Чтение 40–й страницы книги ~На то и волки~

- Бог ты мой, искупаться бы...

- На корабле и душ, и винный погреб, - заверил Данил. - И какава с чаем... Забирай коробочки, и пошли.

- Да я соломинку не подниму... - вздохнула она, но подхватила цинки, хоть и стеная. - Падла все же этот Стивенсон, Роберт Луис, у него-то все так легко и элегантно получается...

- Ты, должно быть, читала бегло, - сказал Данил, шагая следом. - Там у него в конце парой фразочек сказано, что клад они таскали на кораблик на хребте... Вот так все и выглядело.

Он все еще по инерции оглядывался то назад, то на небо, но сюрпризов уже не ждал. На песке у грузовиков сидели в полном составе раскрасневшиеся, потные грузчики, жадно курили, передавая из рук в руки бутылку.

Капитан Довнар браво поднялся, козырнул:

- Погрузка закончена, шеф.

- Быстренько допивайте, и взмываем на крыло, - сказал Данил. Протопал по трапу, свалил всю амуницию на палубу. - Скоренько найдите пару тросов, цепляйте грузовики. Капитан, на пару слов...

Довнар взбежал по трапу. На нем уже не было ни бинокля, ни фуражки, только пистолет на всякий случай оставил на поясе. Тельняшка - хоть выжимай, весь алкоголь вышел с трудовым потом.

- Гостя устроили? - спросил Данил.

- Как князя. Привязали к кровати, так и лежит. Когда я уходил, он вроде собирался падать в обморок, повязка сбилась, кровь капает...

- Пошлите кого-нибудь перевязать. Кто разбирается. А сами ступайте в радиорубку. - Данил назвал волну. - Вызывайте "Полюс", ваш позывной для этого случая будет "Тумен". Когда он откликнется, передайте три слова: "Кошка долго фыркала". И все. Получите подтверждение - отключайтесь...

Вряд ли их запеленгуют - для этого надо набить окрестности вовсе уж изощренной техникой в диком количестве. Короткая передача проскользнет незамеченной, как мышь под прошлогодней листвой...

Грузовики зацепили тросами за задние мосты, и "Багульник" медленно отвалил от берега. Тросы натянулись, вибрируя, теплоход самую чуточку дернуло, но его машины, конечно же, оказались сильнее - и "Уралы" потянуло в воду, они погрузились плавно, чуть ли не грациозно, полетели брызги, матрос и Корявый торопливо отперли крюки, и освобожденные концы тросов скрылись в воде, булькавшей огромными пузырями. Вскоре вода успокоилась.

С вертолета, пожалуй что, и заметно будет, подумал Данил. Но тут уж ничего не поделаешь, чем богаты...

После душа и стаканчика коньяку он почувствовал себя заново родившимся. Столь же благостно выглядел и капитан Довнар, развалившийся на диване в роскошной кают-компании с высоким стаканом в руке. На столе красовалось полдюжины бутылок с нектарами от лучших фирм - друзья-приятели беззастенчиво атаковали лалетинский винный погребок, рассудив здраво, что война все спишет, а победителей не судят. Надираться, правда, не спешили - не время. Пригубляли по глоточку, сдабривая льдом и тоником - сущие джентльмены, да и только, правда, в добротном колониальном стиле: оба в тельняшках, со здоровенными пистолетами на поясе, один бородатый, другой небритый. Впрочем, в этой кают-компании настоящих лордов и не бывало, а германец-барон, однажды здесь побывавший после переговоров по алюминиевым акциям, дворянином казался сомнительным. В Европах купить можно любой товар. Некий австрийский граф, воспользовавшись прорехой в гражданском кодексе, за кругленькую сумму усыновлял любого желающего и совершенно законно наплодил графьев штук сорок...

- Ваш бандюга попросил бутылку водки и отдельную камеру, - сказал Довнар, лениво позвякивая льдом в стакане. - Просимое предоставлено. Лежит и посасывает потихоньку, каждый вправе отдыхать от трудов на свой манер... Пленного перевязали и дали жрать. Он меланхоличен. Вахтенного на палубе я поставил. Атака ожидается?

