Чтение 40–й страницы книги ~Место покоя Моего~

- Зачем тебе это? - продолжал недоумевать Антипа. Что ж, его можно понять.
Он готов был услышать любой каприз. Алмаз в пятьдесят каратов. Дворец в
Иерихоне. Ну, наконец, - это уж современные Петру аналогии - отправить девушку
в Рим, танцевать перед Цезарем...

- Я хочу, чтобы ты убил пленника.

- Предтечу?

- Мне все равно, как его называет чернь.

Антипа тяжело вздохнул. Петр услышал: не от жалости к Иоанну, он, Антипа,
никого никогда не жалел, а об Иоанне, похоже, услыхал только, когда кто-то -
Иродиада, наверное, - потребовал его ареста. Антипа недоумевал. Просьба была
вне его разумения. Слишком сложно для уставшего от обжорства и пьянства мозга.

- Да пожалуйста, - сказал он, - хоть сейчас... Но все-таки: может, еще
что-то, посерьезнее?

- Ничего, - тихо ответила Саломия. - И именно сейчас.

- Стража! - крикнул Антипа. И тут Петр шагнул вперед:

- Подожди, господин мой.

- В чем дело? - недовольно спросил тетрарх.

А сквозь толпу лихо продирались стражники.

- Я много путешествовал и многое повидал, - начал Петр, глядя не на
Антипу, а на Саломию, которая соизволила малость удивиться и тоже взглянуть на
римлянина. - Я знаю искусство танца Айгиптоса-Мицраима и Эллады. Я видел, как
поют и танцуют северные варвары. Я наблюдал танцы лучших ритуальных танцовщиц
далекой и таинственной Ходду. Я уже немолод, я думал, что давно научился
изумляться. Но танец Саломии снова сделал меня молодым и восторженным... Ты
выполняешь ее странную просьбу - быть этому. Но дай и мне возможность хоть в
малой степени отблагодарить Саломию...

Люди приумолкли. Люди здесь вообще становились не очень-то говорливыми,
когда речь держал римлянин. Мало ли что он подумает...

Вот и Антипа спросил осторожно:

- Что ты задумал, Вителлий?

- Позволь мне убить твоего пленника.

В зале опять зашумели: просьба девочки плюс просьба гостя - не чересчур
ли?

И тогда вновь заговорила Саломия.

- Как я могу верить тебе, римлянин? - спросила она. - Как я узнаю, что ты
не обманул?

Петр ухватил край большого золотого блюда, рванул - посыпались на пол
финики, сливы, яблоки.

- Я принесу его голову на этом блюде и положу к твоим ногам, Саломия... -
Не дожидаясь ответа, выхватил из рук стражника короткий меч, который, кстати,
тот не имел права носить. Только римляне могли носить холодное оружие. Но Петр
не стал мелочиться. - Пусть стража проводит меня.

- А что, - засмеялся Антипа, - неплохая мысль. И весело. Давай, Вителлий!
Это будет отличное блюдо на моем дне рождения. - И сам первый оглушительно
захохотал над собственной шуткой.

И все, конечно, его дружно поддержали.

А Петр, взметнув вверх правую руку - с мечом и левую - с отличным блюдом
ко дню рождения тетрарха, пошел из дворца. И стража шла вокруг него.

И уже на ходу ликующий взгляд Петра встретился со взглядом Иродиады.
Странно она на него смотрела: недоверчиво, настороженно, что-то подозревая, а
что - самой непонятно.

Но было уже поздно.

ДЕЙСТВИЕ - 2, ЭПИЗОД - 6

ИУДЕЯ. ИЕРУСАЛИМ, 24 год от Р.Х., месяц Таммуз

(Окончание)

В подземелье, где сидел Иоанн, было по-прежнему тихо и темно. Что, в
принципе, совсем не странно. Стража довела Петра до каменной лестницы, ведущей
в естественную, Природой подаренную тюрьму, и осталась ждать наверху: так
захотел Петр.

Старший стражи попытался было возразить:

- Как же вы один, мой господин?.. Преступник опасен...

- Мне?

В голосе Петра слышалось столько презрения, что старший не счел возможным
дальше убеждать гостя. Хочет сам - пусть сам на рожон и лезет. В конце концов,
им приказано только проводить римлянина. Он все же рискнул предложить Петру:

- Возьмите хороший светильник, - протянул ему большой глиняный
сосуд-чайник с высоким языком пламени. - Там темно, как во время тьмы в земле
Мацора...

Петр светильник взял.

Спросил для приличия:

- Где он там, пленник этот?

- В самом конце, в яме... Яма-то глубокая. Как вы станете ему голову
рубить? Его ж вытащить надо, а он сильный... - Он все еще сомневался в
возможностях человека, вволю накушавшегося доброго вина и слегка потерявшего
разум от буйных плясок малолетней дочки хозяйки. - Может, мы с вами?..

- Я же сказал, солдат, - надменно произнес Петр, - ждите меня в доме.
Никому не расходиться...

Он спустился в подземелье и быстро - светильник хорошо освещал путь -
дошел до ямы. Иоанна в ней не было, но в одной из штолен тускло мерцал огонек.

