Чтение 40–й страницы книги ~Поводыри на распутье~

— Не повезло, — посочувствовала девушка, отрывая корешок билета на сверхзвуковой самолет до Цюриха. Оценила богатую одежду пассажира и про себя поморщилась: «Я бы с удовольствием обменяла такую работу на все карнавалы мира…» — Посадка начнется через десять минут.

— До свидания, красавица, надеюсь, до встречи!

«Шутник!»

Родригес, точнее, в прошлом Родригес, сейчас он носил фамилию Амброзини, прошел в зал для пассажиров первого класса. «Балалайку» для отступления — настоящую «балалайку»! — ему предоставили заказчики. Приятно работать на серьезных людей. Ника уже покинула Москву, отправившись на «суперсобаке» во Франкфурт. Милая красавица Ника, такая пылкая…

Ее контракт — следующий.

* * *

анклав: Эдинбург

территория: Даун Таун

«Солнечная Игла»

иногда необычные действия приводят к заурядным результатам

С тех пор как Макферсон договорился с американцами, его дела пошли на лад. Шон даже не ожидал, что найдется столько людей, желающих видеть его на посту президента СБА. Поступали сообщения, проводились видеоконференции, приезжали гонцы из Анклавов. Как из тех, что следовали в кильватере американцев, так и из тех, что держались русских.

Взаимоисключающие договоренности с Мертвым и американцами не смущали Макферсона.

— Вы столкнетесь лбами, — улыбался про себя Шон. — Будете выяснять, кому из вас достанется моя дружба.

Шотландец считал, что поступил весьма ловко, одновременно заручившись на данном этапе поддержкой столь могущественных сил. А о том, что будет после выборов, Макферсон старался не думать: сначала надо победить. Лучше, конечно, принять сторону старых друзей — американцев, но Мертвый известный отморозок, кто знает, на что он пойдет, поняв, что теряет влияние? В общем, было над чем поломать голову, но Шон сознательно откладывал размышления на потом.

Надо победить.

А прежде — дожить до конференции.

Макферсон понимал, что стоит Моратти узнать о формировании за его спиной настоящего, нацеленного на победу пула, как он сразу же избавится от маски кабинетного интригана, чистоплюя, добивающегося своей цели исключительно путем переговоров. Должность президента СБА — лакомый кусок, особенно если учесть возню, начатую вокруг Анклавов. Человек, оказавшийся на этом посту, может обрести невиданную власть, и Моратти будет драться с первобытной жестокостью.

А потому, заключив договор с американцами, Шон позаботился о том, чтобы его охраняли только проверенные люди. Сотрудники, которых подозревали в чересчур тесных сношениях с Цюрихом, получили отпуска, отправились в командировки или попали на больничные койки. Разумеется, избавиться от всех президентских соглядатаев не удалось, но самого Макферсона окружали преданные лично ему профессионалы.

Как выяснилось — не зря…

— Объект практически не покидает офис, живет в апартаментах, примыкающих к кабинету. Собственная система подачи воздуха, четыре ступени очистки. Такая же история с водой. Пищу готовит личный повар, которого перевезли жить в казарму СБА. Свежие продукты не использует, только замороженные, которые завезли довольно давно. За приготовлением еды следят телохранители. — Донатас Мудлайнес, руководитель группы наблюдения, собиравшей сведения о крепости Макферсона, перевел дух и продолжил: — Помещения вокруг апартаментов блокированы либо в них живут люди Шотландца. Практически все его встречи отменены, он управляет филиалом через трех наиболее доверенных помощников.

— Можно их заразить?

— Перед входом в кабинет их просвечивают мощным наноскопом и берут анализ крови.

— Плохо.

— Окна усиленные, в случае необходимости закрываются титанпластовыми щитами.

— Нам бы все равно не позволили использовать боевой вертолет, — пробурчал Дрогас. — А пробить такие окна из ручного оружия нереально.

Мудлайнес согласно кивнул. Он чувствовал некую вину: впервые, за все годы работы со Стефаном, Донатас не смог найти брешь в обороне противника.

— Твой вывод?

— Активная и довольно шумная операция. Но и в этом случае вероятность успеха не более тридцати процентов.