- Ночью вряд ли, - сказал Данил. - А вот с рассветом - возможны варианты...

- "Полюс" радиограмму принял и пожелал успехов.

- Будем надеяться...

- Можно задать вопрос, как шляхтич шляхтичу? -капитан многозначительно помолчал. - Как вы полагаете, пан Черский, если к известной вам молодой особе проявит интерес известный вам морской волк, повлечет ли это за собой определенные компликации? ("Компликации" - "сложности" (польск) - прим. ред.)

- Помилуйте, друг мой, никаких компликации, - сказал Данил. - Кроме дуэли, понятно.

- В таком случае прошу пана считать, что он не слышал моего вопроса.

Они приятно улыбнулись друг другу, приподняли бокалы и отхлебнули. Появилась вышеупомянутая молодая особа, с распущенными по плечам золотыми волосами, в черно-прозрачных колготках и тельняшке, при ее сложении с успехом игравшей роль платьица, в городе носили и короче. Окутанная облачком парижских ароматов, уселась в кресло, закинула ногу на ног) и вопросительно глянула на капитана. Тот бросился готовить ей выпивку. Данил подивился, как свежо и безмятежно чертовка выглядит - словно ничего и не было.

- Насколько я поняла, адмирал, филиалом монастыря ваш лайнер безусловно не служит? - светски осведомилась Лара. - Запасы колготок вот отыскала и присвоила пакет, духов с парфюмами - хоть лавочку открывай...

Оба приятеля переглянулись и дипломатично помолчали, вспомнив иные рейсы. Лара невинно взирала на них, вертя стакан. За бортом тихонько поплескивала вода, в приотворенный иллюминатор сочилась ночная свежесть. Не хотелось ни говорить, ни двигаться, так было уютно и хорошо.

- Капитан, вы по-английски понимаете? - спросила вдруг Лара.

- Увы, сие наречие мне неведомо, - лихо солгал капитан. - Обучался исключительно говору лягушатников.

Лара поднялась, зевнула, прикрывая рот ладошкой:

- Устала, прошу извинить... - и перешла на английский, глядя на Данила все так же невинно. - Я облюбовала каюту, где на двери медная русалка. Шампанское захвати, я видела в баре...

И вышла легкой походкой.

- Ну, ты долго еще будешь сидеть, импотент хренов? - спросил капитан Довнар.

Данил, покоряясь неизбежному, встал, выгреб из бара три бутылки французских пузыриков. Каюту с русалкой он знал и нашел быстро, вошел в полумрак, озаряемый настольной лампой в виде кубика из красно-сине-желтых витражей.

- Ну, наконец-то, - сказала Лара спокойным тоном победительницы. - Если мы сегодня уснем невинно, это будет против всех мыслимых канонов, штампов и законов... Наложи на меня руки, шампанское подождет. Кажется, я начинаю верить, что ты и впрямь мой идеал...

И закинула ему руки на шею, прижалась, прильнула к губам. Какой-то миг Данил стоял деревянной статуей - это было, как обманывать ребенка, она до сих пор искренне верила, что стала счастливой хозяйкой груды золота, сопливая кладоискательница с ветерком в голове... Но он был живым человеком, а она была женщиной, прекрасно знавшей, чего хочет, и пылающая жизнь пересилила тлеющую совесть. Данил крепче прижал ее к себе и медленно отступал, увлекая Лару за собой, пока кромка широкого дивана не уперлась ему в колени.

...На сей раз он не ставил внутреннего будильника, просто проснулся в половине восьмого и, убедившись, что Лара дрыхнет каменным сном, залез под душ, потом поднялся на палубу, прихватив из хорошо известного ему шкафа черный матросский бушлат - утром на реке было прохладно.

Погода так и не испортилась, небо было синее, ярко светило солнце, и по обоим берегам, за ночь далеко отодвинувшимся от судна, зеленели заросшие лесом сопки. Судя по ширине реки, они уже вышли из Номочона в Шантару, но оставалась еще пара часов на той же скорости, как минимум.

