Чтение 40–й страницы книги ~Обед у людоеда~

пойдет прахом!

- Музыку преподаю, в школе!

- Ах так, - протянула Зюка и снисходительно пояснила:

- Творческому человеку нельзя льстить, художника нужно стегать бичом,
только тогда он создаст настоящие произведения. Тот, кто без конца хвалит,
оказывает живописцу медвежью услугу, тормозит творческий рост. Такова моя
позиция, и Жанночка ее в конце концов приняла. Последние годы мы были очень
близки, очень!

- Тогда, может, вы знаете, где ее дневник?

- Что?

- Жанна вела записи, каждый прожитый день описывала...

Зюка заметно напряглась.

- Первый раз слышу... Вы ничего не путаете?

- Нет, она скрупулезно записывала события. А вы говорите, что были очень
близки...

- Ну, - принялась выкручиваться Зюка, - все-таки у человека должно
оставаться что-то свое, глубоко личное...

- Значит, про дневник вам ничего не известно?

Зюка начала быстро рыться в ящике стола.

- Душенька, с огромным удовольствием поболтала бы с вами еще, но, к
сожалению, опаздываю на встречу. Сделаем так, я позвоню вам, когда выдастся
минутка, обязательно на этой неделе, давайте телефон.

- Я не москвичка, из Иркутска.

- Где вы остановились? Не задумываясь, я ляпнула:

- Гостиница "Морская".

Зюка даже не переменилась в лице.

- Где же такая?

"Сама не знаю", - чуть не ответила я, но нашлась:

- Провинциалу трудно в Москве ориентироваться, не могу запомнить названия
улиц, хоть режьте. Сажусь в такси и прошу: "Отвезите в "Морскую".

- Правильно, - одобрила собеседница, - я так в Париже поступаю. А в
номере должен быть телефон.

- Наверное.

- Звоните, милочка, - прощебетала редакторша и, с ласковой улыбкой подав
визитную карточку, буквально вытолкала меня в приемную. - Извините, я
тороплюсь!

Никогда я еще так бездарно не проводила беседу. Ничего, кроме старых
сплетен, не узнала.

В предбаннике перед Зюкиным кабинетом никого не было. Девственно-чистый
письменный стол, даже без телефонного аппарата, всем своим видом сообщал - у
секретарши выходной или она на бюллетене. По левой стене, у входа в кабинет,
располагались шкафы. Недолго думая, я открыла дверцы и нырнула внутрь.
Говорливая Зюка торопится на встречу, значит, сейчас уедет, а я прошмыгну в
кабинет и пороюсь в письменном столе, вдруг чего интересное найду.

В шкафу висело два пальто, похоже, мужские. От одного сильно пахло
туалетной водой "Шевиньон". Стараясь не закашляться, я пыталась вслушаться в
звуки, доносившиеся из кабинета.

Зюка, цокая каблуками, нервно ходила по комнате туда-сюда. Потом раздался
ее голос:

- Наконец-то! Почему трубку не снимаешь! Очевидно, собеседник начал
оправдываться, потому что редакторша сердито оборвала его:

- Ладно, потом врать будешь. Лучше слушай! Дело дрянь. Ко мне сейчас
приходила баба, та самая, которую Анька наняла в агентстве следить за
Борькой. Наглая, жуть! Решила, что я ее не узнаю, и прикинулась Жанкиной
двоюродной сестрой. Начала расспрашивать, то да се... Ну я ей ничего не
сказала, кроме того, что все и без того знают. Уболтала дуру вусмерть,
велела ей звонить и вытолкала.

Воцарилось молчание, потом Зюка сердито сказала:

- Ты не дослушал. Во-первых, она ищет дневник, который вела Жанна,
во-вторых, сказала, что не москвичка и живет в гостинице "Морская".

Вновь повисла тишина, затем редакторша гневно воскликнула:

- Ты идиот! Ну зачем, ей говорить про "Морскую"! Да я чуть чувств не
лишилась, еле-еле лицо удержала. Господи, неужели и впрямь все известно?
Нет, я не переживу, умру, повешусь...

И опять наступила тишина. Наконец Зюка вздохнула:

- Хорошо, сейчас приеду. Последние слова она произносила, уже стоя в
приемной. Я вжалась в заднюю стенку шкафа, стараясь не шелохнуться. Зацокали
каблуки, потом раздалось шуршание пакета и тоненький скрип. Выждав для
надежности еще минут пять, я вывалилась из убежища.

Предбанник был пуст, только в воздухе витал запах дорогих французских
духов. Я подергала дверь кабинета - закрыто. Что ж, придется убираться
восвояси. Но не тут-то было! Бдительная Зюка, покидая помещение, заперла и
приемную. Несколько минут я осторожно вертела ручку и ничего не добилась. Ну
и что делать? Ночевать в редакции? А если вдруг кто-то войдет, как я объясню
свое присутствие?

