вооруженные выпрыгнут сами и распределятся широким полукругом;
невооруженных выведут силой и поставят на край ямы в резком свете бьющих в
глаза фар. Это - мелкую сошку. Поздняков, пожалуй, выкрутится, подумал
Шабан. Даже наверняка: должен же кто-то объяснять разведчикам, что новая
власть руководствуется исключительно интересами народа и чувством высокого
патриотизма... А потом вся эта гниль попрет на Юг - Винсент сказал правду:
тоннель только ускорил дело, - если бы не перспектива все ближайшие годы
снимать сливки с южных месторождений, Штуцер, может быть, и не решился
бы...
сложно... Я не знал, что делать, - так мне было сложно. А сейчас мне
просто.
грохотом выпал наружу. С крыши Порт-Бьюно мир выглядел плоским, как
поднос. Унылое солнце, размытое по краям дрожащей дымкой, корчилось низко
над хребтом, примеряясь к спуску; где-то вдали, там, где не торчали отвалы
шахт, серая равнина сливалась с серым небом, и только на севере небо
наливалось чернотой - оттуда шел грозовой фронт. Запоздавший период дождей
спешил наверстать свое. На космодроме было сонно: судя по всему, никто из
последних защитников Порт-Бьюно не сделал попытки вырваться.
темная поверхность колоссальной колонны "Юкона", исчерченная прожилками
сварных швов, мелькнул под дюзами щербатый бетон. Въездной пандус
грузовика был опущен. По обе стороны от пандуса, положив руки на висящие
на шеях карабины и переминаясь с ноги на ногу, тосковали два охранника.
Шабан пошарил биноклем по летному полю. Других кораблей на космодроме не
было, их и не могло быть в этот сезон, только на посадочных площадках
выделялись неровные круги опаленного бетона. Космодром казался вымершим.
Обслуживающий персонал, если он вообще присутствовал, сидел сейчас по
служебным помещениям и не высовывал носа. Охранников тоже не было видно,
если не считать еще одной парочки у складов да часового на вышке при
въезде на летное поле. От складов по направлению к "Юкону" неторопливо
пылил энерговоз. Водитель в синем комбинезоне сидел за рулем истуканом,
словно боялся сделать лишнее движение. Один из охранников отошел так,
чтобы его было видно в зеркало заднего обзора, снял с шеи карабин и шутя
прицелился - лицо водителя сделалось серым.
разглядеть это не было никакой возможности. Только вряд ли там что-то
происходило. Где-то очень далеко, почти сливаясь с наползавшей на небо
чернотой, висела летающая платформа, посланная, по-видимому, для
наблюдения за миграцией убегунов. Больше в небе ничего не было.
зашипел на нее и замахал рукой: "Дальше! Дальше! От края!" Потом осторожно
отполз сам. Четверо охранников, пятый на вышке... И еще неизвестно,
сколько их в самом корабле. Идеально было бы сразу завалить вышку, но
тогда они могут успеть поднять пандус. "Ничего, - сказал он себе, -
прорвемся. Если нахрапом, только умным нахрапом, - должны прорваться.
Второй попытки никто не даст, но и одну никто не отнимет..."
Вперед! Теперь больше ничего, только вперед и вниз, сквозь все пятьдесят
пять ярусов - вниз! Прочь отсюда. А вы думали, голубчики, что я стану с
вами жить? Я - с вами? Живите сами, жрите своих лангустов, любитесь с
моделями и друг с другом, нюхайте натощак свой порошок... Убивайте друг
друга. Вы мне не нужны, вы вообще никому не нужны, кроме самих себя, вы
удержите свою власть, укрепите ее, оградите специальными институтами
подавления, тщательно застрахуетесь от случайностей и сгниете живьем,
отравив миазмами все, что только сможете. Но вы сгниете без меня, слышите
вы!..
рядом - тонкая, прямая, совершенно не запыхавшаяся. Она хотела о чем-то
спросить, но Шабан, глотая набежавшую слюну, только мрачно взглянул на нее
между двумя судорожными вдохами - и она не спросила. На ее лице было
недоуменное выражение. "Как у ребенка, которому не объяснили, - подумал
Шабан. - Ребенок и есть. Прости меня, девочка, но объяснять я сейчас
ничего не стану. Не хочу. Не время. Ты только на меня не обижайся, хорошо?
Не станешь обижаться? Да, я забыл, ты же еще не умеешь обижаться..."
двери доносилась бодрая музыка. Праздник продолжался. Слышались смех и
шарканье ног - люди уже не боялись выходить из комнат. Было слышно, как
кто-то раздраженным со сна голосом требует, чтобы ему объяснили, что,
собственно, произошло. Ему объяснили, что произошло. "А-а..." -
разочарованно протянул вопрошавший. Потом музыку свели на нет и далекий
репродуктор забормотал значительным голосом - как видно, передавалось
очередное обращение к населению. Шабан ускорил шаг, споткнулся о мусор,
выругался и затрусил мелкой вихляющейся рысцой. Вниз, вниз! Скорее! Какой
идиот придумал этот коридор, мало ему было лифтов и пандусов?.. Сам
Эриксон придумал или кто-то ему подсказал? Наверное, сам. Умница, что
придумал, гениальный был человек: построил ловушку-куб и дал шанс из нее
выбраться. Только так и надо делать.