У поручней бдительно маячил старпом с автоматом на плече. Полагаться на него можно было безоговорочно - старпом служил в свое время на Балтийском флоте, в Либаве, и был вышиблен демократами за хамско-насмешливое отношение к независимости бывшей Лифляндской губернии, вылившееся в конкретные действия.

На скамейке из желтых реек сидел дядя Миша, в таком же бушлате, помаленьку прихлебывал из горла венгерский вермут. Бушлат был накинут на голое тело, и Корявый временами захватывал в горсть кожу против сердца, растирая.

- Что, мотор? - спросил Данил.

- На душе что-то хреновато, командир. Жмет поганенько...

Данил прислушался к собственной душе, но не обнаружил ничего особо тягостного. Нервы были, как натянутые струны, вот и все.

- Часов с четырех ночи кружил самолет, - сказал Корявый. - Низко так, воет и воет. И все, сука, где-то поблизости. Часа два кружил, потом улетел.

Данил понял, что назойливое зуденье не привиделось ему во сне, а было на самом деле. Могли поднять борт с аппаратурой, такие есть даже у геофизиков. Даже магнитометра не нужно, притопленные грузовики сверху отлично видны...

- Ничего, - сказал он, щелчком отправив окурок за борт. - Два с половиной часа осталось, нам бы только под мост нырнуть...

Подошел старпом, сказал спокойно:

- Когда проходили мимо Предивинской, оттуда вышла моторная лодка. Близко не подходила, но пару минут шла параллельным курсом. Четыре человека, все в защитных бушлатах. Нынче по такой примете точно не определишь... Автомат я, понятно, на виду не держал. Потом они ушли.

- Абордаж мы, конечно, отобьем... - задумчиво сказал Данил. - В нынешние рыночные времена большой кораблик сразу не найдешь, придется порыскать. А моторки отгоним...

"Хорошо еще, - мысленно добавил он, - что в планы противника решительно не входит нас потопить..."

Старпом удалился на нос. Появилась Лара, заспанная, но в преотличнейшем настроении, потянулась, приподнявшись на цыпочки, разбросав руки, закинув голову, словно бы и не ощущая утреннего холодка. Данил с Корявым, кутаясь в бушлаты, завистливо переглянулись, одновременно вспомнив, сколько им лет - а кладоискательница, медленно крутнувшись вокруг собственной оси, лениво заправила тельник в камуфляжные брюки и помахала им рукой с верхней палубы:

- Похмеляетесь, ироды?

Корявый, как-то очень уж тоскливо уставившись на нее, тихо спросил Данила:

- Командир, у тебя дети есть?

- Да нету вроде бы, - сказал Данил.

- Вот и у меня та же формула. Раньше не колыхало, а теперь покалывает что-то...

- Кто вам мешает? - расхохоталась Лара у них над головами. Слух у нее был отменный. - Стараться надо, лентяи. Скоро мы приплывем, кто знает?

- Часа через два, - ответил Данил, не глядя вверх.

- Красота... Травка зеленеет, солнышко блестит... Вертолет чешет, определенно импортный, гармонируя с тайгой...

Данил, полезши в карман за новой сигаретой, замер в нелепой позе, до него не сразу дошло:

- Вертолет?!

В три прыжка взлетел по белой железной лесенке на верхнюю палубу.

Справа, описывая широкую дугу над зелеными складками гор, снижаясь, заходил длинный ало-голубой вертолет. Посередине изящной тушки фюзеляжа чернел проем. "Алуэтт-350", моментально определил Данил, бортового вооружения натовские ребятки на него обычно не ставят, но помещается в нем не менее дюжины парашютистов в полной боевой выкладке...

- Живо, все внутрь! - рявкнул он, толкнул Лару к ближайшей двери.

Забежал туда сам, следом влетел Корявый. Они оказались в верхнем салоне со стеклянными окнами во всю стену. Вертолет уже летел на фоне тайги, сбрасывая скорость, определенно ложась на параллельный курс, вот он прекратил снижение, уравнивает скорость...

Данил прогрохотал по коридору, влетел в рубку. Капитан Довнар в форменной фуражечке несуществующего флота сам стоял у штурвала.

- По нашу душу? - спросил он, оглянувшись через плечо.

