проклят, Кевин! Зачем, зачем тебе Дэйра?
сомневаюсь, что ради нашей любви она согласится на всё, даже на изгнание.
Ведь, как говорят, с милым и в шалаше рай.
Дэйра не для тебя, Кевин, - с жаром добавил он. - Прошу тебя, забудь о
ней. Так будет лучше для вас обоих.
знаешь, что тебе дарована вечная молодость?
и ты бросишь её.
бросишь её, но охладеешь к ней и будешь держать её при себе только из
жалости. А Дэйра гордая женщина, она не нуждается в жалости.
несмотря на своё влечение к Дане. Любит по-прежнему, всё так же нежно и
самозабвенно. И безответно...
видишь своё будущее с Даной. Ведь она тоже смертная.
Дэйру.
уберечь от меня Дэйру, где-нибудь спрятать её, тебе не поздоровится.
рассерженного монарха. И это была не игра: похоже, за время войны он
всё-таки поднабрался королевских замашек.
затем остановился передо мной и проговорил:
спал.
Ведь Хозяйка не солгала, ты и вправду крутой?
покушению на Дэйру.
Безвременье её хладный труп.
совсем. Колина продолжали терзать сомнения насчёт чистоты моих намерений,
он по-прежнему относился ко мне с опаской, хотя теперь старался не
показывать этого. Про себя я вынужден был признать, что его опасения
отнюдь не напрасны. Мне было стыдно, и чтобы избавиться от угрызений
совести, я заставил себя думать о предательстве Гилломана и о том, что по
делу об узурпации престола срок давности не предусмотрен. Должен признать,
что это мне мало помогло.
и велел приготовить горячую ванну. Пока слуги выполняли это распоряжение,
я слегка перекусил, а за чашкой горячего кофе мне в голову пришла мысль о
сигарете - впервые за последние двадцать лет. Я знал, что рано или поздно
снова начну курить, но решил не форсировать события и, преодолев
мимолётный соблазн, продолжил строить планы на ближайшую перспективу.
Эмриса Лейнстера. Конечно, было бы весьма заманчиво изловить его и
преподнести в подарок дикарям-людоедам в качестве живого обеда. Однако я
понимал, что Бронвен зря времени не теряла и надёжно спрятала от меня
своего старшего брата, как прежде спрятала Эриксона; так что отыскать их
обоих мне будет нелегко. К тому же это было не к спеху. И вообще, я мог
ничего не предпринимать, а просто дождаться, пока Эмрис и Эриксон не умрут
собственной смертью, позаботившись единственно лишь о том, чтобы они не
обрели вечную молодость. Мой сводный брат Амадис как-то говорил мне, что
бессмертные Властелины получают огромное удовольствие от того, как
старятся и умирают их смертные враги. Правда, я ещё мало прожил, чтобы
оценить всю прелесть такой своеобразной мести, но это может оказаться
очень даже неплохо. Что ж, посмотрим. Увидим...
Света, сидеть на троне отца, явно и незримо повелевать Рассветными мирами,
словом, быть богом?.. Я сильно сомневался, что ноша божественности
пришлась Амадису по плечу.
которой был, когда превратился в младенца, и разложил её на кровати. Этот
наряд я хранил как драгоценную реликвию, регулярно проветривал его и
просушивал, оберегал от сырости и моли, и хотя он порядком обветшал за
прошедшие двадцать лет, всё же был ещё пригоден для ношения. Относительно
пригоден. И частично.
ношенного - бельё я предпочитаю не только чистое, но и свежее. Зато штаны
и сапожки были в полном порядке, что (правда, с некоторой натяжкой) можно
было сказать и о рубашке, расставаться с которой я не хотел из-за её
пуговиц с изображением симпатичных красных дракончиков. С мантией дела
обстояли хуже, золотое шитьё её поблекло, сочный алый цвет сменился
бледно-красным, но в целом она сохранилась неплохо, и мне было жаль
отказываться от неё, во всяком случае, до тех пор, пока я не сменю её на
новую. Поэтому я решился на то, что в Царстве Света сочли бы проявлением
дурного тона: при помощи нехитрых чар я вернул мантии её алый цвет, а
золотому шитью на ней - прежний яркий блеск. "Какая безвкусица!"
заботило, ибо я не собирался щеголять в своей заколдованной мантии при
дворе в Солнечном Граде. Главное, что мой наряд вполне годился для
Сумерек, где этикет был не так строг, как на моей родине по отцовской
линии - в Доме гораздо более молодом и куда более чопорном.
придирчивого осмотра своей персоны пришёл к выводу, что выгляжу довольно
недурно. На поверку оказалось, что мой тёмно-синий берет отлично
вписывается в общую картину, и я отменил своё предыдущее решение
забраковать его вместе с бельём. Прицепив к поясу Эскалибур, я тем самым
завершил своё превращение из Кевина МакШона, логрийского феодала, в Артура
Пендрагона, принца из Дома Света, одного из высокопоставленных Властелинов
Экватора.
восприятие, чтобы узнать, кто ко мне пожаловал, затем громко произнёс:
бодрым.
выбили его из колеи и не помешали ему хорошо выспаться. Прикрыв за собой
дверь, он смерил меня оценивающим взглядом и спросил:
привычку подходить к делу с самой неожиданной стороны, что порой
обескураживало его собеседников. - Ты уже разобрался с ней?
причастна.
головы. - Кстати, кто ты такой?
называть.
двадцать лет и привык к нему.
спрашивай.
Контровский Владимир
Контровский Владимир
Русанов Владислав
Корнев Павел
Посняков Андрей
Посняков Андрей