гнуться в три погибели. Внутри было темно и воняло гарью, в тесном воздухе
висел какой-то особенно едкий дым, впереди что-то торопливо капало, но не
было видно, что, и руки натыкались на какие-то толстые пыльные трубы, а
комбинезон с визгливым шорохом терся о шершавые стены. Дышать было нечем.
Позади раскашлялась и всхлипнула Лиза, кашель прозвучал глухо, как в
тумане. Ч-черт! Вот где это было... Шабан, прижимаясь к стене и стараясь
не задеть оборванные кабели, боком прополз мимо нагромождения
развороченных труб и стальных листов. Ладони скользнули по чему-то
липкому. Кровь? Кровь, конечно. Кто-то прятался в этом лазе... Кого-то
достали гранато-пулей. Чтобы не прятался - зачем добропорядочному
гражданину прятаться? Шабан нащупал и стряхнул с руки прилипший комочек.
Та-ак. Опять. Опять кровь, не можете вы без крови. Лет через сто скажут,
если будет кому сказать: вынужденная необходимость, объективный-де
исторический процесс, куда денешься? И вообще, кровь (не своя
персональная, разумеется) при подобных социальных эксцессах, может быть, и
не вполне оправдана с гуманистических позиций, но уж безусловно необходима
как смазка для исторического процесса... Скажут, и выпьют, и зажуют
вкусным дымящимся лангустом, рыгнут в платочек и откинутся в
удовлетворении... Он поперхнулся дымом и вытер рукавом слезящиеся глаза.
Дьявол, какое мне дело до потомков? Потомки - дураки, им простительно. Не
нам. Не вам, сволочи! Рвите друг друга дальше. Не буду я с вами жить, а
ведь вы про меня главного не знаете: я с вами не только жить не хочу, я с
вами еще и помирать не намерен, и других убивать я вам не дам...
стороны энергоподстанции - так ближе всего до главных ворот. Быстрее!
Какой он длинный, этот машинный зал... Еще быстрее, ну же! Кто-то в синем,
попавшийся на дороге, - по виду, дежурный механик - порхнул в сторону
балетным прыжком. Фильтр на босу рожу. Охранников, как ни странно, нет.
Почему здесь нет охранников? Надоело глотать дым? Непорядок. Или, может
быть, Штуцер решил, что все уже кончено? Это он по неопытности; не умеешь
- не берись... Шабан с размаху влетел в шлюз, втолкнул Лизу.
наморднике она была красива и желанна, но сейчас не было времени
любоваться. Сейчас откроется шлюз и не будет ничего удивительного, если в
гараже окажется охрана и в живот без обиняков упрется начищенный ствол. А
я что? Я ничего, не надо меня пугаться, ребята, вот он я весь, целиком
перед вами, уберите от пупка свое железо. Разведчик спустился посмотреть,
как идет ремонт вездехода и идет ли он вообще, потому что нынче праздник,
- кому праздник, а кому завтра на маршрут, никто ведь не отменял... Что?
Ах, модель? Это моя модель, ясно вам, я ее одну не оставлю, как хотите, у
меня в соседях половой маньяк, я ему позавчера бил морду и вчера бил
морду, а сегодня, если что замечу, - вообще кастрирую, чтобы не исходил
слюной на чужое... Тут можно и переиграть, только не очень сильно, главное
их насмешить - тогда, может быть, даже пропустят, но более вероятно, что
дадут пинка и, приказав убираться, с гоготом посоветуют не тянуть с
кастрацией, и тогда можно будет выждать и попытаться еще раз. Конечно, все
будет зависеть от того, сколько их там окажется, и если, к примеру, всего
двое-трое, то можно и не ждать... Шабан нащупал в кармане лучевик, снял
его с предохранителя и переключил на непрерывный режим. Секунд пять
выдержит, но ведь и одной достаточно. Карман загорится, черт... Плохо то,
что Лиза все это увидит, ей бы этого видеть не следовало, замучает потом
вопросами: "А они умерли, да?", "А как это - умерли? Зачем?", "А я тоже
могу умереть?" Лиза, Лиза...
главных ворот он висел слоями, он тек ленивыми мутными струями,
сворачивался в кольца и вращающиеся хвостатые спирали, делился на фракции
и медленно растекался по потолку и полу. У потолка его затягивало в
вентиляцию, но толку было чуть: плотные дымные столбы стояли над
откинутыми настежь люками гигантского "армадила" с развороченным бортом,
края пробоины были вывернуты наружу, как лепестки уродливого цветка.
Вокруг вездехода на щербатом бетоне вповалку лежало несколько трупов. Вот
Андреев Николай
Гуревич Георгий
Шилова Юлия
Каменистый Артем
Перумов Ник
Громыко Ольга