Чтение 40–й страницы книги ~Звездные корабли~

когда-то прекрасной столицей фараона-отступника[Фараон Эхнатон
(Аменхотеп IV, 1375 - 1358 гг. до н.э.), питавшийся ввести в Египте
новую религию с единым богом - солнечным диском Атоном.], проклятого
богами. Имя его не должен произносить ни один истинный сын Черной
Земли.

Что сделал этот царствовавший четыре века назад фараон, почему он
построил здесь новую столицу, об этом Пандион ничего не мог узнать.

Скульптор развернул сверток, и по чертежу оба египтянина
разыскали остатки продолговатого здания с поваленными перед входом
колоннами. Стены внутри были облицованы плитками из лазурно-синего
камня с золотистыми жилками.

Пандион и другие рабы скульптурной мастерской должны были
осторожно снять тонкие шлифованные плитки, плотно припаявшиеся к
стене. На эту работу ушло несколько дней. Рабы ночевали здесь же, в
развалинах, пища и вода доставлялись им из соседнего селения.

Окончив порученное им дело, Пандион, Кидого и четыре других раба
получили приказание осмотреть наудачу некоторые здания и поискать, нет
ли в развалинах красивых вещей, которые можно было бы доставить во
дворец фараона. Негр и эллин пошли вдвоем, впервые без присмотра
стражей и внимательного взгляда надсмотрщика.

Друзья взобрались на привратную башню какой-то обширной
постройки, чтобы осмотреться. С востока на развалины надвигались пески
пустыни, раскинувшейся насколько хватал глаз грядами низких холмов и
грудами щебня.

Пандион оглянулся на безмолвные развалины и, в волнении стиснув
руку Кидого, зашептал:

- Бежим! Нас хватятся не скоро, никто не видит...

Добродушное лицо негра расплылось в усмешке.

- Разве ты не знаешь, что такое пустыня? - изумился
Кидого. - Завтра в этот час воины найдут наши трупы, иссушенные
солнцем. Они, - Кидого подразумевал египтян, - знают, что делают. Путь
на восток всего один - там, где колодцы, и этот путь стерегут. А здесь
крепче цепей держит нас пустыня...

Пандион угрюмо кивнул, минутный порыв его угас. Друзья молча
спустились с башни и разошлись в разные стороны, заглядывая в провалы
стен или проникая в темноту открытых входов.

Внутри небольшого двухэтажного, хорошо сохранившегося дворца с
остатками деревянных решеток в окнах Кидого посчастливилось отыскать
небольшую статую египетской девушки из крепкого желтоватого
известняка. Он позвал Пандиона, и оба залюбовались работой безвестного
мастера. Красивое лицо было типичным для египтянки. Пандион уже знал
облик женщины Айгюптоса - низкий лоб, узкие, приподнятые у висков
глаза, холмиками выступающие щеки и толстые губы с ямочками в углах.

Кидого понес находку начальнику мастерской, а Пандион углубился в
развалины. Машинально переступая через обломки, перебираясь через кучи
камней, Пандион подвигался вперед, не разбирая направления, и скоро
вошел в прохладную тень уцелевшей стены. В глубине, прямо под ним,
виднелась плотно закрытая дверь подземелья. Пандион нажал на медную
оковку. Гнилые доски рассыпались, и молодой скульптор вошел внутрь
помещения, слабо освещенного через щель в потолке.

Это была небольшая комната в толще каменных стен, выложенных
тщательно пригнанными камнями. Два легких кресла из черного дерева,
отделанные костью, покрылись толстым слоем пыли. В углу юноша заметил
развалившийся ларец. У противоположной стены на куске розового гранита
эллин увидел скульптуру из серого камня - фигуру женщины в рост
человека. Только верхняя часть изваяния была тщательно отделана.

Две изгибающиеся пантеры из черного камня стояли, как бы для
охраны, по сторонам статуи. Пандион осторожно стер пыль с изваяния и
отступил в немом восхищении.

Искусство скульптора передало в камне прозрачную ткань,
облегавшую юное тело. Левая рука девушки крепко прижимала к груди
цветок лотоса. Густые волосы обрамляли лицо длинными мелкими локонами,
образуя тяжелую прическу, разделенную пробором и спадавшую ниже плеч.
Очаровательная девушка не походила на египтянку. У нее было круглое
лицо с прямым небольшим носиком, широким лбом и огромными, широко
расставленными глазами.

Пандион заглянул на статую сбоку, и его поразила странная и
лукавая насмешливость, запечатленная скульптором на лице девушки.
Такого выражения живости и ума он никогда не видел на статуях:
художники Айгюптоса больше всего любили величественную и равнодушную
неподвижность.

Девушка была похожа на женщин Энниады или, скорее, на прекрасных
жительниц островов его родного моря.