- Определенно, - сказал Данил, вытаскивая пулемет из угла.

Капитан преспокойно наклонился к переговорной трубе:

- Боевая тревога! По местам стоять! - и, выпрямившись, объяснил Данилу: - Пока вас ждали, чтобы не расхолаживались, я их немного погонял... Сделали репетицию.

Вертолет маячил метрах в ста выше и метрах в ста правее идущего полным ходом теплохода. Данил схватил лежавший рядом с капитаном бинокль, побежал назад, на палубу - через иллюминаторы ничего не увидишь, стекло будет мешать... Пулемет колотил его по бедру, у самой двери на палубу Данил приостановился, снял его с плеча, поставил на пол. Рано было светиться.

Поднял бинокль к глазам - и увидел их в двух шагах. Боковая дверца сдвинута назад, в проеме теснятся рослые ребятки в бронежелетах, надетых прямо поверх тельников, это уже не те таежные пьянчужки - здоровенные, уверенные в себе лбы с напряженно-недобрыми ряшками. Кажется, встречаешься с ними взглядом. Под ногами у одного поблескивает дуло пулемета с сошками, и на рукаве единственного одетого по всей форме видна знакомая, опостылевшая за последние дни эмблема ФКГЗ...

Они его тоже заметили, и один, оскалясь, поднял автомат, определенно пугая, другой погрозил кулаком. Данил отступил под защиту надстройки, опустил бинокль - но успел разглядеть, что под брюхом вертолета болтаются, отнесенные ветром, три или четыре конца плетеного троса. Знакомая азбука - повиснут над палубой, одни подавят огнем, другие моментально соскользнут по тросам вниз, тактика известная, их там битком, а на теплоходе не наберется столько подготовленного народа, чтобы устраивать на равных скоротечный ближний бой...

- Внимание! - раздался в небе могучий вопль динамика, перекрывший и шум винта. - На теплоходе! Застопорить машины, всем выйти на палубу с поднятыми руками! При малейшем сопротивлении - огонь на поражение! Район на чрезвычайном положении, действуют законы военного времени!

Да, тут они не врали - вокруг все еще Байкальская область. Тема, конечно, дискуссионная, вряд ли ЧП объявили по всей ее территории, но кто станет заводить дискуссии на юридические темы? И ведь все равно положат всех, как водится, при попытке к бегству, при оказании сопротивления...

- Говорит спецназ! - надрывался динамик. - Стоп машины, всем выйти на палубу, у вас ни единого шанса!

- Уписяться можно... - процедил Данил сквозь зубы, осторожно выглядывая из-за угла.

Пожалуй, из гранатомета в них не попадешь, далековато, такие штучки проходят только в кино... У них тоже кто-то таращится в бинокль, видно, как бликуют линзы, Сходить они, конечно, будут от солнца, но пока что никак им не исхитриться, разве что, когда "Багульник" пройдет излучину...

Вода по курсу теплохода вскипела

высокими

фонтанчиками

предупредительная пулеметная очередь!

- Через тридцать секунд открываем огонь по рубке! - орал динамик. - Всем на палубу! Стоп машина!

Вверху что-то заколыхалось, разворачиваясь - это поднимался на флагштоке висевший допрежь в капитанской каюте бело-голубой флаг с красными серпом и молотом. Довнар недвусмысленно давал ответ.

Вторая очередь прошла перед самым форштевнем. И тут же на голову Данилу посыпалась жесткая труха - кто-то залепил из автомата по надстройкам. Вертолет упал метров на двадцать ниже, сопровождая судно, как привязанный на невидимом тросе.

Данил покосился влево - в коридоре появилась Лара, тащившая две цинки, за ней Корявый с карабином. Он высунул голову в дверь:

- Командир, где та пушка? Если прыгать начнут...

- Мы с этой пушкой сами себя спалим, - зло откликнулся Данил. - Ребята где?

- Похватали, что было, ждут...

- Убери ее вниз! - рявкнул Данил. - В трюм убери!

Коридор тоже был из стекла и просматривался во всю ширь.

