Чтение 40–й страницы книги ~Принцип карате~

рушка Ильи Сергеевича попыткой компенсировать его собственное разочаро-
вание?

- ...Раскопал он свои кубышки, корову продал, птицу - и ударили по
рукам. Студенты, когда прощались, говорят: "Не спеши, дедусь, пусть сто-
ит станок в захоронке, как понадобятся деньги - отпечатай, сколько нуж-
но, а впрок не запасай от греха. Тебе и так на всю жизнь хватит!" - Илья
Сергеевич невесело улыбнулся. - И точно б хватило - дед только на хлеб,
соль, сахар да спички тратился... Но уж натура человеческая такова...
Короче, решил он вначале свое вернуть, кубышки опять наполнить, чтоб
спокойней было.

Заперся, все щели законопатил - и за работу! Станок трещит, звенит,
лампочки мигают, и выбрасывает десятки одну за другой, деду аж в голову
шибает... Он каждую осматривает, обнюхивает, с другими сравнивает - все
без обмана!

Десять купюр напечатал, перетянул резинкой, еще десять - опять пере-
тянул резинкой, еще десять - опять перетянул и в мешок бросает, здоро-
венный такой чувал приготовил...

Так бы и не остановился, пока его не набил, да по-другому оберну-
лось...

- Дальше я знаю, - не сдержался Колпаков. - Отказала машинка, запас
кончился. Ребята-то не изобретатели-специалисты, а обыкновенные мошенни-
ки. Сколько туда купюр зарядишь, столько назад и получишь. Старая байка!
Только в чем тут мораль?

- А ты не спеши, милок. С таким концом эта история для дураков, я б
ее и пересказывать не стал. А в жизни по-другому было, посложнее... Не
выдержал дед волнений, какой-то сосудик крохотный в мозгу лопнул, тем
для него все и кончилось... - Илья Сергеевич с сожалением повертел пус-
тую стопку. - Если бы старикан выдержал испытание богатством, еще пару
минут продержался - был бы живехонек... Вот тебе и мораль! - Рассказчик
прищелкнул языком. - Правда, остаток дней чувствовал бы себя обманутым.
А так наоборот - умер на верху блаженства... Что лучше?

- Вам, конечно, не деда жаль, а машинку сказочную?

- Почему так? - быстро глянул Илья Сергеевич.

- Раз взялись воссоздавать ее в детских игрушках...

Попутчик молчал.

- У каждого есть увлечение. У тебя - карате, у другого - автомобили,
у третьего - женщины...

Он замялся. Выпитый коньяк оказал свое действие, но не снял барьера,
запрещающего касаться определенной темы. Той самой, о которой Колпаков
начал догадываться.

- Я вижу, вы увлекаетесь графикой, - он показал на блокнот. - В пер-
вую очередь официальной символикой.

Илья Сергеевич быстро прикрыл листок, но тут же отдернул руку.

- Верно, - он тяжело вздохнул. - У меня уникальное хобби! Ты вот да-
веча похвалился: вас-де, тренеров карате, двое на область...

- Да не хвалился, к слову пришлось...

- А таких мастеров, как я, было двое на всю страну! Ваську деревом
придавило, остался я один! Признанный специалист: восемь лет дали да еще
ссылка... Дали... Это только говорится так, на самом деле отобрали кусок
жизни... Ну, ладно, приехали, хорошо, мать еще жива была, обустроился,
художественным промыслом занялся: кукол расписываю, ложки всякие... Каж-
дый день гости: то участковый, то опер из обэхаэс - здравствуйте, Илья
Сергеевич, как живете-можете? Вежливые ребята, молодые, ученые - с ром-
биками, глазами как рентгеном просвечивают: что, мол, старый сыч, у тебя
на душе?

А у меня там - сказать страшно! Зуд нестерпимый, жжение: клише ре-
зать, бумагу готовить, краску смешивать...

Короче, к старому тянет. Не из корысти, зарабатываю - грех жало-
ваться, да с Севера привез сберкнижку солидную: восемь лет зарплату не
тратил.

Да и раньше не для наживы этим занимался. Хотелось убедиться, что
смогу самый тонкий, точный, защищенный рисунок повторить... И других
убедить... Убедил. Дружки хвалили - мол, чистодел, лучше, чем Госбанк,
работает, мне приятно такую исключительность осознавать, вот и рисовал
потихоньку купюру за купюрой... Многие уничтожал, если чем-то не нрави-
лись, а стоящие работы отдавал приятелям, те тут же в магазин: водка,
закуска - и понеслось веселье... Сам ни рубля не сбыл и наживы не искал.

Ну, ладно, получил свое, отбыл срок, выводы сделал, и вдруг это на-
важдение - опять рисовать хочется!

Написал в монетный двор, так, мол, и так, предлагаю свои услуги, имею
опыт... Какой именно опыт - не уточнил, но там, видно, догадались, прис-
лали ответ на машинке: вакантных мест не имеется.