— Нам запрещено шуметь, — вздохнул Дрогас. И почесал в затылке: — С кем спит Макферсон? Бабу к нему привозят?

— Привезли неделю назад. И с тех пор не выпускали.

— Дерьмо!

Стефан, не стесняясь, выругался и в два больших глотка опустошил чашку с холодным кофе — единственным напитком, который он позволял себе во время мозговых штурмов.

Основная проблема заключалась в том, что Моратти требовал устранить Шона чисто. И не просто чисто, а так, чтобы даже медики Мертвого или американцев ничего не обнаружили. Ник не хотел лишних проблем. Сама по себе задача была легко выполнима: в арсенале спецотделов СБА существовал целый ряд средств для подобных целей, от вирусов до нанов. Но как внедрить эту дрянь в столь хорошо укрывшийся объект? Воздух, вода, пища, контакт с зараженным человеком — все отпадало.

Тупик?

В принципе Дрогас еще в Цюрихе понял, что операция необычайно сложна, и запросил у Моратти санкцию на применение силы. Вместо ответа Ник прислал Стефану худощавого, скромно одетого китайца. Дрогас знал о новом помощнике всего две вещи: первое — его зовут Ван, второе — утром он прилетел на «страте» из Гонконга. У Стефана не было никакого желания общаться с поднебесником, однако, выслушав доклад Мудлайнеса и от души выругавшись, Дрогас решил поинтересоваться мнением желтопузого:

— Слышал?

— Да, — невозмутимо ответил китаец, до сих пор молча сидевший в углу.

— Что скажешь?

Ван помолчал, бесстрастно глядя на Стефана непроницаемо черными глазами, после чего спокойно произнес:

— Необходимость пройти в здание. — Его английский был ужасен, но Дрогас специально не сообщил китайцу, что в его «балалайку» зашит мощный переводчик и тот может говорить на родном языке. Пусть помучается. — Необходимость комната недалеко от. Комната, чтобы не мешали, и точно знать, где человек. Двадцать минут, я делать все.

Мудлайнес хмыкнул.

Стефан вздохнул и почесал подбородок. Предложение китайца звучало дико. Однако Моратти дважды повторил, что Ван — большой специалист, а Нику Дрогас доверял. Да и выхода другого, если честно, не было.

— Ладно, — решил Стефан и посмотрел на Мудлайнеса: — Донатас, готовь документы на вход в здание и подбери кабинет. Мы пойдем… — Дрогас обернулся к китайцу: — Мы пойдем вместе, понял?

Ван безразлично пожал плечами.

«Солнечная Игла», штаб-квартира эдинбургского филиала СБА, была едва ли не единственным зданием в деловой части Анклава, которое не носило вычурного названия с налетом средневековой романтики. Не «донжон», не «башня», не «цитадель» или «крепость» — просто «Игла». Высоченный дом, крыша которого терялась за облаками, полностью соответствовал этому нехитрому названию.

Меры безопасности в Эдинбурге принимались стандартные, обычные посетители допускались только на первый этаж, на котором располагалась приемная филиала, а для того, чтобы попасть выше, требовался пропуск или сопровождающий. Однако эту проблему Дрогас преодолел легко: Мудлайнес сделал для Вана «балалайку» беза, и они со Стефаном, оставив мобиль в подземном гараже, поднялись на нужный этаж. Кто будет проверять, почему два офицера заняли одно из помещений? Поговорить им надо. Чипы у Дрогаса и Вана были местные, эдинбургские, а комнату для них зарезервировали по всем правилам, о чем позаботился верный человек из машинистов.

Войдя в кабинет, Стефан вызвал на экран коммуникатора внутренний план «Иглы» и показал китайцу, как расположена их комната относительно апартаментов Макферсона. Ван потребовал уточнить расстояния до дециметров и больше десяти минут изучал различные проекции плана. Дрогас успел перекурить, поглазеть в окно и решить, что полагаться на желтопузого не следовало. Но стоило Стефану прийти к этому заключению, как Ван отлип от коммуникатора, вытащил из своей сумки старомодную баночку с тушью, тоненькую кисть и лист бумаги.

— Я делать.Дрогас оторопел:

— Будешь перерисовывать план?