- Выбрался все-таки, - с искренним облегчением сказал Петр, влезая,
согнувшись в три погибели, в низкую штольню каменоломни. - А то прямо как
сирота...

- А кто ж я, по-твоему? - удивился Иоанн. - Родителей у меня уже нет...

Он сидел на корточках, с упором на пятки, положив локти на колени - как
сидят, отдыхая, буддийские монахи. Петр тоже сел так, хотя поза эта удобной ему
не показалась, бережно положил меч на каменный пол.

- Откуда оружие? - походя, равнодушно поинтересовался Иоанн. - И зачем?

- Меч принадлежит одному из стражников Антипы, - полным ответом
удовлетворил Петр любопытство ученика. - Местная стража не имеет права носить
при себе холодное оружие, я должен был бы сообщить о явном нарушении
прокуратору, но не стал. Поскольку меч нужен мне. А нужен он мне для того,
чтобы отрубить тебе голову и принести ее на блюде во дворец - некой Саломии,
дочке любимой тобой Иродиады. У меня для этого и блюдо есть... - Он подтянул в
штольню из темноты золотое блюдо.

- Что за бред? - теперь уже всерьез удивился Иоанн. - Ты можешь подробнее
и без шуток?

- Какие уж тут шутки, - тяжко вздохнул Петр. - Смерть твоя пришла.
Послушай...

Ему не хотелось долго пересказывать происшедшее, поэтому он просто
сосредоточил себя на нем, а Иоанн легко считал информацию. Все это заняло от
силы пятнадцать секунд.

- Я же тебя предупреждал, - сказал Петр. - Ты обидел жену Антипы. Она
мстительна и жестока. Сначала тебя взяли по ее, полагаю, наущению, а теперь...

- Теперь понятно... - Иоанн задумчиво смотрел на огонь, шевелил над ним
пальцами, словно грел их. - Мстительная - да. Я - дурак, ты прав, Кифа. Мне
надо учиться скрывать свои эмоции. Несдержанность вредит делу... Но ведь и
смерть моя делу тоже не поможет...

- Это точно, - согласился Петр, не утешая ученика.

- Но почему такие сложности? Почему не проще убить меня без лишнего шума,
а не устраивать римский театр с отсеченной головой?

Все-таки странно: Петр не слышал ни малейшего волнения в спокойных
размышлениях Иоанна. Только - удивление.

- Римский театр - потому что я и есть римлянин. Кому, как не мне,
устраивать здесь спектакли? Это я предложил отсечь тебе голову и принести ее во
дворец на блюде. К началу пира. Все, как ты понимаешь, легко и с радостью
согласились.

- Зачем?

- Что - зачем?

- Зачем это тебе?

И мог бы сдержаться Петр - сколько раз сдерживался! - а тут не сумел.

- Знаешь, Йоханан, иногда мне плакать хочется от собственного бессилия и
твоей прямолинейности. Столько я в тебя вложил - умений, знаний, сил! - а иной
раз слушаю тебя и с ужасом соображаю: все зря, все впустую. Ты становишься
тупым, как осел... Что значит: зачем это мне? Ответ однозначен: спасти тебя,
увести из этой дыры. Ну, полюбопытствовал бы ты лучше на тему: почему такие
сложности - с отсечением головы. Что я принесу на блюде, если хочу, чтоб твоя
голова оставалась на твоих же плечах?.. Или почему я, а не любой из
стражников?.. Это меня бы утешило, поскольку вопросы небезынтересны...

- Почему ты - это понятно, - перебил его Иоанн. - У Антипы были уже
неприятности с Санхедрином из-за казни галилеянина без суда...

- Правильно. Я ему благородно помогаю безнаказанно исполнить желание
Саломии, вернее - ее мамочки...

- А вот что ты принесешь на блюде - это, наверно, просто, - спокойно
сказал Иоанн.

Петр малость опешил. Именно решение этого вопроса простым ему как раз не
казалось. Он его пока не нашел - решение. Или, точнее, не искал. Считал: само
объявится, когда час пробьет... А часы между тем тикали, стражники наверху
могли и заволноваться: не случилось ли чего со знатным гостем, не свалился ли
он в ямку, не нужна ли ему посильная помощь?.. Могли спуститься вниз и
обнаружить гостя и пленника мирно беседующими. Скандал! Римляне в Иудее ни с
кем ни о чем впустую не беседовали, тем более со смертниками: коль надо убить -
зачем тянуть время... А оно преступно, понимал Петр, тянулось - и здесь, в доме
стражи, и, главное, во дворце, где тоже с понятным нетерпением ждали
возвращения храброго римского патриция-воина Вителлия, любителя балета, с
трофеем на блюде. Особенно одна - ждала...

- Что ты имеешь в виду?

- Тыкву, - сказал Иоанн. - Ты же помнишь... А что, подумал Петр, толковый
вариант. Он-то помнит, как не помнить. Только вариант сей потребует и нервного
и ментального напряжения - с ума бы не сойти ненароком, с катушек не соскочить,