дядька с рыжими усами и лысиной. Колька сдал меня с рук на руки и исчез,
запечатлев на моем лбу братский поцелуй. Дядька напоил меня чаем, что было
несколько несвоевременно в третьем часу ночи, а потом сказал:
дверь.
через пятнадцать мы свернули на тихую улочку, которая закончилась тупиком.
Мой водитель затормозил возле железных ворот и посигналил. Залаяли собаки -
целый концерт, не меньше десятка. Вспыхнул прожектор. Повертев головой, я
узнала бывший профилакторий опытной станции. Какое он имел отношение к войне
в городе - оставалось только гадать. Рыжий дядька вышел, прикрывая лицо
ладонью, и с кем-то заговорил. Рядом с воротами открылась калитка.
который сейчас напоминал лагерь террористов или первые поселения на Диком
Западе - ко му что нравится. Мне лично не нравилось ни то ни другое. Я
женщина не воинственная, тихая, с робкой мечтой о счастье.
они все-таки проводили нас до корпуса двухэтажного здания в глубине парка.
парка. Откуда-то сбоку появились двое мужчин, тоже вооруженные.
болталась рация. Он позвонил в двеpь и громко крикнул: - Серега, тебе
пополнение.
несмотря на поздний час, молодцевато.
Выбирай любую, - и опять улыбнулся.
разглядывает. Неохотно открыв глаза, я увидела карапуза лет четырех, который
целился в меня из игрушечного пистолета.
нельзя?
уже большой.
прошла по коридору и оказалась в просторной кухне, где по-домашнему
расположились пять женщин приблизительно моего воз раста. У двух на руках
были грудные дети.
Брюнетка в синем кимоно, стоящая возле плиты, спросила:
общем, будь как дома.
задавала, и так все ясно. Приходилось утешаться мыслью, что это временно и,
конечно, ненадолго. Я и представить не могла, что про живу здесь почти
месяц.
отдать крестному должное, каким бы негодяем он ни был, но святые чувства в
душе имел: о бывшей жене проявил заботу. Потом оказалось, что на крестного я
зря умилилась: привез ее сюда Колька по велению Алексея. Гришка тоже был
здесь - единственный мужик, не считая охранников и детей мужского пола.
Днями напролет он сидел в кухне, цепляясь за любую возможность поболтать.
Женщины относились к нему как к собачонке: пользы никакой, но жалко. Вот
Гришка и катался как сыр в масле, всегда во хмелю, сыт и весел. Верка,
напротив, до обеда была трезвой и лишь часам к трем стремительно
накачивалась водкой, доводя себя до белой горячки. Я проводила с ней много
времени. По утрам, пока она была в себе, об Алексее выспрашивала, а к вечеру
следила, чтобы с пьяных глаз ненароком себя не угробила. Верка облюбовала
балкон и, не слушая брани охранников, курила, сидя на перилах, каждую
секунду рискуя грохнуться вниз. Уговаривать ее было бесполезно. Я садилась
на пол, прижимаясь к перилам спиной, и следила за Веркиными ногами, надеясь,
что в критический момент смогу их ухватить.
наведывались редко. Небритые, чужие, с запавшими глазами, торопливо целовали
детей и падали замертво на кровать. Бабы ревели и по очереди утешали друг
друга. Новости передавались шепотом, точно от этого они становились менее
страшными. Время от времени кто-нибудь из охранников появлялся на кухне,
держа за руку ребенка, и матерно крыл зазевавшихся женщин. Ребенок
оказывался в родных руках, мать в ответ крыла охранника, в перебранку дружно
ввязывались все присутствующие, и крик стоял, как в курятнике ночью, когда
там объявляется лиса.
удивлением обнаружила врача и медсестру. В медицинском оборудовании я не
разбиралась, но оно было. Были и раненые - к концу недели в палате лежало
четверо. Правда, судя по царившему здесь веселью, близкая смерть от ран им
не грозила. Все это, вместе взятое, казалось абсурдным, вывернутым
наизнанку, диковинным миром.
Лики. С детьми мне спокойнее.
за отца кого хошь на куски разрежет.
осваивать новенький конструктор. Я немного поморгала, подумала и в очередной
раз по пыталась внушить себе, что рядом со мной те самые мужественные
русские женщины, что коня на скаку остановят, в горящую избу войдут и
мужиков своих из огня вынесут. И не побоятся в последнюю свою минуту плюнуть
в глаза лютому врагу. Стойкие, крепкие, насмешливые. По-своему я их уважала,
но, несмотря на это, никак не хотела быть одной из них.
разом замолчали, пряча от меня глаза, а потом и вовсе покинули кухню,
торопясь по неведомым делам. Только Наталья, усмешкой проводив всех, кивнула
на стул рядом с собой и сказала:
там, пока Верка, по обыкновению напившись к вечеру до чертиков, не возникла
на пороге с идиотским вопросом:
ополоумевших баб, криком кричала, звала своего мужа, которого уже было не
вернуть, а дружок его стоял в дверях и трясся, как осиновый лист. Ночью ее
увезли в роддом, где она родила мертвого ребенка. Бабы притихли, воровато
шаря глазами друг по другу, точно пытаясь отгадать, кто следующий.
не поговорив с Алексеем, я не могла. Он приехал только однажды. Вошел точно
пьяный, повалился на постель, сказал:
тогда стало страшно по- настоящему. Я легла рядом, жалась к нему, давясь
слезами, чувствуя свою беспомощность и ненужность.
глядя друг на друга.
такой страшной:
садится в машину.
утром Наташка барабанила в мою дверь, громко взывая:
Шилова Юлия
Конюшевский Владислав
Гюго Виктор
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Посняков Андрей