Анастасия, цепким взглядом обшарил дверь ее квартиры и заметил в самом
низу аккуратный надрез черной дерматиновой обивки. Он присел на корточки
и осмотрел подозрительное место. Потом слегка прикоснулся пальцами - так
и есть, надрез сверху покрыт прозрачной клейкой лентой, чтобы вылезающая
из-под дерматина набивка не бросалась в глаза и не привлекала внимания.
Вытащив из кармана небольшой кожаный футляр с инструментами, Вадим при-
нялся за работу, и через минуту у него на ладони лежало ставшее совер-
шенно безобидным маленькое взрывное устройство, которое должно было сра-
ботать, когда Каменская будет открывать дверь своей квартиры. Тонкая
проволока соединяла дверь с деревянным порогом. При открывании двери
проволочка разрывается и происходит процесс, аналогичный вырыванию чеки
из гранаты"лимонки". Дверь вместе с хозяйкой разнесет в клочья.
чего, если бы не настырная старуха, записавшая номер машины, на которой
приезжали убийцы. Околоподъездные старушки - первые, кого всегда опраши-
вают работники милиции, когда в доме что-то происходит, будь то квартир-
ная кража или убийство. Если бы не это, уже сегодня можно было бы покон-
чить с Каменской, и завтра возобновилась бы работа над прибором, который
так нужен Супруну.
была на месте. Часы показывали 17.42.
Защита диссертации давно уже перестала вызывать интерес научной общест-
венности. Кроме членов Совета на заседания приходили только те, чьи воп-
росы решались на этих заседаниях, а также "болельщики" соискателей уче-
ных степеней: их коллеги, друзья и родственники (если, конечно, тематика
была открытой, а не засекреченной).
объединившись в группки по два-три человека, обменивались впечатлениями
с теми, с кем давно не виделись, вставали и пересаживались с места на
место, выходили из зала и снова возвращались. Беднягу диссертанта не
слушал никто, он что-то бубнил себе под нос, даже не пытаясь перекрыть
голосом царящий в зале ровный гул. Когда дело дошло до официальных оппо-
нентов, гул несколько поутих: оппоненты были людьми уважаемыми, и хотя
слушать их никто не собирался, но вежливость проявить следовало.
наук, профессору Лозовскому, - торжественно провозгласил председатель
Совета Альхименко, делая строгое лицо и бросая на членов Совета уничто-
жающий взгляд. - Пожалуйста, прошу вас, Михаил Соломонович.
обняв ее, словно кто-то пытался ее отобрать. - Перед нами плод многолет-
него упорного труда, который сам по себе заслуживает всяческого уваже-
ния. Я имею в виду, разумеется, труд, а не плод. Наш диссертант Валерий
Иосифович Харламов представил нам несомненно интересную работу, которая
вполне ясно дает нам ответ на главный вопрос: может ли соискатель ученой
степени проводить самостоятельную научную работу, есть ли у него для
этого достаточный потенциал. Ведь смысл написания кандидатской диссерта-
ции состоит именно в этом, если память мне не Изменяет и я правильно по-
нимаю требования Высшей аттестационной комиссии.
чеслава Егоровича Гусева, который как ученый секретарь должен знать все
правила и требования ВАКа. Вячеслав Егорович выразительно кивнул, стара-
ясь не рассмеяться. Сцена эта разыгрывалась каждый раз, когда Лозовский
оппонировал на защите. Он был единственным ученым, который утверждал,
что при защите диссертации обсуждается не суть написанного, а уровень и
качество. "Если бы мы обсуждали суть, Эйнштейн никогда бы не защитился в
нашем Совете, потому что мы все в один голос сказали бы, что он не прав.
Диссертанту и не нужно, чтобы мы все дружно считали его правым, потому
что, если мы будем присваивать ученые степени только тем, с чьей позици-
ей мы согласны, наука не сможет развиваться. Не появится ни одной новой
научной школы. Никто не сможет сказать новое слово в науке, ибо новое -
это опровержение старого. Мы во время защиты диссертации должны ответить
только на один вопрос: достаточна ли научная культура соискателя, добро-
совестен ли он при анализе результатов своих экспериментов, логичен ли в
своих рассуждениях, может ли придумать что-то оригинальное. А если сов-
сем просто, то мы на защите должны решить, есть у него мозги в голове
или нет. Вот и все. И я в своем выступлении в качестве официального оп-
понента буду говорить только об этом. Если вам это не нравится, не приг-
лашайте меня оппонировать", - категорично заявлял профессор Лозовский.
чить Лозовского первым оппонентом. Но было несколько случаев, и о них
тоже очень хорошо помнили, когда упрямый профессор, прочтя вполне гра-
мотную и добротную диссертацию, говорил на защите:
все правильно. Все, от первой заглавной буквы и до последней точки. И
мне от этого скучно. Эта диссертация - хорошая курсовая работа студента,
но не более того. Работы мысли я здесь не вижу. Вкуса к эксперименту я
здесь не чувствую. Мое мнение таково: соискатель не готов для самостоя-
тельной научной деятельности, степень кандидата наук ему присваивать еще
рано.
на какой защите, первой или второй по счету, он оппонирует, приходили в
зал Совета и уходили, когда Михаил Соломонович спускался с трибуны.
ля, профессору Бороздину, - продолжал вещать Лозовский. - И поскольку я
хорошо знаю научный стиль Павла Николаевича, я особенно внимательно вчи-
тывался в текст представленной диссертации, стараясь увидеть влияние на-
учного руководителя и, вполне возможно, отсутствие научной самостоя-
тельности Валерия Иосифовича Харламова. Но нет! - при этих словах Ло-
зовский воздел вверх искривленный подагрой указательный палец. - Я не
увидел в этой работе ни малейшего следа присутствия Павла Николаевича.
Складывается впечатление, что профессор Бороздин просто ограбил наше го-
сударство, получая деньги за научное руководство человеком, который, яв-
ляясь вполне зрелым ученым мужем, в таком руководстве вовсе не нуждался.
мом деле его слова содержат в себе высшую похвалу диссертанту. Но однаж-
ды такое уже было... А кончилось тем, что ученый, считавшийся научным
руководителем диссертанта, был лишен профессорского звания, ибо после
точно такого же выступления Лозовского вскрылось, что он вообще не осу-
ществлял научного руководства ни одним соискателем, потому что дав-
ным-давно отстал от науки и уже много лет перестал в ней что-либо пони-
мать. Получаемые от аспирантов и соискателей главы и параграфы он пере-
давал своему сыну, талантливому молодому физику, который делал постра-
ничные замечания и объяснял папочке суть своих вопросов. Потом папочка с
умным видом пересказывал все это своим подопечным. Ему очень хотелось
сохранить имя в науке, ему очень нравилось быть профессором, и он тща-
тельно оберегал свою тайну, которая состояла в том, что быть профессором
он давно перестал. Скандал тогда был громкий, и с тех пор в зал Совета
стали ходить "на Лозовского", как в былые времена люди ходили в цирк
смотреть на акробатов, работающих без страховки, ходили каждый день, хо-
дили в надежде, что вот сегодня-то наконец что-нибудь случится.
пояснит нам, кем же он руководил все эти годы и в чем это руководство
состояло, - балагурил Лозовский.
роздин.
ред самым Советом ктото угостил рюмочкой-другой коньяку.
привлекать к себе внимания, сел на ближайшее свободное место рядом с Ин-
ной Литвиновой.
Федоровна. - А ты чего пришел? Нашего Соломоныча послушать?
Нервничает?
все положительные, а в ведущую организацию Валерий сам ездил, чтобы с
почтой не связываться.
которому вся эта бодяга в новинку. А Харламов уж на стольких защитах в
своей жизни побывал, что весь сценарий должен наизусть знать.
со стороны-то. А ты себя вспомни, как ты кандидатскую защищал. Тоже не-
бось весь потный был от страха.
шесть было, я вообще всего боялся, а при виде Соломоныча в обморок па-
дал, я же по его учебникам в институте учился, он для меня был как мону-
мент в честь биофизики, а тут - вот он, пожалуйста, живой и теплый,
собственной персоной. А Харламову, между прочим, на двадцать лет больше,
чем мне тогда было. Так что с него и спрос другой.
тупать второй официальный оппонент. Геннадий Иванович посмотрел на часы.
в циферблат. - Который час?
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Андреев Николай
Конан-Дойль Артур
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий