Чтение 40–й страницы книги ~Секретные поручения~

за спиной, второй - между ним и окном. Ничего страшного или зловещего в
облике подозреваемого не было: овальное, довольно добродушное лицо с пухлыми
губами, маленький округлый подбородок, нос пуговкой, редкие светлые брови,
выпуклый лоб... Портрет явно не соответствовал разработанным Чезаре Ломброзо
признакам внешности убийцы. Вот только настороженный взгляд ярко-голубых
глаз, которые перескакивают с Курбатова на Дениса и обратно. Но в его
положении каждый насторожится...

- Фамилия, имя, отчество, год рождения? - начал допрос Денис.

- Ананьев, Валентин Павлович, пятьдесят девятый, - глухо отозвался
подследственный.

- Знаете, где вы находитесь, Валентин Павлович? - ровным голосом спросил
Курбатов. И, не дожидаясь ответа, добавил: - В прокуратуре города
Тиходонска, у старшего следователя по особо важным делам Курбатова. Это я! -
важняк чуть поклонился, и Денис заметил, что у него большие залысины.

- Когда районный следователь не может раскрыть преступление и преступник
отрицает вину, его привозят сюда. И здесь все рассказывают правду. Все!

Курбатов медленно приближался к задержанному, гипнотизируя его холодным
взглядом выпуклых стеклянных глаз.

- Правда, двое так и не сознались... Но их все равно расстреляли!

- За что меня расстреливать? - Ананьев облизнул губы и, кивнув на Дениса,
спросил: - А это кто?

- Это наш эксперт. Очень хороший эксперт, - не смотрите, что молодой. Он
и скажет, за что вас расстреливать. Да вы и сами все прекрасно знаете...

"При чем здесь эксперт? - подумал Денис. - Эксперты же не пишут
протоколы..."

- Ничего я не знаю, - подозреваемый снова облизнулся. Его явно мучила
жажда. - Двое суток нервы мотают ни за что ни про что... А что это у вас под
газетой?

Оперативники тоже с интересом косились в сторону таинственного предмета
на приставном столике.

- О-о-о! - Курбатов многозначительно поднял палец. - Это стопроцентное
доказательство вашей вины! Но я не хочу изобличать вас, прижимать к стене
неопровержимыми уликами. Я хочу, чтобы вы сами облегчили душу признанием.
Следствие и суд это учтут...

- Мне не в чем признаваться. Что под газетой?

Если раньше Ананьев попеременно рассматривал Курбатова и Дениса, то
теперь полностью сосредоточился на газете.

- Что там лежит?! Что?! Вы не имеете права!

- Ах, ты про права вспомнил! - важняк резко изменил тон. От ровной
вежливости не осталось и следа. - Где твоя жена? Где, говори!

- Не знаю. Я же объяснял: поехала к матери. Жду телеграмму - нету! Стал
волноваться, на переговорную вызвал: оказывается, не приезжала! Пошел
заявил. А меня раз! И за решетку... За что?

У задержанного дрожали губы, глаза наполнились слезами. Денис подумал,
что здесь какая-то ошибка - не мог этот человек хладнокровно расправиться с
женой.

- За убийство, Ананьев! - судя по уверенному тону, Курбатов был уверен в
обратном. - Расскажите, как была одета Елена, когда ушла из дома?

- Я уже сто раз рассказывал! - скованными руками допрашиваемый потер
глаза. - Белая блузка в синий горошек...

Кошачьим движением Курбатов шагнул к приставному столику.

- Черная юбка...

Курбатов взялся за край газеты. Денис понял, что сейчас произойдет нечто
очень важное. И Ананьев тоже это понял. Глаза его расширились, речь
замедлилась, будто он внезапно опьянел.

- И... туфли... черные... на "шпильке"...

Курбатов резко сбросил газету. На приставном столике стояли черные
"лодочки" на высоком тонком каблуке. Они были выпачканы засохшей грязью.

- Эти?!! - ужасным голосом воскликнул важняк.

Ананьев на миг окаменел. Потом вскинул руки к лицу и прижал кулаки к
глазам.

- Эти?!! Говори, мразь, колись!

- Да... Да... Да! - задержанный забился в истерике.

Через час Денис дописал протокол, Ананьев бегло прочитал и расписался,
как положено, - на каждой странице.

Курбатов закурил и дал сигарету задержанному.

- Вот видишь, я же говорил. Здесь все колются. Потому что по-другому
нельзя, - теперь тон важняка был почти дружеским. - Сейчас поедешь с
ребятами, покажешь место.

Убийца кивнул. Оперативники вывели его в коридор, но один тут же
вернулся.

- Не томите, Александр Петрович! - взмолился он. - Где вы раздобыли эти
туфли?

- Да дома у них взял, в шкафу, - Курбатов улыбнулся. - Только грязью
испачкал.

- Ну вы даете! - в восторге опер с маху ударил кулаком в ладонь. - Чистая
работа! Представляю, что с ним будет, когда мы откопаем, а она в туфлях!

- Я ничего не понял, - честно сказал Денис, когда опер ушел.

- Да что тут понимать, - Курбатов дружелюбно потрепал его по плечу и
угостил сигаретой. Это был первый жест приязни, которого удостоился стажер.

- Все очень просто: он рассказал, в каких туфлях жена ушла из дома, я
выбрал похожую пару. Убивал он, ясно, - за городом, труп скорей всего
закопал. Поэтому туфли должны быть в земле. Я зашел в парк и повозил их по
клумбе. Вот и все. Когда он их увидел, то решил, что дело раскрыто и мы все
знаем.

Денис щелкнул зажигалкой, закурил и дал прикурить наставнику.

- Но это же не те туфли!

- Думаешь, он запоминал различия? Это туфли потерпевшей, он их знает. А
те или другие - попробуй разбери! Если бы у нее в гардеробе не оказалось
похожей пары, пришлось бы просто подобрать черные "шпильки" подходящего
размера. И тоже бы сошло!

- Это же... - стажер запнулся.

- Фальсификация? - помог ему важняк. - Ерунда! Это тактика допроса.
Благодаря правильно выбранной тактике раскрыто убийство. Потерпевшую
похоронят по-человечески, негодяя посадят лет на двенадцать. А если бы я
муму водил, он бы остался чистым, ходил и посмеивался. Не так, что ли?

- Пожалуй, так...

Вернувшись к себе в кабинет, Денис докурил сигарету и набрал номер
Центрального РОВД.

- Алло, Сергей Леонидович, это Петровский из прокуратуры города. Как мой
запрос насчет Газароса Димирчяна?

Начальник уголовного розыска майор Суровец помолчал, видно, соображая,
кто такой Петровский. Затем вспомнил:

- Сейчас узнаю, подождите минуту.

Некоторое время в трубке мурлыкало и шуршало, затем вновь прорезался
голос Суровца:

- В изоляторе он. Большим наглецом оказался, хотел сержанта нашего
умолотить. Возбудили дело по сопротивлению, теперь будет париться...

- Понял. Нашли при нем что-нибудь?

- Девчонку нашли, подругу, вместе с ним была.

- Оружие?..

- Оружия нет.

* * *

Свои его зовут - Газик, Газон.

У него большая круглая голова, черные волосы, похожие на короткую собачью
шерсть, а кожа на щеках и подбородке каждый раз по весне воспаляется, и
тогда Газик уезжает на недельку-другую к тетке в Херсон - лечить морду
морской водой.

Бабы любят с ним баловаться, он для них симпатичный плюшевый щенок с
большим пронырливым хером; потому и не ревнуют друг к дружке, даже если
Газик отжарит кого прямо на глазах. Могут даже веточкой пощекотать сзади.
Или из чайника капнуть.

Газик Димирчян, когда пьяный, берет гитару, лупит по струнам и поет
жалобным голосом. Говорят - хорошо поет.

Газик Димирчян не годится на что-то серьезное. Это все знают. Даже Метла
с этим давно смирился и ничего не требует.

Газик Димирчян никого не убивал вот так: один на один.

И даже не калечил.

Ну, может, только пару раз, в пьяной компании, когда на Метлу загреб
найдет, когда он первого попавшегося прохожего может умолотить ни за что, и
у всех кругом тоже потихоньку начинает крыша ехать, все тоже начинают пинать
ногами вздрагивающее на асфальте пыльное тело, - ну, тогда и Газик не прочь
сунуть под ребра... Это как танец, елки. Тут тело само по себе работает,
выражает себя. Оно прыгает и пинает, пока не собьет большой палец на ноге, а
потом - тяжело дышит и отирает рукавом слюну на подбородке. Это тело. Газик
Димирчян тут ни при чем.

А с ракетницей вообще по-дурацки вышло. У Метлы она в апреле появилась,
он не говорил - откуда и зачем она ему вообще нужна. Ну в самом деле: у
Метлы есть грамотный ствол, китайский "тэтэшник". А ракетница больше для
смеху, он ее своей бабе иногда дает по звездам пострелять. Газик сказал ему
как-то напрямик:

- У меня скоро день рождения. Метла, подарил бы ты мне эту свою
хреновину.

Метла как отрезал:

- Нет.

Упрашивать его бесполезно, разозлится только. Вещьто, возможно,
"горячая"; маркировка, во всяком случае, была на ней спилена. И Газик забыл
о ракетнице.