И тут вертолет открыл огонь по-настоящему. В проеме сверкало с полдюжины пульсирующих ослепительно-желтых бабочек, палуба наполнилась звоном и дребезгом, летело стекло, куски алюминиевых рам, Данил успел увидеть, как Корявый, отшвырнув карабин, валит Лару на пол, закрывая ее собой - и тут же его тело нелюдски подпрыгнуло под ударом косой очереди, прошедшей прямо по упавшим...

Данил за приклад выдернул пулемет из двери, упер приклад в живот, разворачивая ствол навстречу. Сам уперся посильнее ногами в палубу и нажал на спуск, стоя на открытом месте, давил стальной крючок, превратившись в живую машину, живой прицел. Вертолет, уже коршуном упавший было к палубе, дернулся, нелепо покачнулся, клюнул носом... Чертя синусоиду, заваливаясь на правый борт, метнулся прочь...

Туманные полосы косо потянулись от него к воде - пробило баки. А секундой позже вертолет вспыхнул, совсем не так красиво, как это можно видеть в кино, удаляясь к берегу, он жирно чадил, огненные языки лохматыми клочьями срывались по ветру, уже не видно ни алого, ни голубого, все затянуло дымом, но видно, как мотает "Алуэтт" вокруг оси, зеленая пылающая фигурка выпала из проема и отвесно полетела в воду, высокий всплеск... Пылающий вертолет дотянул почти до самого берега. Взорвался он уже на мелководье, горящий остов погрузился наполовину и дымил, дымил...

Данил положил пулемет и кинулся в коридор. Двое лежали неподвижно, по черному бушлату Корявого от левого плеча к поясу пролегла цепочка опаленных дырок. Данил перевернул его и сразу понял, что перед ним мертвец.

Осторожно перевалил Лару на спину. Левый рукав ее тельняшки сплошь залит кровью, густой волной ползущей оп плеча к локтю - и правая нога ниже колена задета, натекает пятно... Он растерянно оглянулся, хотел заорать на всю реку

- но выскочивший из противоположной двери старпом оттолкнул его, кинул рядом зеленую брезентовую сумку, опустился на колени. Бросил через плечо:

- Нож!

Данил сделал шаг неизвестно куда, опомнился, полез в карман штанов Корявого, помнил, что тот без пера не выходил и в сортир. Тело было еще теплым... В левом кармане отыскалась выкидушка с широким, похожим на акулу лезвием. Старпом уже вытаскивал шприцы-тюбики и резиновые жгуты...

...В капитанской рубке все стекла по правому борту были сокрушены, и ветерок гулял по ней свободно. Правое плечо у Довнара прямо поверх тельняшки замотано бинтом с расплывшимся по нему темно-алым пятном - но он браво стоял у руля, время от времени прикладываясь к бутылке с коньяком. Не глядя, протянул ее Данилу, тот взял и хлебнул, как горькое лекарство. Капитан спросил:

- Как она?

- Могло быть хуже, - мертвым голосом ответил Данил. - В руку навылет, а вот в ноге застряла. Жгуты сняли, сделали все... Должны довезти... Вызывали?

- Да. Не отвечает ваш "Полюс". Может, запросим штаб-квартиру?

- А зачем? - сказал Данил, глядя перед собой. - Чем они помогут, хотел бы я знать? Она спит, вкололи что было... Когда придем, через полчаса?

- Минут через сорок пять. Больше ничего не могу сделать, и так пар на марке. Однако...

Он замолчал, кивнул вперед. Там уже показался серый красавец мост, тот самый, соединявший берега Шантарской и Байкальской областей. Данил поднял к глазам бинокль.

- Поздравляю, - сказал он глухо. - Не меньше роты нагнали, бездельники... Он прекрасно различал, как с двух сторон бегут к середине моста цепочки

людей в защитной форме, как на выступающих балкончиках, где помещаются бочки с песком, возятся кучки солдат, наружу высунулись пулеметные стволы, у въезда на мост зеленеют крытые грузовики...

- Ну, это еще не смерть, - сказал капитан Довнар. - Есть шанс.

Данил не шевельнулся. Шанс был, конечно, но крайне дохленький - предстояло пройти по прямой под огнем сотни стволов, огрызаясь всего из трех, но капитан прав, это еще не смерть. Он прищелкнул полную цинку, примерился, куда поставить сошки.

- Рано, - сказал Довнар. - Еще с полкилометра.

- Не учи отца стебаться... - бросил сквозь зубы Данил, приложив приклад к плечу, расставив ноги.

Серый мост надвигался на него плавно и неотвратимо, как судьба. На фоне косых ферм зеленели напряженно застывшие фигурки солдат. Посверкивали солнечные зайчики на линзах биноклей.

- Хорошо еще, у них нет пушек, - сказал капитан. - И жаль, что у меня нет, говорил же вам, запрячьте в трюме, обормоты...

Он наклонился к переговорной трубе, что-то коротко приказал - и из палубных динамиков рванулся какой-то старинный, царских времен, марш. Торжественно ухали трубы, звенели литавры, "Багульник" шел по идеальной прямой, как торпеда, под простреленным советским военно-морским флагом, в сопровождении гремящего победной медью военного марша времен настоящего двуглавого орла - сочетание диковатое, но такова уж наша жизнь... Данил поплотнее прижал приклад - еще пара минут, и начнется...

И заметил далеко слева два продолговатых предмета, приближавшихся с небывалой быстротой.

Два пятнисто-зеленых вертолета огневой поддержки, сверкая двойными пузырями кабин, неслись к мосту с той стороны, навстречу теплоходу. Данил моментально узнал "Барракуды", новейшие камовские модели, и отстраненно, словно все происходящее его ничуть не касалось, подумал: ну вот нам и полный звиздец, против вертушек не побрыкаешься...

Вертолеты разомкнулись, сбрасывая скорость, сделали "горку" над мостом, на миг показав себя снизу со всеми грозными бортовыми причиндалами, по инерции прошли над "Багульником" и вернулись в боевом развороте, повисли хвостами к теплоходу, нацелившись на мост. Высоко над головами стоявших у перил плеснула по фермам череда искристых вспышек, предупредительные очереди

- и зеленые фигурки рассыпали шеренгу, побежали кто куда, падали, прикрывая головы. Правый вертолет косо выпустил зеленую ракету. Данил поставил пулемет на пол и тихо выругался.

- Это еще кто? - спросил капитан.

- Это признание наших заслуг, - сказал Данил. - Только и всего.

Глава тридцать четвертая

Четыре трети пути

Черный БМВ остановился у зеленой больничной ограды, и главный волкодав "Интеркрайта" вылез под хмуроватое осеннее небо. Жестом остановил ребят, дернувшихся было от "Скорпио" за ним следом, поднял воротник куртки, хоть ветра и не было, зашагал в одиночестве по усыпанной облетевшими листьями дорожке.

...Генерал-майора Игоря Матвеевича Кучина, бывшего директора Федерального комитета гражданской защиты, приняли на довольствие в "Матросской тишине" - как гласила молва, в той самой исторической камере, где холил бороду женераль Руцкой. По той же молве, говорил Кучин охотно и много.

Генерал-полковник Решетов выстрелил себе в висок из "Вальтера", пребывая на даче на Николиной Горе, и потому сказать ничего не мог.

Обаятельнейший седовласый Сергей Ликутов в телебеседе с Андреем Шмарауловьш все отрицал и уверял, что с занимаемых им постов ушел из-за желания сосредоточиться на парламентской деятельности. Государственная Дума, свято придерживавшаяся принципа "с Дона выдачи нет", подавляющим большинством голосов отклонила предложение о лишении его депутатской неприкосновенности. Так она из принципа поступала всегда, даже с теми, кого терпеть не могла.

Избирательный блок "Новый путь России" рассыпался, не успев начать предвыборную борьбу. Зубры и динозавры перестройки, выступая по ящику и в газетах, дружно клялись, что представления не имели ни о какой операции "Тайга", а в Ликутове, Кучине и Решетове еще десять лет назад подозревали коррупционеров и бандитов, но как-то не находили времени об этом сказать публично.

Кипрская компания "Бренто" растворилась в воздухе, не оставив нового адреса.

