возникший охранник предупредительно открыл ворота, и "шестерка" выехала за
забор.
НА РАНДЕВУ СО "СВЕТОЧЕМ"
Некоторое время, пока ехали через дачный поселок, Юрка сосредоточенно
рулил, не обращая внимания на пассажирку. Полина тоже помалкивала, хотя,
как видно, действительно не очень верила в то, что ее везут в безопасное
место. То, что Таран поехал с пистолетом и столь тщательно проверяя оружие,
она могла истолковать по-своему: дескать, завезет куда-нибудь в глухомань и
пристрелит.
Таран и сам понимал, что его миссия выглядит неважно.
Фиг его знает, кто и почему покупает Полину за сто тысяч долларов. Может,
для того чтоб на запчасти разобрать в самом прямом смысле слова? Сердце или
почки вырезать, а потом пересадить кому-нибудь, кто деньги заплатит. Или
для того, чтоб выпотрошить, а потом зашить внутрь несколько килограммов
героина и по липовым документам спровадить куда-нибудь в Европу или даже в
Америку... Нынче все возможно!
Конечно, Юрка пытался успокоить свою совесть тем, что ничего конкретно он
не знает и, может быть, как раз наоборот, Полину покупают люди, которые
будут с нее пылинки сдувать и любить самой христианской любовью. А его
дело, как он сам сказал Коле, - солдатское. Отвез, сдал, получил,
пересчитал - и домой. Если, конечно, опять не обманут. Жаль, конечно,
все-таки, что ему не дали напрямую поговорить с Птицыным. Конечно, приказ,
записанный на кассете, - это серьезно, и голос был точно Генриха, а не
поддельный, но все же лучше было услышать все без посредников.
- Ты меня и правда везешь в безопасное место? - тихо спросила Полина.
Бедняжка небось побоялась спросить напрямую: "Ты меня убить собираешься?"
- Правда, - решительно кивнул Таран, пытаясь прежде всего самого себя в
этом убедить. - Сейчас доедем до одной пристани на водохранилище, потом
перейдем на теплоход и поедем дальше. Только запомни, пожалуйста: я тебя
буду называть Светой!
- Ну да, - пробормотала Полина, - чтоб никто моего настоящего имени
случайно не услышал.
- Конечно, - произнес Юрка поспешно. - Полина - имя довольно редкое.
Какой-нибудь дежурный матрос на пристани запомнить может, а потом это дело
до Зуба дойдет или до ментов, например. Даже если в сумерках этот матрос,
допустим, лицо не запомнит, то одно имя может заинтересовать. А Светок -
пруд пруди, чуть ли не каждая вторая. В общем, не волнуйся, все в порядке
будет. И ты будешь в порядке...
Произнести эти фразы с достаточной искренностью Тарану было нелегко.
Почуяла ли Полина в его голосе напряжение или нет, Юрка не понял. Возможно,
что и почувствовала, но виду не подала. Она, конечно, не такая умненькая,
как Аня, и не такая хитрая лиса, как покойная Дашка, но вовсе не дура. И
опыт общения с бандитами у нее есть. На "нехорошей даче" бывала, с друзьями
братца Кости зналась, и очень близко - если судить по Паваротти и Форафону,
да будет им земля пухом! На "Войковскую" с пятью тысячами баксов ездила -
долг за Костю отдавать и довольно лихо от бандюг убежала, правда, не без
Юркиной помощи. Кстати, эти пять тысяч она какими-то шахер-махерами нажила
- Таран по ею пору не в курсе. Ну, а во время того зимнего бегства из
Москвы тоже в переделках побывала. Конечно, не всякий раз хорошо себя вела,
но что с нее возьмешь баба. Припомнил Таран и то, как Полина с Лизкой пари
заключали, когда Полина спорила с Лизкой, что сумеет его. Юрку, соблазнить.
И ведь почти соблазнила, если б кошка не помешала. А потом еще выяснилось,
что пари было садистское: Полина собиралась в случае выигрыша маленькую,
тощенькую Лизку ремнем пороть! Так что не такая уж она
беспомощно-беззащитная, эта самая Полина... Очень может быть, что и Гену
она охмуряла не столько за страх, сколько за баксы - поди проверь! Сидор и
Митя небось уже в морге вылеживаются, да и Суслик, скорее всего, на пути
туда находится... Да и вообще, что Таран о ней знает? Может, она уже кучу
всяких гадостей людям натворила, и не только родителям Генки Сметанина?!
Так что, вполне возможно, какие-то люди собрались Полине воздать по
заслугам. Даже сто тысяч баксов не пожалели на этот выкуп.
