя!
- Отпусти, - сказала Анна. - Шмель не виноват.
Он швырнул шмеля за окно.
Она спросила:
- Вы куда деньги сдаете?
- В банк.
- Вечером покажешь квитанцию, - тихо сказала Анна. - А то так и знай,
завтра еще одну ревизию пришлю... - Она поежилась. - Посадил семью на
голодный паек. Отец! Тоже мне...
И не договорила.
Вечером Анна долго сидела в райкоме. Советовалась с Добровольским, о
ком из механизаторов написать в газете. Так написать, чтобы и не перехвалить
и остальных подтолкнуть. К ней заглянул Тарабрин. Веселый, оживленный.
Прислушался.
- Правильно, - одобрил он. - Поднимите кое-кого перед уборкой...
- Между прочим, Иван Степанович, - сказала Анна, - Бахрушин внес
деньги.
- Какие деньги?
Тарабрин не сразу понял. Он уже не думал о сводке.
- Недочет, который образовался на маслозаводе. Там была какая-то
неясность. Не надо ему делать поблажек. Могут подумать, что из-за того, что
он мой муж.
Тарабрин прищурился, ждал, что еще она скажет.
- Ни я никому не должна прощать, ни мне никто не должен, - сказала
Анна. - Снисходительность, пусть даже из самых добрых побуждений, не одного
человека привела к преступлению.
XL
Лес прогрелся, просушен солнцем, даже под елями, распластавшими
мохнатые ветви по самой земле, сухо. В опавшую прошлогоднюю хвою рука
погружалась, как в нагретый сухой песок. Даже лесные болотца повысыхали, мох
в кочкарнике ершился жесткой щетиной. Деревья то совсем уходили в синь, то
высветлялись, зеленея нежно и молодо.
Дети вот уже дня три как собирались с матерью по грибы. Анна все
обещала, обещала и, наконец, поклялась, что обязательно пойдет в
воскресенье. Не так уж много времени удавалось ей проводить с детьми, но на
этот раз она их не обманула. Тем более что и Женя приехала на каникулы, ей
тоже хотелось в лес.
И вот всей семьей они сегодня в лесу. Даже Алексей охотно пошел. После
истории с маслом, когда Анна заставила его погасить недостачу, он притих,
стал ласков с детьми, даже как будто не пил и с Анной вел себя, как в первый
год после женитьбы.
Вышли пораньше, захватили корзины, взяли еды, дома осталась одна
Надежда Никоновна. Забрались километров за пять.
Дети разошлись по чаще, Алексей отправился искать удилище, а самой Анне
захотелось вдруг полежать. Просто полежать. Смотреть в небо и считать
облака...
Она расстелила плащ на сухой моховине, легла на спину, закинула руки за
голову - в кои-то веки могла она позволить себе вот так бездельно поваляться
днем на траве!
Поодаль перекликались дети. Она прислушивалась к их голосам. Они были
такие разные и в то же время такие бесконечно свои. Вот Коля. Он ближе всех.
Мальчику восьмой год, осенью пойдет в школу. Ниночке осенью исполнится
одиннадцать. Женя совсем большая, восемнадцать лет. Не успеешь оглянуться,
как закончит техникум и станет самостоятельным человеком. Мечтает о работе,
обещает помогать матери. Да где там! Встретит какого-нибудь Петю или Сеню -
и ищи ветра в поле! Время бежит, бежит. Ей самой тридцать семь. Тридцать
семь уже! Старая баба. Скоро бабушкой станет. Не задолжится. Вот только
дедушка у нас бедоватый...
В полдень все собрались возле Анны. Дети насобирали грибов, наперебой
хвастались перед матерью.
- Есть будете?
Есть хотели все. Анна расстелила полотенце, достала огурцы, вареную
картошку, селедку, хлеб.
Анна поколебалась, но все-таки купила накануне бутылку вина на тот
случай, если пойдет Алексей, чтоб уж и ему было полное удовольствие. Она не
разбиралась в вине, вино было какое-то молдавское, десертное, водки она
покупать не хотела.
Нине и Коле подмешали немного вина к воде. Анна и Женя выпили по
глотку, ну, а царская доля досталась, разумеется, Алексею.
Выпив, он повеселел, пытался петь, посадил возле себя сына, принялся
обстругивать удилище. Девочки ушли за цветами. Анна тоже пошла было с ними,
потом вернулась, почему-то не решилась оставить Колю с отцом.
- Ты иди, иди, - сказал Алексей жене, - дай мужикам между собой
покалякать.
Она все-таки не ушла. Алексей вставал, садился, снова вставал. Потом,
преодолевая смущение, извлек откуда-то поллитровку.
Корнев Павел
Афанасьев Роман
Орлов Алекс
Елманов Валерий
Куликов Роман
Маккэфри Энн