26
Бишоп-Стетфорд. Мужчины были в смокингах с гвоздиками в петлицах. Их лица
казались слегка помятыми после свадебного веселья. Дамы были в нарядных
платьях и шикарных шляпках. Они весело щебетали о том, как хороша была
Джулия в белой тафте, а Ральф даже во фраке выглядел таким же неотесанным
увальнем.
справился, не ошиблись ли они поездом и действительно ли он
останавливается в Кембридже. Кондуктор, чертыхнувшись про себя, подтвердил
это, что, однако, не помешало молодому франту пуститься в ненужные
рассуждения о том, что ехать им в обратную сторону совсем ни к чему и еще
что-то подобное. Наконец, издав в заключение какие-то квакающие звуки, он
спрятал голову, пребольно, должно быть, ударившись макушкой о верхнюю
раму.
вагоне-ресторане, чтобы те, кто не допил на свадьбе, смог бы напиться до
чертиков здесь, и на этом поставить точку. Идея была принята на ура, поезд
тронулся, и кое-кто не устоял на ногах.
четвертое место было занято холеным, плотного телосложения господином с
печальным лицом и большими коровьими глазами, устремленными куда-то в
пространство.
пространство купе, к его неожиданным и шумным спутникам.
ресторана за напитками, или пойдет кто-то один и принесет всем, или же он
напьется и позабудет о друзьях, а они будут напрасно ждать его, или же
если он не забудет, то сможет ли он один принести напитки для троих, не
расплескав их по дороге к всеобщему неудовольствию остальных пассажиров.
же у всех троих вылетел из головы, поэтому двое из друзей с готовностью
вскочили, но тут же снова сели, позволив вскочить третьему. Тот, встав,
тут же плюхнулся обратно на сиденье. Тогда двое все же встали и высказали
здравую мысль, что безопаснее, пожалуй, купить не напитки, а весь бар. На
том и порешили.
соседом с печальными глазами, который, наклонившись к нему, в каком-то
порыве отчаяния крепко схватил его за руку.
позволило ему изрядно затуманенное алкоголем сознание.
промолвил:
еле слышен, но он странно завораживал и подчинял себе. - ...Мы преодолели
огромные пространства. Мы прилетели сюда, чтобы создать здесь рай. Рай. У
вас. Здесь.
забрызганном дождем окне, за которым были ранние сумерки и мокрый пейзаж
Восточной Англии. Он смотрел на него с явным отвращением и все сильнее
сжимал руку юноши.
свадебный гость. Он и сам не знал, так ли уж ему этого хочется.
бормотал Майкл. - Мы хотим создать мир, где не будет войн, а будут лишь
музыка, искусство, просвещение... В нем не будет места ничему мелкому,
суетному, презренному...
походил на престарелого хиппи, хотя кто знает. Его старший брат тоже
однажды ушел в коммуну друидов и прожил там пару лет, питаясь пончиками с
ЛСД и воображая, что он дерево. А потом ничего, вернулся. Теперь он
директор торгового банка и больше не чувствует себя деревом. Правда, пару
раз с ним это еще случилось, пока он наконец не сообразил, что ему нельзя
пить какую-то определенную марку красного вина, которое будило в нем
воспоминания.
печальный рассказ Майкл. Шум в вагоне не заглушал его тихого голоса. - Они
утверждали, что мы тоже несем в себе семена раздора и войны, но мы были
полны веры. Нашей целью были искусство, красота и их процветание. Высокое
искусство и великая красота - музыка. Мы взяли с собой только тех, кто
верил и стремился сделать это явью.
но в его словах уже не было ни враждебности, ни вызова. Он незаметно для
себя подпал под гипнотическое воздействие речей незнакомца.
и я вам все расскажу...
27
стемнело и в комнате. От причудливой вечерней игры света фигура профессора
казалась тенью.
любопытством и восторгом, снова скользнули по неказистой обстановке
профессорской гостиной, по ее старинным деревянным панелям и потертому
ковру на полу. Руки его заметно дрожали.
наконец посмотрел на профессора и прямо в лоб спросил:
выветрилось из моей памяти за это время. Видите ли, я очень стар. Ужасно
стар. Если бы я сказал вам, как я стар, боюсь, это напугало бы вас. И, как
ни странно, это напугало бы и меня самого, ибо я даже не могу вспомнить
свой возраст. Я многое перевидал и, слава Богу, большую часть перезабыл.
Беда в том, что с человеком, достигшим моего возраста, о чем я, кажется,
уже говорил, происходит нечто странное... Я, видимо, это уже говорил?
с годами не становится богаче, из нее многое просто выпадает. Так что, как
видите, разница между человеком моего возраста и вашего не в том,
насколько много он помнит, а в том насколько много он забыл. В конце
концов даже забываешь, что именно ты забыл, а потом забываешь вообще, что
ты когда-либо что-то помнил, и уже не помнишь, что только что сказал...
бормотал профессор, сокрушенно тряся головой, и вдруг неожиданно сел. -
Серьги, которые были на королеве Виктории в серебряный юбилей ее
правления. Очень странные серьги, запечатленные, конечно, на портретах
того времени. И запах улиц, прежде чем на них появились автомобили. Трудно
сказать, когда было хуже. Вот почему так жив в памяти образ Клеопатры.
Убийственное смешение воспоминаний о королевских серьгах и запахах. Боюсь,
что они останутся в памяти, даже когда все остальное забудется. Я буду
сидеть в полутемной комнате, беззубый, потерявший зрение и обоняние
старец, у которого только и останется, что эта жалкая седая головенка. А в
ней - странное видение: уродливые голубые с золотом подвески, в которых
резко преломляются праздничные огни, и еще запах пота, бродячих кошек и
смерти. Интересно, что это все может означать для меня...
комнате и легонько, кончиками пальцев касался стен, спинки кушетки, крышки
стола.
вышел в отставку.
а? Как вы считаете?
лет? - пробормотал Ричард. - Вы не думаете, что это могли заметить и найти
весьма странным?
удовольствием пояснил профессор. - Если бы мы начали ими делиться, нам бы
сидеть здесь безвылазно с Пасхи до Рождества. Свлад... э-э-э... Дирк,
Черепнин Владимир
Лондон Джек
Корнев Павел
Акунин Борис
Круз Андрей
Сертаков Виталий