А у меня руки чешутся, бессонница появилась, как-то ночью сел в кухне
и на обычной бумаге простым карандашом рубль нарисовал, грубо, одним
цветом, будто понарошку. Потом изорвал его, сжег обрывки и пепел - в
унитаз. Полегчало, заснул.

Через неделю снова зуд, и карандаш не помогает - душа настоящей рабо-
ты требует: с водяными знаками, защитной сеткой... А затеваться боюсь:
вдруг зайдет Андрей Иванович или Петр Васильевич со своими рентгенами,
попробуй объясни им...

Три дня мучился, пошел в милицию, записался к начальнику на прием,
рассказал все, попросил разрешения для себя рисовать, без выноса из до-
ма... Отказал. Говорит: рисуй что угодно, а деньги - Боже упаси. Статью
знаешь? Знаю.

После этого милицейские гости стали ко мне по нескольку раз в день
заглядывать, беседы долгие задушевные вести, закон объяснять... Только я
и сам все знаю - и про государственную монополию, и про экономическую
базу, но от знаний тех мне не легче...

Хотел к врачам обратиться, может, болезнь у меня такая, вроде клепто-
мании - неудержимой тяги к кражам, но побоялся - вдруг упекут в дурдом.
Сам достал книжку, прочел: про страсть к подделке денег ничего нет.

Так бы и пропал: или с ума сошел, или в тюрьму угодил, да решил для
детей игрушку сделать, занялся - и все прошло...

Илья Сергеевич вырвал из блокнота лист с четкими, казалось, чуть вы-
пуклыми рисунками и разорвал на мелкие кусочки.

- Почти прошло.

На всякий случай он разорвал и следующий, чистый лист, на котором
могло отпечататься изображение. Очевидно, предусмотрительность тоже была
чертой его характера.

Когда утром Колпаков проснулся, попутчик успел побриться и задумчиво
смотрел в окно. Он был неразговорчив и явно жалел о вчерашней откровен-
ности.

На первой крупной станции Илья Сергеевич сбегал за газетами и отгоро-
дился бумажной ширмой.

Колпаков решил, что остаток пути пройдет в молчании, и тоже углубился
в рукопись.

- Ну вот, и до вашего брата добрались! - оторвал его от дела радост-
ный возглас попутчика. - Новый указ "Об ответственности за незаконное
обучение карате"!

Колпаков почти выхватил торжественно протянутую газету, впился взгля-
дом в строгие черные строчки, торопясь, пробежал, ухватывая смысл, потом
прочел еще раз, медленно и основательно.

За нарушение установленных правил открытия секций спортивного карате
или набора в них граждан, обучение в секциях приемам, запрещенным спор-
тивными правилами, а также самовольное обучение приемам карате устанав-
ливается административная ответственность в виде штрафа до пятидесяти
рублей.

За повторное нарушение наступает уголовная ответственность - лишение
свободы на срок до двух лет, а если незаконные действия связаны с полу-
чением материальной выгоды в значительных размерах - наказание усилива-
ется до пяти лет с конфискацией имущества.

Колпаков похолодел. Снова ворохнулось чувство, испытанное во время
суда над Пинкиным: что сейчас войдут милиционеры и арестуют его.

"Что же делать? - закрутилась карусель беспомощных мыслей. - Возвра-
щаться домой нельзя... Бежать, скрываться?"

Он представил себя с поднятым воротником, избегающим в вокзальной
толчее бдительных взглядов милиционеров, свое фото на стенде "Их разыс-
кивает милиция", голодную и холодную жизнь в какой-то горной пещере, и к
горлу подкатила тошнота...

До сознания слабо доходили слова попутчика, и хотя он их не расслы-
шал, но понял смысл - успокаивающий, перечеркивающий жуткие, созданные
чрезмерно развитой фантазией картины, и мгновенно переключился на опыт-
ного, искушенного в подобных делах Илью Сергеевича.

- Я же тебе говорю, закон обратной силы не имеет, за прошлые грехи
ничего не будет, только новых не совершай...

Господи, неужели все так просто? И не надо бежать, скрываться, его не
будут искать суровые стремительные люди с лицом оперуполномоченного Кры-
лова, и не маячит впереди скамья подсудимых, похожая на ту, где сидел
Пинкин... И всего-то надо - не делать больше того, что он делал нес-
колько лет, вовсе не представляя возможности столь ужасных пос-
ледствий...

- Да я и так давно бросил...

Мысленно он выкрикнул так громко, что и вслух произнес эти слова.
Пришло физически ощущаемое облегчение, и он, как после нокдауна, отки-
нулся на пружинящую спинку комфортабельного дивана,

- Ну и хорошо, - участливо говорил попутчик, заглядывая в глаза, - и
успокойся, а то побелел, я думал, сознание теряешь...

Добрейший и благороднейший человек Илья Сергеевич, спаситель, если бы
не он - неизвестно, что могло произойти...

Волна теплых чувств захлестнула Колпакова, захотелось сказать что-то