Генерал-майор милиции Скаличев шмальнул себе в рот прямо в служебном кабинете из табельного "Макарова", когда секретарша доложила, что в приемной появился подполковник Бортко в сопровождении прокурора города и пары мальчиков в штатском.

Впрочем, Бортко был

уже

полковником.

Он

все-таки

нашел

бронетранспортер-призрак - и на некоторых газетных снимках стоял рядом с

ним, положив руку на борт, словно охотник возле заваленного кабана. Броня

оказалась комитетская.

Господина Филимонова, заместителя губернатора, отвечавшего в области за драгметаллы, обнаружили у подъезда случайные прохожие. Насколько удалось установить, со своего восьмого этажа он летел вниз, не издав ни малейшего звука, что, безусловно, работало на выдвинутую следствием версию самоубийства.

Максима Каретникова, верного сотрудника АО "Интеркрайт", убитого неизвестными злоумышленниками, фирма похоронила пышно и торжественно.

Платиновое месторождение на речке Беде, выставленное на аукцион, досталось АО Интеркрайт. Иван Кузьмич Лалетин, вернувшийся из Англии самую чуточку похудевшим, сообщая по телевизору эту новость, заодно продемонстрировал бравшей интервью журналистке уникального бесхвостого кота, какие по непонятному капризу природы рождаются исключительно на острове Мэн, и нигде больше.

Генерал-майор Глаголев в Москву переведен не был, но, как утверждали надежные источники, вернулся из столицы веселым, хотя и не особенно.

Господин Гордеев, Фрол Степанович, вскоре появился на презентации новой картинной галереи.

Напротив, господина Милютина, известного в узких кругах как Принц, вышколенная прислуга одного из кипрских отелей вытащила из ванны бездыханным, без каких бы то ни было внешних повреждений. По странному стечению обстоятельств, почти в то же время в далеком Шангарске скончался от инфаркта прокурорский чин по фамилии Антонов и попал в автокатастрофу со смертельным исходом коммерсант по фамилии Дробышев.

О финале жизненного пути майора Валентина Пови-ласа широкой публике не сообщалось, потому что покойный был человеком совершенно общественности не известным.

Обыкновенная история, в общем - если бы не клад Чингисхана и не правила игры, требовавшие огласки.

Огласка получилась грандиозная и шумная, девятым валом выплеснувшаяся за ближние и дальние рубежи. Даже сейчас, две недели спустя, накал страстей и не думал спадать - и о том, сколько трудов пришлось приложить Данилу, чтобы ускользать от журналистов, никто не знал лучше его самого...

Он поднялся на третий этаж, постучал, толкнул дверь. Больничка была нерядовая, и Лара, конечно же, пребывала в отдельной палате, надежно отделенная от шакалов пера постом на лестничной площадке (Данилом же и поставленным). Он и не рассчитывал увидеть худенькое, бледненькое, изнуренное и тихое создание - не тот ребенок, не тот типаж. Но и не рассчитывал, что она будет выглядеть так, словно ничего не произошло. Однако, если не всматриваться, повязок под широкой пижамой не заметишь, а Лара, сидевшая в кресле у телевизора, была разве что самую чуточку бледнее обычного, ну, все-таки две недели, медицинские светила и птичье молоко ведрами...

На экране прокручивалась в записи последняя передача "Совершенно секретно" - посвященная, как легко догадаться, операции "Тайга" и ее бесславному для организаторов завершению. Данил решительно выключил видак,сел и спросил:

- Курят тут?

- Ага, я сама дымлю...

Он закурил. Оба, странное дело, ощутили некую неловкость, как совершенно чужие люди, никогда прежде не видевшиеся. Молчание затянулось надолго. Данил, глядя в окно, пытался сосчитать и вспомнить, сколько жизней унес таежный клад, но все время сбивался.

- Бананов хочешь? - спросила Лара, показав на заваленный разнообразнейшей фруктой столик. Он мотнул головой и спросил:

- Как ты?

- Да пустяки, - тем же вежливо-безразличным тоном ответила она, словно выполняя некую обязанность. - Все нормально, обещают шрамы заштопать так, что ни следочка не останется.

И вновь - молчание.

Потом Лара, глянув на него дерзко и насмешливо, сказала: