еще до пересвета, - продолжал лекарь. - А кровь анхайра не
растворяется в крови человека, и наоборот. Поэтому Одинец не смог
избавиться от них в человечьем обличье, а вулх сейчас просто болен.
Ему трудно дышать - видишь?
соглашаться - очевидно, ему нужна помощь.
болезни нужно исцелять на пересвете. Вторая - тебе лучше встретить
этот пересвет в одиночестве.
враг? Неужели противники решили перемолоть нас по одиночке?
следует встречать без свидетелей. На следующем пересвете красная
память придет к Одинцу. И ему неплохо будет побыть одному. Но это не
значит, что я вас разлучаю. Когда ты очнешься в теле карсы, ты будешь
многое помнить из жизни Тури - пока еще не столько помнить, сколько
понимать. Полная память и полная власть над телами придет к вам через
несколько дней. Но сегодня ты вспомнишь достаточно, чтобы по-новому
взглянуть на себя и на мир. А перед пересветом карсе лучше будет
покинуть спутника - ненадолго. Одинец! Иди сюда!
воздух, широко раздувая ноздри. Потом вдруг изумленно обернулся ко мне
- честное слово, в его зверином взгляде было настоящее изумление! - и
заурчал, уткнувшись лбом в широкую ладонь Самира.
а мне еще надо уйти за холмы и приготовиться к лечению.
пояснил Самир. - Придется тебе встречать память нагой - надеюсь, не
замерзнешь.
я. - Как же я получу все обратно?
даже сам принесет тебе вещи. Если сможет.
Эх!.. Все меня бросили. Ну и ладно.
выбираться из нее наружу. Четтан уже касался горизонта - если что, до
времени Карсы я, пожалуй, и голой дотяну.
вулха. Одинец негромко рычал, но не сопротивлялся.
перехватил его, опять не оборачиваясь. Я покачала головой - ну и
реакция! Ему бы воином быть... или бродячим фокусником.
что - удачи. И прощай.
признать, ему это удалось. Ни один разбойник не смог бы обобрать меня
столь основательно, как это сделал странный лекарь. И почему только я
отдала ему все? Даже ножны?
что делать с лекарем дальше. А мне сейчас только ждать остается - уже
смеркается.
одинокий привал перед временем Карсы костра никак не требовал.
Равнина, прогретая Четтаном за день, дышала теплом.
засмотрелась на догорающий закат.
не так. Несколько мгновений я пыталась отогнать от себя эту мысль, а
потом вдруг поняла, в чем дело.
высветили восточную сторону холмов. И я все еще была человеком.
видела, и в нем появились две или три маленькие, упругие, светящиеся
точки. Что это, помогите мне боги?
происшествий заполнило мою встрепанную душу. Приближалась Тьма.
Смутные дни стояли на пороге и стучались в дверь мира.
слезы - то ли от восхищения, то ли просто от напряжения, а потом
привычное синее зарево неумолимо стерло звезды с бледнеющего неба, и в
силу вступил закон Меара. Для оборотня-мадхета, не владеющего тайнами
магии, не властного над своим телом - главный и непреложный закон. В
мир шел синий день, которого Тури-человек не увидит и не запомнит. Я
еще успела подумать: ничего-ничего, осталось несколько дней, и синий
Близнец потеряет власть над моей памятью...
внезапно вспомнила: я, дура, так и не передала Одинцу услышанный от
Винора рассказ. Рассказ о дороге к У-Наринне.
болела, и дышать было больно. Для того, чтобы почувствовать запахи, не
нужно было втягивать воздух в легкие, я их чувствовал и так, сухим
черным носом. Сухим. Это плохо, плохо. Нос всегда должен быть влажным,
от этого запахи становятся еще ярче и понятнее.
человека - это мои спутники. Человек и конь... Конь странный. Он
пахнет не так, как обычные травоядные. Я даже не хочу считать его
добычей. На этого коня нельзя охотиться, он другой. Совсем.
умеют восхитительно чесать за ушами и у шеи. Я даже могу позволить
себе подставить шею - горло. Которое больше не доверю никому.
больно. Обычно я бегаю куда быстрее. Лапы не хотят слушаться, норовят
нести меня побыстрее, но больно, больно...
угнаться сегодня за конем...
Как всегда...
земли. Мышей. Птиц... разных. Все птицы пахнут по-разному. И козявок
всяких запахи - эти вообще пахнут совсем не как еда, но их можно есть,
если другой еды не добыть. Правда, не всех можно. Зато их гораздо
больше, чем, скажем, птиц.
здоровьем! Помощью!
делаю, когда хочу показать, что хорошо отношусь к человеку. Хозяин,
давай не станем обижать этого путника, он поможет нам! Я снова стану
здоровым, и тогда легко угонюсь за твоим конем.
повыть, но нельзя, нельзя. От воя люди волнуются и сердятся.
уходил. Я дернулся, но Добрый человек удержал меня... И я понял, что
хозяин уходит не насовсем. Просто он тоже хочет, чтоб меня полечили. А
лечить, конечно, нужно без посторонних, в кустах, в логове, тогда
никто не увидит и не узнает.
дышать.
вынырнул из пересветного небытия. На душе было странно, как иногда
бывает в горах, на краю обрыва. Или у моря. Словно замечаешь, что мир,
доселе серый и обычный, на самом деле полон красок и красоты. И внутри
что-то иногда вспыхивает, заставляя забыть суетную обыденность и хотя
бы ненадолго уйти в легенду или сказку. Где нет повседневной грязи,
где все люди добры и где никого не убивают. Даже оборотней.
помнил вулха. Правда, было странно, что вроде бы небольшой кусочек
воспоминания захватывал чуть не половину дня. Красный день равняется
синему, я слышал это неоднократно. Как же так? Хотя для вулха,
наверное, время течет совершенно иначе, нежели для людей. Но я был
вулхом! Точнее, был внутри вулха, хотя и не мог управлять его телом.
Но помнил. Помнил его странные мысли, опирающиеся вовсе не на то, что
видишь, а на запахи. Для меня, Морана, человека, главным в этом мире