Чтение 40–й страницы книги ~Заповедник для академиков~

ад выстлана...

- Вы начитанный ребенок,- сказал Матя.

- Я не ребенок.

- Но и не монахиня. Это тоже ложь.

- У нас маскарад, - сказала Лидочка.

- У нас уже пятнадцать лет маскарад. Вы видели палача в красных штанах
комиссара?

- Да.

- Известный в Москве стоматолог и доносчик. Будьте, с ним осторожнее.

- Я уж не знаю, с кем быть осторожнее.

- А меня можете не бояться... - Матя пошел было вниз по лестнице.
Лидочка стояла, смотрела ему вслед.

Потом он обернулся и произнес слова, которых Лидочка от него ожидала: -
Я бы тоже хотел вас не бояться, Все, что было между нами,- пускай таким и
останется...

- Не только между нами? - спросила Лидочка.

- У вас змеиный язычок, - сказал Матя беззлобно.- Но вы правы.

- Вот вы где, - сказал Алмазов, выходя из-за спины Лидочки и дружески
хлопнув ее чуть пониже спины жестом друга, которому все дозволено. - Я
хотел, Шавло, перекинуться с вами парой слов, У вас найдется для меня
минутка?

- Хоть две, - сказал Матя.

- На это я и не надеюсь, - Алмазов рассмеялся, - И давайте не тратить
времени - а то моя роль на маскараде требует, чтобы я занялся туалетом. Как
насчет вашей комнаты?

- Отлично,- сказал Матя.

- Тогда поднимайтесь.

Алмазов быстро сбежал с лестницы и полуобнял Матю. Он был на голову
ниже Мати, но куда шире в плечах и сильнее. Рядом с ним Матя казался большой
рыбой - самым широким местом в его обтекаемой фигуре были бедра. Так они и
ушли по коридору к Матиному номеру - Матя жил в том же флигеле, что и
Александрийский.

А Лидочка получила возможность добежать до комнаты Алмазова - она
знала, что тот живет на втором этаже.

Когда Лидочка вбежала в небольшой вестибюль, куда выходили несколько
одинаковых белых дверей, она остановилась в нерешительности - какая дверь
Алмазова. Ей было страшно, что вот-вот вернется Алмазов, увидит ее здесь как
безбилетницу в ложе Большого театра. Ноги ее стремились убежать, но она
понимала, что увидеть Альбину - очень важно, особенно для самой Альбины.

Одна из дверей открылась, и вышел астроном Глазенап в одежде римского
патриция и маленьких старых очках на крупном, обвисшем от старости носу.

- Простите,-сказала Лидочка с облегчением - астроном был будто
ниспослан ей свыше.- Вы не скажете, в какой комнате живет Алмазов?

- Алмазов? - Глазенап сделал умственное усилие. - Алмазов? А чем он
занимается? Биофизикой?

- Нет, - сказала Лидочка, и что-то в ее голосе заставило Глазенапа
вспомнить.

- Ах да, - сказал он, - Только я не рекомендую вам, нет, не рекомендую,
вы еще молодая девушка, вы еще можете остаться честной!

- Мне нужна женщина, которая живет с ним.

- Не надо,- повторил Глазенап,- она обречена, в глазах написано, что
обречена,

- Мне очень важно, скажите, пожалуйста!

- Нет, не скажу, - Глазенап топнул ножкой. - И вы мне потом скажете
спасибо, что я вас оградил от такой опасности!

- Господи! - взмолилась Лидочка.

Дверь в соседнюю комнату открылась, и оттуда зайчонком выглянула
Альбина, встрепанная, дрожащая.

- Альбина!

- Я предупреждал, - сказал Глазенап, закидывая край тоги на руку и
торжественно убывая.

- Заходите, заходите, - лихорадочно зашептала Альбина. - Я думала, что
с вами что-то случилось, я думала, что вас не увижу, честное слово, это
такой ужас, вы не представляете!

Она отчаянно тянула Лиду, но та вырвала руку.

- Я не пойду к вам, он может вернуться.

- Ах, да, конечно, вам же нельзя. - Альбина будто проснулась - она была
не в себе. - Вы мне принесли, да?

- Нет, я не посмела носить его с собой, - сказала Лидочка.

Они стояли в дверях, сблизив головы, и громко шептались. Как будто их
объединяли какие-то невинные девичьи секреты. Видно, так и подумал старший
из братьев Вавиловых, выходивший из своей комнаты в одежде
крестьянина-бедняка, в онучах, лаптях, ватных полосатых штанах и поддевке.

- Спускайтесь,- сказал он им, улыбаясь,- скоро гонг - праздничный ужин.