Китаец вежливо улыбнулся, показывая, что оценил шутку варвара, и неспешно изобразил на листе пару иероглифов.

— Ты меня ждать в кресло. Не ходить — опасно. Курить — да.

— А ты?

Ван не ответил.

Он вернул свои пожитки в сумку, взял лист с иероглифами в обе руки, прошептал несколько слов, приложил бумагу ко лбу, сделал шаг, и…

Исчез.

Шаг, которого не увидел Дрогас, привел Вана в спальню Макферсона.

Оказавшись в комнате, китаец на несколько секунд замер, напряженно прислушиваясь к спокойному дыханию спящих, затем извлек баночку с тушью, кисть, бесшумно подошел к двери и написал на ней иероглиф «тишина». Вернулся к кровати и осторожно, едва касаясь кистью кожи, по очереди изобразил на лбах Макферсона и его подруги иероглифы «спать».

Теперь ему никто не мог помешать.

Ван спрятал кисть и баночку в сумку, вытащил деревянный футляр, внутри которого были аккуратно разложены серебряные и золотые иглы, потер руки, сосредоточился, внимательно глядя на Шотландца, глубоко вздохнул и принялся осторожно втыкать иглы в тело Макферсона.

Двадцать минут показались Дрогасу вечностью.

Услышав приказ китайца, Стефан возмутился, хотел даже окрыситься на нахального поднебесника… Однако неожиданное исчезновение Вана вывело Дрогаса из равновесия. Некоторое время он неподвижно сидел в кресле, шепча: «Я не сплю. Я не сплю…» Затем закурил, с трудом вытащив дрожащими пальцами сигарету из пачки.

Затем сумел успокоиться.

Люди, которым доводилось общаться со Стефаном, отмечали феноменальную крепость его нервной системы, позволяющую Дрогасу сохранять хладнокровие в самых сложных ситуациях. Вот и сейчас, став свидетелем необыкновенного происшествия, Стефан опомнился достаточно быстро. Дрогас запретил себе думать над тем, свидетелем чего стал: колдовства, гипноза или применения новой техники, и просто ждал развития событий. Когда же Ван вновь появился в комнате — выплыл из воздуха в самом ее центре, — спокойно поинтересовался:

— Все в порядке?

Китаец с уважением посмотрел на Стефана, устало потер глаза и кивнул:

— Острая сердца нет.

«Острая сердечная недостаточность», понял Дрогас.

— Во сне умереть. Следа нет. Утром найти.

— Хорошо, — одобрил Стефан и выстрелил Вану в голову.

Пистолет он вытащил заранее и скрыл от китайца небрежно брошенным на подлокотник пиджаком. Убедившись, что не промахнулся, Дрогас поднялся с кресла, подошел и трижды выстрелил Вану в грудь. Для верности. Мало ли на что способен растворяющийся в воздухе поднебесник?

К большому облегчению Стефана, собирать разбрызганные по комнате мозги и латать простреленное сердце желтопузый не умел.

Дрогас аккуратно обошел труп — о нем позаботятся доверенные люди, — убрал пистолет в кобуру, вытащил коммуникатор и набрал номер Моратти:

— Все в порядке.

— Уверен?

— Вану можно было доверять?

Моратти усмехнулся, услышав акцентированное «было», но ответил серьезно:

— Да.

— В таком случае — острая сердечная недостаточность. Наш друг умер во сне.

— Вот и хорошо, — рассмеялся Ник. — Одной проблемой меньше.

— Знаете, — негромко произнес Стефан, — я здесь такое видел… Не поверите.

— Поверю, — пообещал Моратти. — Возвращайся в Цюрих — поговорим.

* * *

анклав: Москва

территория: Болото

подземные очистные сооружения

electa una via , поп datur recursus ad alteram

( Избравшему один путь, не разрешается пойти по другому (лат.) )

— Я видела отчеты, — сухо произнесла Пэт. — В Москве Деда сопровождала женщина. Капитан ОКР Эмира Го.

Путешествие на катере и дальнейший путь позволили девушке немного успокоиться. Незнакомец перестал вызывать у нее страх — если бы хотел убить, убил бы сразу, однако место, в котором они оказались, вызывало у Пэт неясную тревогу.

Эмир — пока девушка решила называть его так — привез ее в старый коллектор, в одно из гигантских подземных сооружений, построенных во время стремительного — в разы — увеличения населения Анклава. Завел внутрь, заставил спуститься по грязной лестнице, и сейчас они находились на небольшой, скудно освещенной парой лампочек площадке, одна из сторон которой заканчивалась черным провалом, даже не ограниченным перилами. Дорога в никуда. Бетонный колодец уходил в глубь земли метров на сто, а диаметр его составлял не меньше тридцати. Внизу колоссальной трубы скапливалась зловонная масса, из-за которой пришлось вставить в ноздри специальные фильтры.

Место для разговора Эмир подобрал, мягко говоря, странное, но взявшая себя в руки Пэт твердо решила докопаться до правды и переборола гнетущее впечатление.

— Ты мне врешь.

— Это называется стереть, — грустно улыбнулся Урзак.

— Стереть? — не поняла девушка.

— Меня вычислили через неделю после смерти Романа, — вздохнул Хасим и пояснил: — У Мертвого отличные дознаватели. Затем Кауфман договорился с моим руководством… Не знаю, какую плату он предложил, но ОКР сдал меня с потрохами. Мне предложили договориться по-хорошему — я отказался. Меня попытались убрать — я сумел скрыться. Тогда они полностью переписали мое досье… — Банум прищурился. — Как ты могла принять разряженную курицу за боевого офицера?

Девушке стало чуточку стыдно.

— Я потерял руки на китайской границе, — веско сообщил Хасим. — И остался в строю. Я считался одним из лучших сотрудников ОКР. И я потерял все. Из-за тебя.

— Извини. — Однако сомнения оставались. — Но я не понимаю, для чего потребовалось менять тебя на женщину? Это кажется бессмысленным.

— Только на первый взгляд, — спокойно ответил Банум. — Я тоже терялся в догадках некоторое время, а потом вспомнил составленный СБА твой психологический портрет: женщине гораздо проще завоевать твое доверие.

Некоторое время Пэт размышляла, после чего мысленно поаплодировала психологам Службы.

— Как ты узнал о встрече на карнавале?

— Я ведь оставлен присматривать за тобой, — напомнил Хасим. — Даже после перехода в подполье у меня сохранились крепкие связи и в ОКР, и в СБА.

— И от убийц ты ушел, — задумчиво продолжила девушка. — А ведь наверняка к тебе послали опытных профессионалов… — Пэт нашла в себе силы улыбнуться: — Ты супермен?

— Почти, — серьезно ответил Банум. — Видишь ли, Петра, служба в ОКР — это не все, чем я занимаюсь. Есть другие достоинства, узнав о которых Роман решил доверить твою безопасность именно мне.

— Какие?

Девушка устала, мечтала о кресле, диване, простой скамье, перевернутом ящике, в конце концов, но на площадке не было ничего подходящего. Приходилось стоять.

— Получилось так, что я знаю о богах больше обычных людей, — медленно произнес Урзак. — К сожалению, твои враги — тоже. И ты должна быть готова к тому, что сегодня возле этого вонючего колодца произойдет весьма необычное сражение…

— Может, объяснишь, наконец, что нам предстоит сделать? — хмуро осведомился Грег. — Ты ведь знаешь, я не люблю всю эту таинственность.

Слоновски испытывал странные чувства. С одной стороны, он был рад, что ему позволили отдохнуть — за последние дни он изрядно вымотался, и несколько часов гипносна в казарме безов позволили Грегу восстановить силы. С другой — оперативника раздражала по обыкновению невозмутимая физиономия дознавателя и то, что Щеглов не спешит вводить его в курс дела. Почему, спрашивается, он, начальник отдела прямых переговоров, болтается в «Пирамидоме», когда все его ребята прикрывают отправившегося на карнавал шефа?

— О докторе Кауфмане позаботится Женя, — бесстрастно произнес Мишенька, словно прочитав мысли Грега. Что, впрочем, было не так уж и сложно. — Для нас с тобой есть другая, более сложная задача.

— Какая? — быстро спросил Слоновски.