Едва Таран подумал про это слово - "выкуп", как у него родилась новая
версия. Точно! А что, ежели у Полины папаша или, к примеру, дядюшка
какой-нибудь бизнесмен крутой или чиновник, которому доверено солидные
бумажки подписывать? И братва не поскупилась, потому что знает, что, отдав
эти сто тысяч, они себе наварят миллионов десять. Или налом, или
какой-нибудь услугой, которая позволит эти бабки заработать.
Это Юрку даже немного подбодрило. Ничего с этой Полиной не случится.
Подержат где-нибудь, пока родня не раскошелится, а потом отдадут живой и
здоровой. В том, что у Полининой родни найдутся деньги на выкуп. Таран
почему-то не сомневался.
- Юр, - неожиданно спросила Полина, - а если я сейчас на ходу выпрыгну, ты
будешь в меня стрелять?
- Не-а, - сказал Таран. - Если ты, дура, выпрыгнешь, то ногу сломаешь или
голову расшибешь. Конечно, это меня очень огорчит, но тебе от этого легче
не будет. И вообще постарайся все дурные мысли из головы выкинуть.
Припомни, сколько раз я тебя из всяких неприятностей выручал? Пожалуй раз
пять, наверно. Там, в районе "Войковской", - раз, на шоссе, когда на нас
наехали, - два, на озере - три, на кордоне - четыре, в санатории - пять!
Да, еще и в пионерлагере - шесть! Ну, и сегодня - семь! Во, сколько! Семь
раз могла помереть, а все живешь.
Таран вообще-то похвальбы не любил, но здесь решил сделать исключение. Ему
не хотелось, чтоб Полина что-нибудь выкинула тогда, когда они приедут на
пристань. Фиг его знает, что делать, если она прыгнет на шею тому же
вахтенному матросу или кому-то еще и начнет орать: "Спасите! Помогите!"
Стрелять? В Полину - точно нельзя, а в матроса - хрен его знает. Может,
после этого катер, услышав шухер, и вовсе к пристани не подойдет. Так или
иначе, завалит Таран все дело, а за это его не похвалят! Ой, как не
похвалят! Тем более если окажется, что это дело было не только Птицыным
одобрено, но и задумано им...
- Значит, ты меня теперь в восьмой раз спасаешь? - спросила Полина. - Это у
тебя работа такая?
"Ах ты, стерва! - возмутился про себя Юрка. - Еще и ехидничаешь?" Но вслух
постарался говорить спокойно, хотя и немного ядовито:
- Да нет, это у меня хобби такое. Я человек бескорыстный. Даже потрахаться
у тебя не попросил...
- Жалко, наверно, стало, что тогда не получилось? - стрельнула глазками
Полина из-под своих стекляшек.
- Нет, чего там, - сказал Таран, стараясь произнести это с максимальным
равнодушием, - значит, не судьба была!
- А Лизку ты поимел где-нибудь? - спросила Полина.
- Нужна мне эта мосла! - хмыкнул Таран совершенно откровенно. - И потом я ж
не педофил какой-нибудь, не растлитель малолетних...
- Ну, а если б я тебе сейчас предложила?
- Нет, - на полном серьезе произнес Юрка, - останавливаться времени нет, а
на ходу - разбиться можно.
"Шестерка" тем временем приблизилась к тому повороту, откуда согласно
Колиной карте начинался асфальтированный проселок, ведущий к водохранилищу.
Накрапывал дождь, Юрка включил "дворники". Сумерки от густой облачности
стали похожи на осенние. Погодка была как раз подходящая, так и шептала:
"Займи и выпей!" Таран в душе надеялся, что вся команда дебаркадера,
прислушавшись к этому совету, спряталась где-нибудь в тепле и уюте с
пузырем или двумя.
Так оно примерно и было. Когда Таран подогнал "шестерку" к пристани, ни на
самом дебаркадере, ни на берегу поблизости не было ни души. Какой-то
костерок горел на противоположном берегу, должно быть, фанат-рыболов дурью
маялся, да на дебаркадере тусклый огонек в будочке светился. Бакены еще
мигали белые и красные, а кроме того, где-то далеко медленно двигались над
водой ходовые огни большого теплохода.
Юрка глянул на часы: 21.30 всего-навсего. Полчаса в запасе! А дождь все
усиливался, и ветер тоже крепчал. Даже шум волн слышался, набегавших на
берег, - прямо как на настоящем море. Нет, вылезать из машины очень не
Афанасьев Роман
Никитин Юрий
Акунин Борис
Эриксон Стивен
Херберт Фрэнк
Громыко Ольга