Лидочка взглянула на часы. Половина седьмого.

- А где он? - зашептала вновь Альбина, как только Вавилов отошел.

- Я его спрятала.

- Он мне нужен.

- Я его положу в условленное место, и вы его возьмете.

- Мне он сейчас нужен.

- Я смогу это сделать только после ужина.

- Честное слово? А может, вы не хотите мне его дать? Боитесь, что я
выстрелю?

- Да, я боюсь.

- Но я выстрелю в себя, вы не бойтесь, я выстрелю в себя.

- Еще чего не хватало!

- Потому что он меня обманывает, я все поняла, он меня обманывает...
Знаете что?.. Ближе, ближе... Мой дорогой муж, мое сокровище, мое солнышко,
мой ненаглядный - он его убил, его уже нет, я знаю - он его убил и теперь
смеется надо мной. Но я убью себя, и он не сможет смеяться надо мной. И ему
станет стыдно.

- Альбина, успокойтесь. Может, ваш муж жив.

- Нет, я знаю, я знаю! Я по глазам его знаюон врет, а глаза его врать
не могут. Они смеются. Я убью себя. и он перестанет смеяться.

- Подумайте - у него же нет совести, ему будет все равно. Лучше, если
вы будете жить...

- Ему станет стыдно, я знаю, ему станет стыдно. На одну секунду, на
одну минуту - пускай хоть на минуту... вам не понять... Лида, я вижу, что вы
не хотите возвратить револьвер. Только посмейте! Я вас уничтожу!

- Я не хочу, чтобы вы умирали.

- Я уже мертвая. А вы должны мне вернуть револьвер после ужина. Сразу
после ужина вы подойдете и скажете мне, где вы его спрятали. Если вы не
подойдете, то я скажу Яну, что револьвер у вас. И он вас посадит в тюрьму. Я
вас не буду жалеть, потому что меня никто не жалеет.

Альбина закашлялась.

- Все! - крикнула она.- И не стучите и не зовите! - Она нырнула внутрь
комнаты, и слышно было, как повернулся ключ в замке.

- Альбина!

Никакого ответа.

Лида поняла, что и в самом деле глупо стоять перед этой дверью.

Она пошла обратно. И вовремя - у лестницы ей встретился Алмазов.

- Что вы в наших краях делаете? - спросил он весело. Он весь лучился
радостью - что-то ему удалось добыть.

- Я заходила к Глазенапу, - сказала Лида. - Мне надо было взять у него
венок.

- Какой венок?

- Для римского патриция - он у него сломался.

- А где венок?

Алмазов полуобнял Лидочку за плечи и потянул к себе.

- У Глазенапа никто не открывает. Вы его не видели?

- Умница,- еще шире засмеялся Алмазов.- Глазенап внизу.

Лида выскользнула из его объятий и побежала к себе. Алмазов смеялся
вслед.

И только добежав до своей комнаты и вломившись в нее, что сделать было
нелегко, потому что Марта с Васечкой сунули в ручку двери ножку стула,
которую Лидочка в отчаянии сломала, она поняла, что спасена.

И ей было плевать на то, что Ванечка натягивает на себя одеяло, а Марта
кричит придушенно:

- Ну сколько можно! Там же сказано - у нас не принимают.

- Я на вас не смотрю, - сказала Лидочка, проходя к своей кровати и
садясь на нее.- И Миша Крафт ничего не узнает.

- Вот это лишнее, - сказала Марта. - Ванечка, отпусти меня, крошка.

Они стали возиться под одеялом, разбираясь в своих перепутанных руках и
ногах. Лидочка взяла свои ботики - ботики были теплыми изнутри, но не
высохли.

Пока Лидочка натягивала ботики, раздался первый гонг, Марта засуетилась
- она намерена была перещеголять всех костюмом. Ванечка уже надел маску
зайчика и покорно застегивал ей крючки на балахоне.

Лида не стала дожидаться, пока Марта закончит приготовления к
маскараду. Она взяла монашеский клобук и побежала вниз. Самое трудное -
взять с вешалки пальто и незаметно выйти - там же сейчас столпотворение. По
дороге на Лидочку напал приступ чиха - даже из глаз текли слезы. Ну вот,
начинается простуда!

Многие внизу были в масках - так что Лидочка их не угадывала. Она
подумала, что сейчас самое удобное время для настоящего детективного
убийства - некто, одетый монашкой, падет к ногам палача в красных штанах...
Это только в России трупы плавают в холодной воде заброшенных погребов, а в
культурном мире они умеют плавать красиво.

Голова разламывалась, и мысль о том, что сейчас придется идти на улицу
и мокнуть под дождем, была ужасна. А где Матя? Расталкивая участников