Ясное и умное лицо статуи было так далеко от мрачной красоты
творений Айгюптоса, изваяно с таким неподражаемым совершенством, что
мучительная тоска опять вернулась к Пандиону. Стиснув руки, молодой
эллин старался представить себе модель скульптора, эту близкую ему
чем-то девушку, неизвестно какими путями попавшую в Айгюптос четыре
столетия назад. Была ли она такой же, как он, пленницей или по доброй
воле приехала из неизвестной страны?

Луч солнца проник через щель вверху, пыльный свет упал на статую.
Пандиону показалось, что лицо девушки изменило выражение - глаза
загорелись, губы задрожали, словно трепет таинственной, скрытой жизни
возник на поверхности камня.

Да, вот как нужно делать статуи... вот у кого нужно бы учиться
передавать живую красоту... у этого мастера, умершего так давно!

С благоговейной осторожностью Пандион положил пальцы на лицо
статуи, ощупывая почти неуловимые, мельчайшие детали, так верно
передавшие жизнь.

Долго стоял Пандион перед прекрасной девушкой, улыбавшейся ему
дружески и насмешливо. Ему казалось, что он нашел нового друга,
осветившего ласковой улыбкой вереницу безрадостных дней.

И невольно мысли юноши перенеслись к Тессе. Ее образ,
потускневший в суровости его теперешней жизни, вновь стал живым и
манящим...

Глаза Пандиона в задумчивости блуждали по росписям потолка и
стен, где сплетались звезды, букеты лотосов, узоры изломанных линий,
головы быков. Вдруг Пандион вздрогнул: видение Тессы исчезло, и перед
ним на темной стене появилось изображение пленников, связанных спина к
спине, влекомых к стопам фараона. Пандион вспомнил, что уже поздно.
Нужно было спешить с возвращением и оправдать свою задержку. Но,
взглянув еще раз на статую, Пандион понял, что не сможет отдать ее в
руки своего хозяина-скульптора. Юноше это казалось предательством,
вторичным пленением неизвестной девушки во враждебном к иноземцам
Айгюптосе. Он поспешно оглянулся, вспомнив про ящик, замеченный им в
углу. Встав на колени, Пандион достал оттуда четыре фаянсовых бокала в
виде цветов лотоса, покрытых яркой голубой эмалью. Этого было
достаточно. Пандион в последний раз посмотрел на изваяние девушки,
стараясь запомнить все подробности ее лица, и с тяжелым вздохом вынес
бокалы наружу. Оглянувшись по сторонам, молодой скульптор поспешно
завалил вход большими камнями и, сгребая горстями щебень, старательно
присыпал заграждение, пытаясь придать ему вид давно осыпавшейся стены.
Потом он осторожно увязал бокалы в набедренную повязку, невольно
сделал прощальный жест в сторону оставшейся в своем убежище статуи и
поспешил обратно. Направление ему указывали крики рабов, очевидно
разыскивавших его. Среди них выделялся звонкий и сильный голос Кидого.

Царский скульптор встретил Пандиона угрозами, но сразу смягчился,
едва увидел драгоценную находку.

Обратное плавание длилось на три дня дольше - гребцам приходилось
бороться с течением. Пандион рассказал Кидого про статую, и негр
одобрил его поступок, прибавив, что, может быть, эта девушка
происходила из народа машуашей, жившего на северном краю великой
западной пустыни.

Пандион уговаривал Кидого бежать, но друг в ответ только
отрицательно покачивал головой, отвергая все планы эллина.

За семь дней плавания Пандиону так и не удалось убедить друга, но
сам он уже не мог долее бездействовать; ему казалось, что еще немного
- и он не выдержит и погибнет. Он тосковал по товарищам, оставшимся на
строительных работах и в шене. В них он чувствовал ту силу, которая
могла бы привести к освобождению, давала надежду на будущее... А здесь
не было надежды на свободу, это заставляло Пандиона задыхаться от
бессильной ярости.

Через два дня после возвращения в мастерскую скульптор фараона
повел Пандиона во дворец главного строителя. Там готовился праздник.
Пандион должен был вылепить из глины модели статуэток и сделать по ним
формы для сладких печений.

Молодой скульптор, закончив работу, по приказу хозяина остался во
дворце до конца пира, чтобы с другими рабами нести царского скульптора
домой. Не обращая внимания на рабов и рабынь, во множестве сновавших
по дворцу, Пандион удалился в сад.

Стемнело, на безлунном небе зажглись яркие звезды, а пир все
продолжался. Снопы желтого света, проникая в сад через широкие оконные
проемы, вырывали из темноты стволы деревьев, листву и цветущие
кустарники, поблескивали красными огоньками на зеркальной воде
бассейнов. Гости собрались в большом нижнем зале с колоннами из
полированных кедровых стволов. Зазвучала музыка. Пандион, так давно не
слышавший ничего, кроме заунывных и незнакомых песен, незаметно
подобрался к большому низкому окну, укрылся в кустах и стал наблюдать.

Из наполненного людьми зала шел тяжелый аромат благовоний. Стены,