предстоит сыграть роль и коня, и его обитателей. И для это-
го, естественно, нужен ваш грим. Нужен как намек. Как шутка
гения. Как издевка над нормами, принятыми там, где не ждут
коня...
Что он несет?
тал, прям, блин, хохотать... Не можешь что-нибудь подска-
зать?
регал...
му...
лел о брани, извинился: - Ладно, не сердись.
как помнится, оставлен был "мерседес", но прочь от них - в
длинный и светлый коридор, в конце коего виднелись двойные
стеклянные двери с красными крестами на матовых стеклах и
красной же надписью поперек: "медициниш хильфе" То есть мед-
пункт.
по-прежнему сжимая локоть Ильина нежными и цепкими пальцами
пианиста в штатском, - вы сюда прилетели отнюдь не с миссией
мира, отнюдь, как бы вы ни возражали этому утверждению. Как
бы вы ни возражали, мы все равно не поверим, потому что ам-
незия, потому что самолет, потому что сверхсекретное покры-
тие, гениально придуманное химиками из известной нам лабора-
тории в ста километрах от Иванграда. Если хотите, ваш МИГ и
был Троянским конем, и вы со своей амнезией - тоже конь, а
что внутри - извините, не знаем, но дожидаться, пока это
"что" вылезет наружу, не хотим. Поэтому вам придется поки-
нуть не слишком для вас гостеприимную Москву, поэтому вам
придется продолжить так и несыгранную роль как коня, так и
его обитателей, но продолжить уже в несколько иной трактов-
ке. Там, допустим, был Станиславский. Здесь, допустим, есть
бесподобный еврей Питер Брук. Но пьеса продолжается, госпо-
да, - возвысил голос Олег Николаевич так, чтобы шедшие поза-
ди его услыхали. И шедшие позади его услыхали и тут же заап-
лодировали, будто приветствовали провозглашенный магистром
сыска примат бесподобного и живого еврея над тоже бесподоб-
ным, но давно покойным русским. Такая значит веселая нацио-
нал-социалистическая шутка. - Пьесе далеко до конца, - не
уставал витийствовать Олег Николаевич. - Ее теперь играем мы
и мы сыграем ее. А вы, Иван Петрович, станете нашим Кином,
нашим Качаловым, нашим Смоктуновским.
шибко подавлен, да и Ангел ему ничем не хотел помочь. - Я
хочу домой. На Полянку хочу.
А два: вы должны помочь своей настоящей Родине, которая дала
вам приют в тяжкий час и, будем честны, ни разу не посягнула
на ваши законные человеческие права. За это надо платить.
Час расплаты близок...
крестами, распахнул их, пропуская вперед Ильина, а из бело-
го-белого больничного пространства на них поехала сверкающим
хромом и никелем, а также крахмальной белизной простыни ка-
талка, которую легко катили два могучих медбрата. Не исклю-
чено - те, что были утром в карете психпомощи. Не исключено.
Ильин их лиц не запомнил. А Ангел молчал, как в танке.
го под микитки и шлепнули плашмя на крахмальную простынь.
чего это он не хочет. А синевласка Мальвина, одетая теперь в
столь же крахмально белый халат, подступила к нему из света
- со шприцем в руках. Медбратья уже застегивали крепкие ме-
таллические держалки на запястьях и лодыжках Ильина, намерт-
во приторачивая его к каталке, уже задирали штанину, обнажая
худую икру, а Мальвина, прицелившись, ткнула иглу в мышцу. И
свет померк сразу и, не исключено, навсегда.
пятеркой врачей-психиатров, в частной клинике Святой Ксении
Петербуржской испытывавших сильнейшие психотропные средства
на добровольцах-бомжах. Средства эти позволяли полностью уп-
равлять психикой испытуемых, превращали их в роботов, кото-
рые жили на самом деле как обычные люди, не подозревая даже
о том, что они кому-то подконтрольны. Но в нужный момент
можно было включать команду... Проект получил наименование
"Зомби"; по слухам, просочившимся в газеты, но не всплывшим
доказательно на процессе, он финансировался гебе или военны-
ми, писали о процессе все, кому не лень. Пятерка врачей вела
себя, как Зоя Космодемьянская, никого и ничего не выдавала,
ребята все на себя брали: не знаем, сами умники, никого за
нами не имелось - и получили они смехотворно мало. По два
года минус восемь месяцев следствия и суда. Получили, приня-
ли смиренно приговор и... исчезли. Из мира. Из прессы.
лек он был от всяких психманипуляций, если не считать невин-
ную амнезию, которая тоже шла по психведомству. Но что амне-
зия! Так, ерунда. А тут - зомбирование. Тут - преступление.
И черт с ним. Ильину-то что до него? Он уже вовсю в котель-
ной шуровал, а там от постоянного гула, от начальственных
телефонных проверок, от дурного запаха, от мешанины всей
этой долбаной, разбавленной любимым "хейнекеном" Тита, сам
легко зомби станешь... Да кто знает, может, амнезия Ильина
не проходила как раз от вредного окружения? Может, работай
он где-нибудь в культурном месте, в театре, например, или в
ресторации официантом, он бы давным-давно вылечился и не
вспоминал о науке психиатрии. Ан нет, не судьба.
го водоема - то ли пруда, то ли озера, то ли бассейна. Вода
была чернойчерной; как Ильин ни старался, он ничего не мог
разглядеть сквозь ее толщу, которая и мыслилась именно тол-
щей - осязаемой, вязкой и жирной. Будто глицерин, а не вода.
Ильин не чувствовал ни рук, ни ног, а может, и не было их,
может, он уже умер и так именно выглядит путешествие на не-
бо, где у врат рая в ожидании очередной партии неопокойников
бродит хмурый Петр, побрякивая сейфовыми ключами на стальном
кольце.
не приходило, пустой оказалась голова, пустой и гулкой, как
медный кувшин, из которого выгнали Хоттабыча. Хоттабыч, то
есть Ангел, куда-то исчез, и Ильин всплывал на поверхность
неба один, как если бы катапультировался из своего МИГа, а
сука-катапульта не сработала, задушила перегрузками.
потоки, хорошо знакомые любому летуну.
теперь - турбулентность атмосферы. Это доказывало, что Ильин
не потерял способности мыслить афористично, - тем более, что
через секунду оказалось, что ни бассейном, ни турбулент-
ностью не пахло, а лежал Ильин на упругом водяном матрасе,
попрежнему прикованный за руки и за ноги к стальным периль-
цам, удерживающим оный матрац от преступного сползания на
пол, в левой руке, в вене торчала игла от капельницы, а сама
капельница висела под низким потолком и раскачивалась, пото-
му что самолет шел на посадку.
тавленной, извините за банальность метафоры, метким шприцем
Мальвины в икроножную мышцу левой ноги уже прикованного к
каталке Ильина. Значит потом он вырубился, потом его загру-
зили в самолет, судя по антуражу - не очень большой, комфор-
Афанасьев Роман
Пехов Алексей
Посняков Андрей
Мороз Александра
Шилова Юлия
Шилова Юлия