судьбу, а я все буду твердить себе: "В феврале этого года я на одну минуту
был так счастлив, как другим людям не доводится за всю их жизнь". Взгляни на
меня, Фифина! - обратился он к дочери. - Разве она не красавица? Скажите мне
на милость, встречали вы когда-нибудь женщину с таким цветом лица и с такой
ямочкой на подбородке? Нет? Правда, нет? Это я создал такую прелесть! теперь
же благодаря вам она будет счастлива и станет в тысячу раз красивее. Если
вам, дорогой сосед, нужно в раю мое место, уступаю его вам, а я могу пойти и
в ад. Давайте есть, давайте есть, здесь все наше, - вдруг заявил он, уже не
зная, что сказать.
сказал:
труда! Я буду жить там наверху; что тебе стоит сделать каких-нибудь два шага
и зайти ко мне? Ты обещаешь, да?
Давайте обедать.
меньше, чем другие. Он ложился у ног дочери и целовал их, смотрел подолгу ей
в глаза, терся головой об ее платье, - словом, творил такие безрассудства,
на какие способен только любовник, самый нежный, самый юный.
надо всецело принадлежать ему. А ведь это будет иногда очень стеснять.
эту мысль, содержавшую в себе зачатки черной неблагодарности.
оглядывая комнату. - Значит, сегодня нам приходится расстаться!
видом. - Завтра Итальянская опера.
направились в "Дом Воке" и, разговаривая о Дельфине, все больше и больше
восхищались ею, что превратило их беседу в своеобразный словесный поединок
между двумя всесильными страстями. Эжен не мог скрыть от себя, что отцовская
любовь, чуждая всякого эгоистического интереса, затмевала его любовь своей
неколебимостью и глубиной. Для отца кумир оставался неизменно чистым и
прекрасным, и обожание укреплялось не только мыслями о будущем, но и всем
прошлым.
обществе Сильвии и Кристофа. Старуха хозяйка напоминала М'ария среди
развалин Карфагена. Она поджидала двух оставшихся у нее жильцов, изливая
перед Сильвией свое горе. Как ни красноречивы жалобы на жизнь, которые лорд
Байрон вложил в уста своего Тассо, но им далеко до жизненной правды,
звучавшей в сетованиях вдовы Воке.
кофе. Каково! Дом опустел; прямо сердце разрывается на части. Что за жизнь
без нахлебников? Ничто. Обезлюдел мой дом. В пустом доме нет жизни. Чем я
грешна перед богом, что накликала на себя все эти беды? Запас-то фасоли и
картофеля сделан на двадцать человек. У меня в доме - и вдруг полиция! Ведь
нам придется есть одну картошку! Надо будет рассчитать Кристофа.
сойду с ума. А тут еще эта ведьма Мишоно уволокла от меня Пуаре. Чем она ему
так угодила, чем так привязала его к себе, что он бегает за ней, точно
собачонка?
неодобрительно покачивая головой.
вот что хочешь со мной делай, до сих пор не могу этому поверить. Такой
весельчак, пил "глорию" на пятнадцать франков в месяц и за все платил
наличными!
милость, и все это случилось в моем доме, в квартале, где и коты-то не
шныряют. Честное слово, я прямо как во сне. Видали мы с тобой и что
приключилось с Людовиком Шестнадцатым, и как пал император, и как он
вернулся, и как снова пал, - все это мыслимое дело. А ведь против семейных
пансионов не пойдешь: без короля можно обойтись, а есть-то нужно постоянно;
и если честная вдова, да еще из рода де Конфлан, кормит разнообразными
хорошими обедами, так разве что настанет конец света... Да, так оно и есть,
это конец света.
говорят, получит за это ренту в тысячу экю! - воскликнула Сильвия.
ко всему прочему, переезжает к Бюно. Да она на все способна, в свое время
она наверняка проделывала ужасные вещи, и крала, и убивала. Вот бы кому итти
на каторгу вместо того бедняги.
постигших семейный пансион, заявили своей хозяйке, что переезжают жить на
Шоссе д'Антен.
Господа, вы нанесли мне смертельный удар! В самое нутро! Точно кол туда
вогнали. Ну и денек! От него состаришься на десять лет. Честное слово, я
сойду с ума. Как быть с фасолью? Хорошо же! Раз я остаюсь одна, ты, Кристоф,
завтра же получишь расчет. Прощайте, господа, покойной ночи!
ней и помутилось. Слушайте, никак плачет. Всплакнет, ей и полегчает. Это
впервой, как здесь служу, она слезу пускает.
как всякая хозяйка, потерявшая всех своих жильцов и пережившая целый
переворот в жизни, она была огорчена, но сохранила здравый смысл и показала,
какой бывает истинная скорбь, глубокая, вызванная нарушением материальных
выгод и привычного уклада. Когда влюбленный покидает те места, где живет его
возлюбленная, когда он смотрит на них в последний раз, взор его, несомненно,
не так печален, как был печален взор вдовы Воке, когда она глядела на
опустевший стол. Эжен стал утешать ее, говоря, что через несколько дней
вместо него поселится Бьяншон, у которого кончается срок практики в
больнице, да и чиновник из музея неоднократно выражал желание занять комнаты
г-жи Кутюр, так что она быстро пополнит состав своих жильцов.
Увидите, не пройдет и десяти дней, как смерть войдет сюда, - сказала Воке,
окидывая столовую зловещим взглядом. - Кого-то унесет она?
испуганная Сильвия.
кресла, совершенно убитая этим ужасным предвещанием.
получил письмо в изящном конверте, запечатанном печатью с гербом де
Босеанов. В конверте лежало приглашение на имя г-жи и г-на Нусинген на
большой бал у виконтессы, о котором было известно всем еще за месяц.
Приглашение сопровождалось запиской для самого Эжена:
чувств по отношению к г-же де Нусинген. Посылаю вам приглашение, о котором
вы просили, и буду счастлива познакомиться с сестрой г-жи де Ресто. Итак,
привозите ко мне вашу красавицу, но постарайтесь, чтобы она не завладела
всей вашей приязнью, ибо значительную долю этого чувства вы должны уделить
мне - в ответ на ту приязнь, какую я питаю к вам.
Нусингена ей нежелательно", - подумал Эжен.
порадовать ее, и твердо надеясь получить за это достойную награду. Г-жа де
Нусинген принимала ванну. Эжен остался ждать в будуаре, терзаясь
нетерпением, вполне естественным у пылкого молодого человека, уже два года
мечтавшего о том, чтобы у него была возлюбленная. В жизни молодых людей эти
переживания неповторимы. У первой женщины, которой увлекается мужчина, -
женщины, действительно достойной любви, то есть такой, которую он видит
всегда в блистательной оправе, предписанной парижским высшим обществом, -
никогда не будет соперниц. Любовь в Париже совершенно не похожа на
провинциальную любовь. Здесь ни мужчин, ни женщин не обманешь показной
витриной, где каждый для приличия вывешивает стяг, расписанный пустыми
фразами о мнимом бескорыстии своих любовных чувств. Здесь женщина должна не
только отвечать всем требованиям нашей чувственной природы и нашей души, -
она отлично сознает, что главная ее обязанность - соблюдать множество
суетных мелочей, из которых и состоит жизнь. В парижской любви так много
хвастовства, напыщенности, расточительности, наглости и пустозвонства. Если
Каргалов Вадим
Конан-Дойль Артур
Василенко Иван
Афанасьев Роман
Витковский Евгений
Орловский Гай Юлий