Щеглов улыбнулся, снял очки и принялся аккуратно протирать линзы специальной тряпочкой.

— Какая? — раздраженно повторил Грег.

— Скажи, ты обещал детям сходить с ними на карнавал? — неожиданно поинтересовался дознаватель.

Слоновски опешил.

— Обещал?

— Ну, да… — неуверенно протянул Грег. — Завтра. Шеф идет на праздник в первый и последний день. Я рассчитывал, что завтра у меня будет свободное время…

— Они ждут?

— Конечно!

«Черт! Неужели сорвется выходной?»

— И мои ждут, — после короткой паузы сообщил Мишенька. Странно, но его тон звучал очень мирно, очень по-домашнему. — Я тоже обещал им завтрашний день.

— При чем здесь это? — осведомился сбитый с толку Грег. — Почему ты заговорил о детях?

Щеглов закончил с очками и вернул их на нос. Помолчал, а затем, глядя в упор на Слоновски, очень веско и очень жестко сказал:

— Мы привыкли рисковать собой, своей жизнью, своим будущим. Только своим. К тому же мы знаем, что если с нами что-нибудь случится, о наших семьях позаботятся. Детям назначат солидную пенсию, помогут получить образование, и у них будет шанс сделать карьеру. Но сейчас вопрос стоит иначе. Если мы проиграем, они не пощадят никого: ни нас, ни наших детей. Идет война на взаимное уничтожение, и мы с тобой, Грег, так получилось, ее участники. Мы в списке тех, кому уготовано полное забвение. Полное. Нас не простят, Грег. Наше семя развеют по ветру. Тебя это устраивает?

Угрюмый Слоновски отрицательно мотнул головой. Слишком многое пришлось ему пережить ради того, чтобы подхватить на руки своего ребенка, прижать его к груди и рассмеяться, слыша агуканье малыша. Грег понимал, что Мишенька, прекрасно знающий его историю, не станет шутить на тему детей, а потому не колебался ни секунды:

— Нет.

Некоторое время мужчины смотрели друг на друга, а затем Щеглов своим обычным, холодным и несколько отстраненным тоном произнес:

— В ближайшее время доктор Кауфман расскажет тебе подробности того, о чем я только что говорил. — Помолчал. — Пока же возьми из арсенала «пингвин» и тщательно его проверь — сегодня вечером нас ждет серьезный бой.

Поединок у выгребной ямы? У тебя извращенное чувство юмора.

— Ты заслужил такую смерть.

— Все мы чего-то заслужили. — Он помолчал. — Давно не виделись, Урзак.

— Никогда не виделись, — подчеркнул Банум.

— Ну… Это утверждение не совсем верно. — Кирилл посмотрел на девушку: — Ты в порядке?

Пэт промолчала. Неловким движением провела рукой по юбке бального платья. Отвернулась.

Банум усмехнулся. Антиквар нахмурился.

Грязнов появился в коллекторе как-то буднично. Пэт, ожидавшая после рассказа Банума едва ли не демонического пришествия, была слегка разочарована: ни клубов дыма, ни столбов пламени, ни материализации из воздуха. Кирилл даже не попытался подкрасться — просто пришел, и его шаги были слышны задолго до того, как он оказался на сумрачной площадке.

— Красивые руки, Урзак, правда, не живые.

— Это не помешает мне победить.

— Да, конечно, — пробормотал Грязнов. И снова обратился к девушке: — Патриция, пожалуйста, отойди от края колодца и встань у меня за спиной. Лысый человек опасен.

— Ты убил Деда, — тихо произнесла девушка.

— Серьезное обвинение, — усмехнулся Кирилл, переводя взгляд на врага: — Поздравляю, Урзак, ты не терял время даром.

— Я рассказал Петре правду.

— И, конечно же, начнешь бой прямо сейчас, не предоставив мне возможности опровергнуть ложь.

Банум сжал трость.

— К чему разговоры?

— К тому, что Патриция должна выслушать обе стороны.

— А она хочет?

— Ты убил Деда! — выкрикнула девушка. — Ты!

— Нет! — отрезал Кирилл.

— Кауфман сделал это по твоему приказу! — рявкнул Банум.