В ту же секунду чья-то рука повернула ключ в замке. Плохо соображая, что
делаю, я вновь нырнула в шкаф и затаилась между мужскими пальто. В нос опять
ударил резкий запах парфюмерии. Не успела я испугаться, что чихну, как в
глаза ударил свет. В открывшемся проеме возник мужчина лет сорока, лысый и
крайне благообразный. Увидав меня, он невольно ахнул и задал вопрос:

- Вы кто?

Более идиотского вопроса нельзя было и придумать. Я ласково улыбнулась и
сообщила:

- Моль.

- Кто? - начал заикаться дуралей. Очевидно, с ним никто не шутит даже
первого апреля.

- Моль, такое животное, которое ест шерстяные вещи...

- Моль - насекомое, - зачем-то уточнил мужик.

- Да? Простите, я плохо разбираюсь в биологии, - сообщила я, вылезая из
шкафа.

Вошедший продолжал стоять с раскрытым ртом.

- Вот, - чирикала я, отряхиваясь, - пролетала мимо и не удержалась, вижу,
в шкафу пальто. От одного, правда, жутко одеколоном несет, не по вкусу мне
оно! Зато другое! Просто наслажденье!

Быстрым шагом я добралась до двери и обернулась. Ну вы не поверите. Этот
идиот смотрел мне вслед, по-прежнему не закрывая рот.

- Миленький, - с любовью и жалостью в голосе произнесла я, - лучше
поскорей забудь эту встречу, сделай милость.

- Почему? - проблеял он.

- Ну подумай сам, моль умеет разговаривать?

- Нет.

- Вот видишь, значит, я...

- Что?

- Твой глюк, - радостно закончила я, - представляешь, куда тебя коллеги
отправят, если растрезвонишь, что с молью болтал. Прими дружеский совет:
выпей валерьянки и помалкивай, я больше к тебе не прилечу, честное слово! Ну
разве только с похмелья!

На улице я вскочила в отъезжавший автобус. Дурное настроение улетучились,
словно шляпа в ветреный день. Ну Зюка, погоди! Редко когда я испытывала
такие злобные чувства, как сейчас. Значит, любительница косметических
операций решила, что обманула меня. Не тут-то было! Теперь я просто обязана
узнать, что произошло в гостинице "Морская", жаль только не знаю, в каком
году!

Дома я первым делом кинулась к справочнику "Вся Москва". Отель с таким
названием располагался в переулках недалеко от Северного порта. Я радостно
потирала руки. Так, теперь придумаем, под видом кого явиться к директору.
Сотрудница уголовного розыска? Нет, не пойдет, с чего бы вдруг милиции
интересоваться отелем. Санитарный врач? Небось они его отлично знают.
Пожарная инспекция? Тоже скорей всего один и тот же ходит. Поставщик вина в
ресторан? Глупее и не придумать! Постоялица? Это уже лучше, только придется
жить у них какое-то время, а мне не с руки оставлять детей одних!
Журналистка! Вот это прямо в десятку!

- Ирина, поди сюда!

- Чего? - влетев, спросила она.

- Сейчас позвонишь по этому номеру, скажешь, что являешься главным
редактором журнала "Отдых".

- Что-то я не видела такого издания, - задумчиво протянула Ирина. -
Интересное небось!

- Да нет такого вообще!

- А ты сказала, что есть!

- Я?

- Ну ведь не я!

- Слушай, Ирина, - обозлилась я, - внимательно. Журнала нет, но ты
наберешь номер и соврешь, будто работаешь главным редактором, попросишь
директора и скажешь; "3дравствуйте, мы хотим прислать к вам корреспондента".

- А-а-а, - протянула Ира, - давай!

С первой частью задания она справилась легко. Ее тут же соединили с
начальством. Голос у мужика оказался громовой, и я, усевшись рядом с
Ирочкой, слышала, как директор забасил:

- Отлично, отлично, прессу мы уважаем, прекрасно, когда он приедет? Ириша
глянула на меня.

- Завтра, - шепнула я.

- Завтра, - как попутай повторила Иришка.

- Чудесно, - обрадовался начальник. - Звать-то как?

- Ирина!

Я толкнула ее ногой.

- Ты чего пинаешься? - возмутилась девушка прямо в трубку.

- Не понял, - отреагировал директор, - вы мне?

Я выхватила у глупой девицы телефон, показала ей кулак и защебетала:

- Я подъеду, если разрешите, часикам к одиннадцати, кстати, не