девочку, представляете наши условия?
объяснила Нина Михайловна, - мы с ней всегда в хороших отношениях были.
Выручали друг друга по-соседски, соль одалживали, сахар, деньги. Рита ее
частенько ко мне после школы забегала. Элеонора-то на работе день-деньской,
а я дома, вот и подкармливала девчонку.
Неизвестно, какие люди въедут в ?двушку?. Вдруг горькие пьяницы? Или, того
хуже, иногородние, молдаване с кучей детей. И еще старушка испытывала
зависть. Ей-то предстояло мыкаться вчетвером на двадцати восьми метрах общей
площади.
месте. Нина Михайловна, смотревшая из окна на то, как взад-вперед бегают
мужики с ящиками, поняла, что Нора обставила новую квартиру, а прежние
диваны, шкафы да кухня ей совершенно ни к чему.
обняла ее, поцеловала и дала конверт.
прочтите, когда мы уедем.
впрямь лежала почтовая карточка с коротким текстом:
старую, поэтому не оставляю Вам ни свой теперешний телефон, ни адрес. Мы
больше никогда не будем пить чай вместе на кухне, я хочу как можно быстрей
забыть годы невзгод и нищеты. Но я очень благодарна Вам за все: за денежную
помощь, за Риту, за Ваш ласковый характер, поэтому решила сделать небольшой
подарок. Документы на столе в квартире 13. Ваша Нора?.
соседки. На обеденном столе действительно белела бумажка. Нина Михайловна
развернула листок и чуть не лишилась чувств. Перед ней лежала дарственная на
квартиру, сверху скрепкой прикреплена записочка: ?Не надо меня благодарить,
продать эту халупу все равно невозможно?.
двигаясь в потоке машин по направлению к Ленинградскому шоссе, я закурил.
Нора не перестает меня удивлять. Надо же, подарила квартиру соседке.
Конечно, при ее доходах тридцать тысяч долларов, а подобная халабуда вряд ли
стоит дороже, так вот, при ее доходах эта сумма ничего не значит. На
празднование своего шестидесятилетия она выбросила в два раза больше, но не
в деньгах дело, в конце концов. Сделав широкий жест, она никогда не
вспоминала о нем, не ставила себе в заслугу. И потом, Элеонора всегда
старалась казаться жесткой, этакая ?железная леди?. Чувства жалости к себе,
даже сидя в инвалидной коляске, хозяйка никогда не вызывала. Я считал ее
малоэмоциональной, расчетливой бизнес-дамой. А оказывается, у нее
сентиментальная натура. Внутри бронзовой статуи бьется горячее, ранимое
сердце.
Глава 23
Веню Глаголева был велик. Наверное, мне просто везло, дверь распахнул
заспанный мужик в мятом спортивном костюме и, зевая, поинтересовался:
замкнуло.
навалилось на город. Из туч сыплется нечто, более похожее на ледяную рисовую
кашу, чем на хлопья снега. Под ногами чавкает месиво из грязи с солью, и,
несмотря на мороз, пронизывающая сырость пробирает сквозь одежду. Самое
время давить подушку на диване, хотя лично я предпочитаю спокойное
времяпрепровождение с книгой.
такую?
кухне.
все портфель таскал.
спрашиваете? Ну как я мог ее не видеть, если в соседней квартире проживал?
Всех их прекрасно знал, и Ольку, и Элеонору Андреевну, и Ритку. Кто вы-то?
Зачем интересуетесь?
Элеонора и решила сама докопаться до сути.
шкуры продажные. Вон у меня машину сперли, и чего? Никто даже и виду не
делал, что ищет. На взятку намекали, да я не дал. ?Жигуль? старый,
копеечный, нехай пропадает. А что Элеоноре Андреевне от меня нужно? Я ее
очень уважал, такая деловая дама!
следы ведут в прошлое, в тот день, когда вы с Ольгой попали в
автокатастрофу, помните это происшествие?
лет прошло...
грустно сказал Веня, - в деталях помню, очень ясно. Все ругаю себя иногда.
Не надо было мне ее слушать, следовало отказать. Дорога как стекло
выглядела. Все ругаю себя, ругаю, а потом вдруг успокаиваюсь. Судьба,
значит, она бы и без меня отправилась. Вот слушай, как дело обстояло.
считала соседа хорошим другом и не обращала ровным счетом никакого внимания
на его ухаживания. Носит портфель за ней, и хорошо. Решает контрольные,
домашние по математике, еще лучше.
девочку, затем третью. Но Олечка все равно осталась лучшим другом. Кстати, и
она считала парня близким человеком, поэтому и обратилась к нему с просьбой.
Рано утром Оленька пришла к Вене и сказала:
даль переть?
глянь, какая дорога! Нет, не поеду.
испугался и окликнул Олю:
потом минут двадцать на автобусе, пешком совсем чуть, километра два, не
больше.
взглядом. Из-под старенького платья выпирал огромный тугой живот, волосы,
свисавшие вдоль щек, подчеркивали нездоровую, желтоватую бледность лица.
Женщина, стоявшая в квартире Вени, мало походила на обожаемую им хохотушку
Олечку, первую заводилу всех школьных проказ, но это была она.
без особых проблем. Правда, Веня весь взмок Права он получил совсем недавно,
с машиной управлялся кое-как, а дорога напоминала каток.
Ее шофер сначала заглянул в сельпо и обнаружил там на полках рыбные
консервы ?Частик в томате?, болгарские сигареты ?Опал? и куски вонючего
черного хозяйственного мыла. Шел 1982 год, о продуктах и товарном изобилии
население СССР даже и не мечтало. Веня хотел было купить пачку сигарет, но
продавщица воспротивилась:
промкооперации, бери ?Дымок?.
бумагу, поэтому несолоно хлебавши вернулся в машину, включил радио и мирно
заснул под бодрое пение хора имени Пятницкого.