пустяков. Обиделась. Чего-то недопоняла. Пошла помолиться. Может быть, даже
наперекор тебе. А тут - умный поп. Все так деликатно, ненавязчиво. А она
девица с воображением, и чем дальше в лес, тем больше дров. Поп ее к богу
зовет, в небесные сферы, а ей уже мало этого, в лес потянуло. Ну, а лес и
есть лес, темнота. Самая доподлинная темнота эта секта. Связи с обществом
порваны, документы уничтожают, мол, антихристовы бумажки, от службы в армии
уклоняются, прячутся в тайниках, бегут в пустынные места... Попадешь к ним -
не захочешь, а одичаешь а уйти страшно, умеют запугать... - Он даже руку
положил на плечо Юре. - И еще. Таня Таней, но не она одна нуждается в
помощи. Присматривайся к окружающим: У Тани одна беда, у других другая.
Прийти к людям на помощь, вовремя прийти - это и значит быть настоящим
коммунистом.
Он пытливо посмотрел на Юру, и тот вдруг почувствовал, сколько у этого
человека забот.
- Ведь все, что случилось, это и для тебя должно стать уроком!
- Спасибо.
- Ну, а теперь счастливого вам пути.
На этот раз, прощаясь, Юра пожал руку новому знакомому уже с искренним
уважением и еще раз зашел к Василию.
- Ну как?
- Порядок.
И от всего сердца пригласил Василия к себе в гости, в Москву.
До отхода поезда оставалось время, и ребята бродили по Тавде, - вряд
ли, думали они, им придется еще сюда попасть.
Городок поднимался в гору. Одноэтажные деревянные домики походили один
на другой. Просторные улицы заросли травкой.
Юра и Таня шли, держась за руки. Петя деликатно от них отстал. Таня без
устали рассказывала о Бескудникове, о Ярославле, о Тавде.
Лес подступал вплотную к городу. Березки стояли, как невесты, белые,
чистые, нарядные.
- Я точно исповедуюсь, - задумчиво произнесла Таня. - Ничего не могу от
тебя утаить.
- А я не поп, - обиженно сказал Юра. - Не хочешь - не говори.
- Тебе я не могу не говорить...
Лес возле города ничем не походил на суровую, темную тайгу, солнце било
сквозь ветви, везде пушились кусты можжевельника.
Они вступили в заросли жимолости. Высокий кустарник сплошь был усыпан
бело-розовыми цветами. Розовая пена лилась до земли. Таня нырнула и
спряталась.
- Опаздываем на поезд!
Таня показалась среди цветов:
- Правда?
- Вот и нашел!
Она обхватила ветви, прижалась лицом к цветам. Юра хотел запомнить ее
такой навсегда. Светлая, синеглазая, чистая, она действительно казалась
каким-то существом не от мира сего.
- До чего красиво, - прошептала она. - Умереть можно среди цветов...
Юре стало страшно, точно она вправду могла умереть среди этих цветов, -
такой хрупкой и нежной казалась она в розовой пене жимолости.
Он подошел к ней и, повинуясь безотчетному порыву, осторожно потянул
через голову с тоненькой и такой беспомощной шеи шнурок с крестом.
- Зачем? - испуганно спросила Таня.
Он неуверенно подержал в руках шнурок с медным крестиком и повесил на
ближнюю ветку.
- А ты знаешь, - сказал он, - что получится из этих цветов к осени?
- Что? - беспечно спросила Таня.
- Волчьи ягоды, - задумчиво сказал Юра. - Эти розовые цветочки
превратятся в ядовитые волчьи ягоды.
Этот нежданный-негаданный телефонный звонок раздался в конце июня.
- Юра?!
- Хочу зайти к вам.
Кого угодно мог я ждать в тот день, но только не Юру. Да еще вместе с
Таней!
Юра загорел, похудел, как будто даже немножко вытянулся, но, в общем,
это был все тот же Юра. Гораздо больше меня интересовала его спутница.
Она подошла ко мне, как к старому знакомому, и первая протянула руку:
- Здравствуйте. Юра рассказывал мне о вас, а вам обо мне, вероятно, еще
больше.
Юра принялся рассказывать о злоключениях Тани на Урале...
А она - улыбалась!..
- Ну, как? - поинтересовался я. - С богом покончено?
Таня помедлила.
- Не знаю, - нерешительно протянула она.
И я тут же увидел, как в глазах Юры мелькнула тень тревоги...
Они ушли, а мне почему-то вспомнился рассказ Юры о том, как он бродил с
Таней по Тавде. Нет, не похожа она на Варфоломея, она существует сама по
себе. Будь я художником, я бы нарисовал ее в зарослях цветущей жимолости...
И опять я подумал: "Что же все-таки толкнуло эту девочку к богу?.."
Сходила в церковь, познакомилась со священником, поиграла в
богоискательство и... испугалась возмездия. Плохо было Тане? Конечно, плохо.
А гордость не позволяет сказать об этом открыто...
За стеклами шкафов поблескивают корешки книг.
Малейшая вина виновата! "Бери в руки розги и секи. Секи шибче, секи, не
смущаясь! Смело пиши всякое лыко в строку..."
Это иронизирует Щедрин.
А вот Достоевский: "Есть такие вещи, которые никогда не возьмешь
силою... Вспомните басню - ведь не дождем, не ветром сдернуло плащ с
путника, а солнцем..."
Доброты у нас подчас мало, доброжелательности друг к другу. Вот о чем
нам надо подумать!
В данном случае никому другому, как Юре, и не дано спасти Таню.
Если он сумеет не напоминать, если сумеет забыть то, что произошло.
Тогда и Таня сумеет забыть...
"Вот едет сейчас Юра в метро, - продолжал размышлять я. - В пестрой
рубашке, в модных брючках, в узконосых ботиночках. Чистой воды стиляга!
Какая-нибудь девица заглядится на него: с таким парнем можно и потанцевать,
и посидеть в ресторане. Кто-нибудь из пассажиров постарше пренебрежительно
скосит глаза и подумает, что перед ним "продукт времени". Но никто не
подумает, что Юра взаправдашний рыцарь, что он действительно продукт времени
- продукт нашего времени, революционного, героического, романтического..."
На следующий день он не утерпел, забежал ко мне один.
- Ваше впечатление? - спросил он. - Как Таня?
- Юра, вы уверены, что ничто уже не повторится?
- Не знаю, но все-таки есть для нее нечто, что сильнее всякого бога, -
раздумчиво сказал Юра. - Мы пришли к ней вчера домой, мамы ее еще не было.
Таня посмотрела на меня, чуть улыбнулась и взяла со стола книгу. Раскрыла и
показала свай комсомольский билет. Ей предстоит еще много неприятных
объяснений, неизвестно, оставят ли ее в комсомоле, но билет свой она
сохранила.
- А вы не боитесь, что достаточно ее ранить - и она снова...
- И это я понимаю, - согласился он. - Но я бы не простил себе, если бы
оставил ее в беде.
- А вы действительно готовы связать с нею свою жизнь?
- Не знаю, - еще задумчивее сказал Юра и порозовел, как и тогда, когда
впервые рассказывал мне о Тане. - Ничего я еще не знаю.
А я... я посмотрел еще раз на Юру и пожалел о том, что не у всех есть
такие друзья.
Шилова Юлия
Дальский Алекс
Василенко Иван
Быков Василий
Куликов Роман
Жюль Верн